Страница 121 из 326
Никаких хлопушек, никакой барабанной дроби. Но от подобных объявлений и помереть не долго.
Поперхнувшись шампанским, начинаю надрывно кашлять, стучу кулаком по груди.
— Что? — уточняю осипшим голосом. — Где? Когда?
— Около недели назад, в супермаркете, — мама выключает воду, поворачивается и с удивлением изучает мою порядком обалдевшую физиономию.
— Почему раньше не сказала?! — восклицаю возмущённо.
— Думала, знаешь, — пожимает плечами.
Оскорбительная шутка.
— И молчу? — не перестаю офигевать.
— Ты часто молчишь. Лишний раз словом не обмолвишься, постоянно не договариваешь, избегаешь откровенности, — вздыхает. — Бабушка переживает. Ты очень отдалилась от нас.
В её глазах столько боли, что мне становится стыдно. По-настоящему.
Мужики приходят и уходят, вдребезги разбивают мечты, плюют на осколки, не клянутся в любви до гроба, не хранят верность. А семья всегда рядом. На первом месте? Нет, вне всяких мест и категорий.
Сегодня утром я облажалась. Почти убила себя. Практически преступила черту.
Зачем? Ради чего? Какого хрена эта убийственно гениальная идея поселилась в бедовой голове? Кому и что я собиралась доказать?
Бедную девочку обидели, не поставили в известность о грядущем и минувшем, не включили в элитный список доверия Александра фон Вейганда.
Отличный повод для суицида. Нужно забиться в угол, нарыдаться всласть, потом порезать вены или выпрыгнуть из окна. Алгоритм прост до безобразия, именно так поступают в трудных ситуациях. Сливаются в унитаз, самоуничтожаются, даже не пытаясь разобраться с проблемой.
Правильно, не расхлёбывай дерьмо. Наоборот, торжественно и с почестями нагадь сверху кучу побольше. Пусть все поймут, оценят и пострадают.
Пока Диана будет дальше подбивать клинья к моей собственности, я окажусь в гробу, чем невероятно обрадую близких людей. Венки со слезоточивыми надписями, аккуратная ограда вокруг могилки, крышесносные поминки. Не картина, а загляденье.
Еб*ть, я идиотка!
Хуже тупорылых футболистов, которые просерают чёткий гол, решающий исход финала. Хуже безмозглых водителей, которым папа частенько обещает засунуть бейсбольную биту прямо в…
Ну, приблизительно по гланды и совсем не с классической стороны.
— Всё нормально, мам, — улыбаюсь. — Ничего от вас не скрываю. Просто грустно, ведь не знаю, когда смогу приехать опять.
Если, вообще, смогу.
— Но сейчас речь не обо мне, а о Стасе, — нервно постукиваю пальцами по столешнице. — В последний раз я видела его за неделю до свадьбы. С тех пор ничего не изменилось.
Сущие пустяки — я заняла вакансию бесправной рабыни миллиардера, потом успела переквалифицироваться в польскую баронессу, познакомилась с убийцами, садистами и прочими няшными сильными мира сего. Даже влюбилась по уши в одного из них, пережила ложную беременность, разгадала несколько жутких тайн.
Короче, нет времени объяснять. Сплошная постная фигня.
— Это точно был Стас? — необходимо внести ясность.
Паранойя не дремлет.
— Да, — подтверждает мама.
Маниакально-депрессивный психоз порой неслабо помогает докопаться до истины.
— Как ты можешь быть уверена? — автоматически ищу подвох.
— Он поздоровался со мной.
Охренеть.
— Ублюдок, — выполняю корректный перевод.
— Что за выражения, — журит за сквернословие.
— Мам, он подставил меня накануне свадьбы! — осекаюсь и спешно исправляюсь: — Хм, послал. Послал, а не подставил. Он пропал, ничего не сказал, тупо свалил в закат.
Оставил на память нехилый долг Киевской братве. Пятьсот кусков зелени, за которые нас всех собирались пошинковать на капусту скальпелем.
— Стас не мог поступить так без серьёзной причины, — уверенно заявляет и бросает сакраментальное: — Он же любит тебя.
— Ой, ладно, — раздражённо отмахиваюсь. — Прошла любовь, завяли помидоры, а сок томатный не волнует кровь.
— Это видно, — не сдаётся. — Если Дориан вызывает у меня подозрения, то в Стасе я ни на миг не сомневалась. Иначе не отпустила бы тебя в Киев.
— Конечно, — фыркаю. — Идеальный жених.
Чёртов мошенник.
— Иногда создается очень странное впечатление, — протягивает задумчиво. — Будто Дориан играет роль.
— На Дориана я готова целиком и полностью положиться, — пресекаю бунт.
Парень скорее повесится, чем кинет меня. Его верность щедро оплачена.
— Но Стас, — хмурюсь. — А как он выглядел? Руки-ноги целы?
— Выглядел хорошо, немного похудел, — прелестный ответ.
— Может, вы и поболтать успели? — закипаю.
— Только поздоровались, — признаётся мама. — Я сначала не поняла кто это. Потом хотела догнать, но его уже не было.
— Этого козла быстро след простыл, да? — вспыхиваю во сто крат сильнее: — Стоп. Что это мне напоминает? Точно! То, как он смылся перед нашей свадьбой. Скотина неблагодарная. Я на него лучшие годы жизни потратила.
— Вы же месяц встречались, — замечает осторожно.
— Значит, лучший месяц своей жизни! — охотно исправляюсь.
— Мне было бы спокойнее, если бы ты осталась со Стасом, — заявляет открыто. — Он мне нравился намного больше Дориана.
— Он бросил меня, — пытаюсь достучаться.
— Должна быть причина, — не намерена отступать.
Упёртая женщина. В кого же она такая?
— Причина есть, — обиженно поджимаю губы.
Стас — грёб*ный аферист.
— Он сволочь последняя, — произношу вслух. — Блин, данной фразой я оскорбила всех сволочей. В моём лексиконе нет определения подходящего для этого гада! Чтоб его…
— Ты к нему неравнодушна, — прерывает.
— Я ему смерти желаю, — мстительно ухмыляюсь. — Медленной и мучительной.
— Ты не можешь простить, вполне естественно, — обезоруживает. — Но Стас любил и любит тебя. Это странно, что он пропал. Жаль, я не сообразила его расспросить. Вот увидишь, он ещё появится и всё расскажет. Там какая-то тёмная история.
Звонок в дверь спасает меня от внеочередного приступа рефлексии.
Интересно, кто пожаловал?
Если не фон Вейганд, пускай проваливает.
Ладно, сегодня знаменательный день, нужно быть добрей.
Если не фон Вейганд, не Джерард Батлер и не Нейтан из «Отбросов», то даже на порог не пущу.
Не смотрю в глазок, не хочу испортить сюрприз.
Надеюсь, это не распространители вакуумных пылесосов, не Свидетели Иеговы и не сектанты сомнительных косметических марок.
— Приветик, — обольстительно улыбается мой самый страшный кошмар.
— Зачётный сюрприз, лорд Мортон, — хвалю перед тем, как грохнуться в глубокий обморок.
Шучу-шучу.
Снова повелись? Да ладно, не верю. Что реально купились на такой примитивный развод? Капли успели глотнуть? Валерьянку али покрепче? Эх, ничему вас жизнь не учит.
Гоню инстинктивно, по привычке. Пора бы уже привыкнуть.
— Привет, Леонид, — отвечаю вежливо и скучно.
Хотя жажду озвучить куда более незаурядную речь.
Например, поражённое:
— Тоже жив и здоров. Какого чёрта?! Ладно, Стас, он мошенник со стажем, но у тебя-то нет мозгов, чтобы долго скрываться.
Или сетующее:
— Похоже, в нашей поисковой бригаде трудятся сплошные бездари. Иначе тебя бы давно вычислили и пристукнули. Или долго пытали бы, а после пристукнули. Или пытали бы так, что лучше бы пристукнули. Разница не принципиальна.
Бывший не догадывается о нависшей над ним опасности. Счастливо лыбится, протягивает стандартные семь роз и коробку конфет.
— Поздравляю, — оглашает торжественно.
— С чем? — удивлённо округляю глаза.
— У тебя сегодня день рождения, — спокойно напоминает.
— Кто сказал? — подозрительно хмурюсь.
— Вижу цветы и воздушные шарики, — наглец успел рассмотреть компрометирующие декорации.
— Не подглядывай, — пытаюсь захлопнуть дверь, но тщетно — нога Леонида мешает.
— Харе ломаться, пора раздеваться, — не сдаётся, роняет щедрые дары на пол, рвется в коридор.
Как мило. Прямо ностальгия одолевает. Бедняга повторял сие выражение аки мантру, когда в очередной раз шёл на штурм неприступной крепости, то бишь меня.