Страница 25 из 101
И, кто был командиром Первой Ударно-Штурмовой Бригады, как вы думаете?
Правильно — Яков Александрович Слащёв!
Молодцы, хорошо историю знаете… Года три или четыре наш «военный сектор» его обхаживал — Спец и Генша, ещё задолго до войны со Слащёвым лично познакомились. Спец, тот вообще — подружился с Яковом Александровичем, когда тот ещё в Павловском военном училище учился и просто околдовал того своими рассказами об участии в Англо-Бурской Войне. А, Генша — «подкатил» к будущему командующему Красной Гвардией, когда тот учился в Николаевской Академии…
Да, да!
На данный момент, когда мой племянник Данила принял от меня бразды правления «Корпорацией USSR», Яков Александрович Слащёв был назначен Командующим Красной Гвардией Вооружённых Сил РСФСР!
Вот такие делишки, детишки…
Глава 9. Прорывы и «нарывы»…
«Лучше атаковать и застать врасплох: атакуя, внушаешь страх…
Наступление! Ярость! Ужас!!!»
А. В. Суворов
…Я уже рассказывал — в высшем руководстве Русской Императорской Армии царил откровенный БАРДАК!!!
Ну, тогда немного сэкономлю вам время…
Поэтому-то, в шестнадцатом году — в год знаменитого Брусиловского прорыва, не все ожидания сбылись. Первым «обломом» и крупным разочарованием, была операция на озере Нарочь в марте шестнадцатого года: союзники — начав бои под Верденом, требовали чтоб русские отвлекли от него как можно больше немецких резервов.
Тогда ещё полковник, Слащёв, выехав на передовую и, ознакомившись с условиями проведения наступления, наотрез участвовать в нём отказался.
— В такой грязи и на такой местности наступать нельзя! — сказал он тогда, — если вы, конечно, не хотите угробить свою собственную армию.
Его поддержали командиры трёх авиабригад, чьи «Алёши» не могли взлетать с раскисших аэродромов и воевать с ограниченным снабжением — из-за таких же дорог.
Естественно, под давлением англо-французов, Верховный Главнокомандующий, он же — царь-батюшка, отменить наступление не мог. Командующие Северного и Западного фронтов, тоже не возражали и, начатое практически без подготовки, без поддержки артиллерии и авиации, без подкреплений и снабжения по непроходимой грязи весенних фронтовых дорог, наступление захлебнулось в русской крови[29]!
Вот, именно для таких то случаев, наш «военный сектор» — предвидя подобные «щекотливые» ситуации и, требовал от меня самую «непротекающую крышу»! Ибо, на Слащёва и на его Первую Ударно-Штурмовую Бригаду, пытались переложить ответственность за провал всей операции и даже, обвинить в измене и предательстве…
Однако, Младший отбился! Навряд ли, кто-нибудь другой смог бы это.
Лето шестнадцатого года произвело двойственное впечатление…
Во-первых: нашему «военному сектору», даже имея такую «протекцию», не удалось собрать «три столба под одну крышу» — объединить под одним оперативном подчинением ударно-штурмовую и бронекавалерийскую бригады, с уже созданной авиаполевой дивизией, или с тремя — с прошлого года действующими, авиабригадами.
Боевые железнодорожные бригады, тоже — вели по сути, свою-собственную самостоятельную войну.
Даже, на Юго-Западном Фронте наши «корпоративные» силы были разобщены: Первая Авиаполевая Дивизия была в составе Восьмой Армии генерала Каледина — атакующей в направлении Луцка, затем — в направлении недоброй памяти Ковеля, а Первая Бронекавалерийская Бригада в составе Третьего кавалерийского корпуса, находилась значительно южнее — почти у самой румынской границы. В составе Девятой Армии, атакующей в направлении на Черновцы.
Между ними же, действовали оба «особых» корейских горно-стрелковых батальона…
На эти военные образования, «верхи» ещё не обратили особого внимания, а боевые железнодорожные и авиа- бригады — уже успели прославиться! Да и, на Ударно-Штурмовую Бригаду, оплошавшим в течении всей войны руководством, возлагались особые надежды — как на волшебную палочку, что ли…
Во-вторых: главный удар летом шестнадцатого года, планировался вовсе не на Юго-Западном Фронте — где и произошёл Знаменитый Брусиловский прорыв, а на стыке Северного и Северо-Западного Фронтов, в направлении Вильно… Так требовали союзники, для которых было очень важно — чтоб, Россия наступала не против примерно равной ей по силе Австро-Венгрии — а, против Германии, которая была явно русским не по зубам. Там — севернее Полесья и сосредотачивались главные силы, самые лучшие войска, большая часть тяжёлой русской артиллерии, большая часть боеприпасов и всего прочего…
Вот туда и, направили Первую Ударно-Штурмовую Бригаду, три из четырёх боевых железнодорожных бригад, все три имеющиеся на тот момент авиабригады и Первую Эскадру тяжёлых воздушных кораблей.
А, на Юго-Западном Фронте предполагалась вспомогательная — «отвлекающая» операция и, подготовка к ней Верховным Главнокомандованием, была более похожей на имитацию.
Через московский железнодорожный узел, на Юго-Западный Фронт сплошным потоком шли пустые эшелоны, что по мнению штабных стратегов из Ставки должно было создать у супостатов уверенность в нанесении главного удара именно там.
При том-то уровне немецкого шпионажа в России? Сомневаюсь, что эти меры вызвали нечто большее, чем лёгкое сотрясение воздуха — от смеха, в неприятельских штабах…
Тем не менее, даже при таких условиях — с такими незначительными силами (в конце мая — несколько раньше срока, по требованиям союзников), Брусилов ударил в нескольких местах одновременно и фронт австрийцев был прорван…
Об этом всяк знает, да?
В «реале», Брусиловский Прорыв застопорился, уперевшись в речку Стоход с топкими берегами, где позже — когда «вспомогательное» направление решили сделать главным, в июле месяце поляжет костьми вся Императорская Гвардия — надежда и опора монархии…
ПОСЛЕДНЯЯ(!!!) надежда и опора!
Левый, западный берег этой — в принципе небольшой речки, высок и обладает естественными укрытиями для обороняющихся. Правый же — восточный берег, наоборот — низкий и заболоченный, на котором наступающему ни укрыться, ни окопаться… Ни подтащить орудия для артиллерийской поддержки[30].
Где бы нам с вами поискать «германских шпионов», ухайдаковших — ни за что, ни про что, военную элиту России…
Может, в царской Ставке?! Не в Швейцарии же, придумали такой эффективный ход для свержения самодержавия!
Первой Авиаполевой Дивизией, с момента её формирования командовал мой племянник — полковник Стерлихов Данила Германович.
Эта дивизия, в самый пиковый момент прорыва на Луцк, кроме всего прочего, делала по сути, работу кавалерии: то, есть — своими авианалётами препятствовала отводу австрийских тяжёлых вооружений и, изрядно в этом преуспела. А, лёгкая стрелковая бригада — высаженная посадочным способом, захватила переправы через реку Стоход и удерживала их до подхода главных сил…
К счастью, зенитный дивизион этой дивизии — на мехтяге и Первая Барановическая Боевая Железнодорожная Бригада, подоспела на помощь десанту раньше, чем переброшенные с Западного Фронта первые немецкие части для спасения союзников-австрийцев.
Кстати, в планы первого этапа операции эта «самодеятельность» никак не входила и, Даниле пришлось, даже — пойти на фальсификацию приказа самого Брусилова!
К счастью, в России победителей не судят! Тем только и, держимся…
После образования трёх хорошо укреплённых плацдармов на западном берегу этой реки, фронт в этом месте замер в неподвижности на длительное время: наступать дальше на Ковель у Брусилова тупо не хватало резервов.
29
«Двести тысяч русских офицеров и солдат окровавленными лоскутьями повисли на германской проволоке, но сберегли кровь нескольким тысячам французов. К апрелю 1916 года за Верден легло в полтора раза больше русских, чем французов», — А. А. Керсновский «Философия войны».
30
«Трудно было найти более гиблое место, чем то, куда была брошена Гвардия. И действительно, берега реки Стоход были болотистыми, порой настоящими трясинами, между которыми можно было найти что-то вроде проходов, а если их не было, то, чтобы пройти, надо было заваливать болота. Противоположный берег был сильно укреплен противником, а имеющиеся проходы между трясинами были затянуты рядами колючей проволоки и обстреливались перекрестным пулеметным огнем. Если к этому прибавить, что неприятель имел подавляющее количество артиллерии, а небо было в его руках, что не давало возможности произвести глубокую разведку, то обстановка гибельного места делается совершенно ясной….».
«После слабой артиллерийской подготовки, в час дня 15 июля гвардейские полки цепь за цепью, почти колоннами, двинулись вперед. Но о движении людей нормальными перебежками под огнем противника здесь приходилось только мечтать. Движение цепей шло очень медленно, ноги так засасывались болотом, что люди падали или вытягивали ноги из тины с помощью рук, дабы не оставить в болоте сапоги. Рукава реки оказались настолько глубокими, что офицеры и солдаты в них тонули. Не хватало санитаров для оказания помощи раненым и выноса их из боя, а здоровые расстреливались немцами, как куропатки… от полка осталось приблизительно около роты. Здесь впервые… пришлось слышать, как рядовые солдаты посылали проклятия высшему начальству… В общем — умышленно или по неспособности — здесь для русской Гвардии наше командование вырыло могилу, ибо то пополнение, которое укомплектовало вновь состав полков, было далеко не Гвардией». Н. Кремнев — участник этих боев.