Страница 17 из 101
В этой войне, наш «военный сектор» впервые засветился во всей своей «красе». Вышли, как говорится «из тени»!
Батальоном командовал сам Спец, Генша — естественно был у него начальником штаба, Гиви — начальником разведки Борода возглавлял оперативный отдел, Кенвуд — связистов, а Бес — сапёров…
Лишь, Дока не было да Стрелка: первый, по причине болезни Айболита возглавлял Солнечногорский Госпиталь, а…
А, Стрелок к тому времени, уже умер…
Стрелковым батальоном командовал мой племянник Данила, эскадроном — его законная жена Лиза.
Да! Подросли детишки…
Вся верхушка нашего военного сектора, в тот раз — Спец, Генша, Бес, Борода…
Короче, все охотно позировали перед фото-кинокамерами, не скупясь давали интервью журналистам всех стран — ну и, так далее. «Пиарились», как только могли — по-русски говоря, набивая себе «цену» — зарабатывая авторитет у российских коллег-военных, перед решающими событиями.
Неожиданно, почти сразу после «перехода с концами», у «детишек» обнаружились очень неожиданные «таланты»! Э… Способности.
— А, племянничек то, у тебя — того…,- сказал мне несколько печально Мозгаклюй, — он, самый…
Женьку, я попросил «поработать» с Данилой, Лизой и Русиком — после «перехода»¸ я всерьёз опасался за их психическое здоровье. Особенно, за Данилино — убить в восемнадцать лет столько народу… Сами то, как думаете?! Я, вот — никого лично не убил и, то — после «перехода», каким-то психо-нервно-больным стал.
А, потом…
Сам себя узнавать перестал, а бояться — начал! Смотришь, бывало в зеркало, а там — какая-то гипсовая маска с мутными глазами…
— «Он самый»?! — встревожился я, — …он — «прирождённый убийца», ты хочешь сказать?
— Да, нет… «Благоприобретённый»…,- печальнее печального продолжил Женька, — «прирождённый убийца», это — скорее к его Лизе относится…
— Да, ты что?! — я был в полном и безоговорочном афуе, — ты ж говорил, среди женщин таких не бывает?!
— Я и, сейчас говорю — не бывает! И, тем не менее — факт тебе на лицо.
Мозгаклюй был мрачен, как статуя мраморного Командора…
— …Ну, блин! — я только головой помотал, как будто отгоняя приснившейся кошмар, — и, что нам с ними теперь делать?!
Женька Мозгаклюй развёл руками:
— Если, не хотим заполучить «сладкую» парочку — Бони и Клайда нижегородского разлива… А, потом и, возможно — «славную» семейку Беккер, то надо их чем-то занять: лучше всего, надо дать им возможность убивать на войне…
Ну, блин…
— Ну, чего хорошего, а этого я могу пообещать сколько угодно!
Впереди у нас было лет тридцать лет почти беспрерывных войн…
— А, Русик, что? Он, кто? …Новый Доктор Каннибал-Пицца?!
— Ну, зачем же так сразу?! Руслан — нормальный, обычный человек — причём, ещё очень молодой. Помучают немного по ночам кошмары, потом пройдёт… Лишь бы не запил — но, с этим я обещаю поработать.
Потом в сторону, но я услышал:
— Хотелось бы знать, что за детишки у этой «парочки» народятся… Заранее хотелось бы.
Я бы тоже хотел бы узнать, да навряд ли, уже получится — на этом свете, по крайней мере! Их старшего сына, почти сразу же забрал к себе на воспитание её отец — по народному, калмыцкому обычаю и, я его больше не видел. Остальные трое детей — две девочки и мальчик, растились и воспитывались в специально подобранной крестьянской семье… Родители их, конечно, навещали — два-три раза в год, в лучшем случае.
Пока, вроде, в ничём таком — особенном, замечены не были… Дети, как дети! Росли, учились, шалили… Выросли — работают и служат.
Всё с ними нормально!
Кстати… Сразу расскажу про Бориса Саналовича — Бату, стало быть… Чтоб, больше не возвращаться.
В тринадцатом году он ко мне попрощаться пришёл — ровно за год до начала Великой Войны:
— Уходу я от тебя, Дмитрий Павлович!
Это было довольно-таки неожиданно — с Бату у меня никаких проблем, никогда не было: производительность двух его конезаводов вот-вот — к семнадцатому году, должна была достигнуть максимальной производительности. Я, иногда и забывал про его существование — до того, у меня с ним проблем не было!
— …Как это, «ухожу»?! — признаюсь, я растерялся! — …Куда? Ведь, столько вместе… Ведь, только-только!
— У меня ведь, есть свой народ — калмыки! — в узких прорезях глаз Бату, ничего прочесть было нельзя, — им, скоро тоже… Достанется.
Что я знал про историю калмыков? …Вроде, при царе они были приравнены в правах к казакам, в Гражданскую воевали за белых и прославились храбростью и зверством, а в сорок третьем — вместе с чеченцами и крымскими татарами, были выселены со своей земли Сталиным за сотрудничество с немцами.
Специально потом искал — в наших бумагах с «послезнинием»: про калмыков ни слова.
— Ну, что ж — если, ты так решил… Не жалко всё бросать, Борис Саналович?
— Мы, калмыки исповедуем буддизм, — лишь, легко усмехнулся тот, — мы привыкли терять всё, ни о чём не сожалея. Тем более, всё у меня налажено, везде расставлены надёжные, проверенные люди. Доверяй им и, всё у тебя будет хорошо с коневодством, Дмитрий Павлович!
— Ну, тогда… Увидимся, Борис Саналович!
— Навряд ли…
— Тогда, прощай! Удачи тебе — где б, ты не был…
— Прощай, Дмитрий Павлович! И, тебе удачи — что б, ты не делал…
Больше, я Бату никогда не видел и ничего про него не слышал. Как в воду канул! Вот только, всю Продолженную Войну калмыки были на стороне красных, а к Лизе в бригаду — уже с четырнадцатого года, из Калмыкии приходили добровольцы — смелые до безумной отчаянности парни-джигиты и, не было у неё и у Республики, никого преданнее их…
В том ночном — в последнем её бою, с Лизой бок о бок билось с сотню всадников-калмыков и, даже возникла легенда, что не погибла она вовсе, а её — тяжелораненую, спасли в кромешную темень и, увезли к отцу в Калмыкию, последние из них выжившие.
Жаль, что скорее всего, это — всего лишь красивая легенда.
Разведение лошадей имеет свои законы и сроки. Максимум «производительности» оба наших конезавода пришёлся как раз на семнадцатый год… К тому же времени, вступило во взрослую жизнь большинство воспитанников нашей — «корпоративной» системы образования, многие из которых посещали конно-спортивные секции.
«Нижегородских тяжеловозов», прямо скажу — армия не оценила. Конечно, дури у них много… В смысле, их тяговая сила огромна. Но, очень уж привередливые к кормёжке! Овёс им подавай, качественное сено — на соломе, в отличии от простых крестьянских саврасок, они «работать» отказывались. Ну, что ж… Оставили эту породу для народного хозяйства! Автомобилей для него — мы до сих пор, выпускаем крайне недостаточно.
А, вот «Нижегородская Боевая» — «Будённовская» в девичестве порода, всем без исключения военным понравилась! Все её хвалили-нахваливали — и, друзья и враги.
Мозгаклюй, как только предоставлялась возможность, занимался Данилой и Лизой, отшлифовывая их — как природные, так и «благоприобретённые» способности:
— Народу и общественному мнению, нужны герои, понимаешь? — объяснял он мне прописные истины, — чтоб было кем гордиться, на кого равняться… Не нами было придумано — ещё очень задолго до нас.
После Балканских Войн, Спец и «компания» были очень популярны в России. Очень! Имя Данилы тоже — у всех было на слуху…
Но, всю популярность их — всех вместе, затмевала слава Лизы! Сама Николашка, трясущимися ручонками, ей на аккуратный бюст какую-то висюльку повесила!
Я при этом лично присутствовал — как главный спонсор «добровольцев»…
У меня было ощущение, что только Лиза ему мигни да улыбнись — бросил бы он свою гемофилильную Алису, трон, царство… И, умчался бы за ней куда угодно!
Однако, на церемонии, Лиза была леденяще холодна — сама строгость и, неприступна — как скала Эвереста…