Женщина Альфы (ЛП)

А в последний раз, когда Водт спросил, чего бы она хотела, девушка попросила невозможное. Он не мог — не хотел — освободить её. Даже если он это сделает, из-за их связи девушка никогда по-настоящему не освободится от него, пока он не умрёт.

Но она и так знала это.

Лорд достаточно часто говорил Эмми, когда она становилась непокорной, что будет единственным мужчиной, который свяжет её узами, пока не умрёт.

Не то чтобы другие не собирались попытаться — они уже умерли.

С немалой долей любопытства, он осторожно ответил:

— Если я смогу.

Её ответ удивил варвара.

— Перевернись на спину.

Водт выполнил просьбу Эмми прежде, чем она закончила. Его нетерпение вызвало у девушки смешок, который он хотел бы слышать как можно чаще.

Эмили села и начала прикасаться к нему.

Добровольно.

Своими маленькими ручками.

Водт закрыл глаза и задрожал. Эмили резко остановилась и убрала руки, испугавшись, что сделала ему неприятно. Но лорд поймал её ладошки и притянул к себе. Он был так близок к раю, как, по его расчётам, никогда не будет в этой жизни — если только она подарит ему сына. Девушка даже не прикасалась к нему — пока. А её слова были не нужны — в них не было ничего, что могло бы усилить его желание к ней — его одержимость была откровенно безудержной. Но если девушка продолжит в том же духе, он будет бороться со своими низменными инстинктами так долго, как только сможет.

Эмили уже забыла, каково это — распоряжаться мужским телом. К тому же у неё его никогда и не было — до недавнего времени девушка его даже не видела.

Это была очень большая кровать — даже для того, кто привык спать на огромной кровати, — и лорд занимал большую её часть. Очень хорошо, что она была относительно маленькой, потому что на кровати почти не осталось места.

Варвар заставил её спать внутри — ближе к стене — закрывая её своим внушительным телом. Лёгкий способ контролировать девушку. Если бы она даже захотела встать, пока он спит, она не смогла бы незаметно пробраться мимо него, не разбудив, а это неизбежно привело бы к сексу.

Эмили старалась держаться от любовника как можно дальше и не собиралась сближаться с ним. Варвар не был — и никогда не будет — любовью всей её жизни. Но сейчас она намеревалась немного побаловать себя. Видя его тело, видя, как тяжело ему пришлось, зная, что он отдал бы свою жизнь за неё и за всех остальных в этом маленьком анклаве — каждый раз, выходя за стены, — она испытывала безмерную благодарность и глубокое уважение.

Да, варвар был ужасен с ней во многих отношениях.

Он был авторитарен и сух.

Но Эмили понимала, что есть разная степень ужаса. Она была уверена, что без него, скорее всего, уже была бы мертва — или искренне желала бы умереть. Она ничего не знала о суровой реальности и потому была бессильна перед ней. Но прямо здесь, прямо сейчас, девушка готова была признать, что лорд был тем человеком, что удерживал её от судьбы худшей, чем смерть. И — если она призналась в этом самой себе, а она долго противилась этому — прикасаться к такому мужчине, как он, было не так уж и трудно.

Водт чувствовался хорошо — сильным, уверенным — под её пальцами.

Эмили осторожно провела пальчиком по его коже, с одинаковым интересом исследуя шрамы и рябь мышц, а иногда гладкость его тела. Её взгляд время от времени опускался туда, где от каждого её нежного прикосновения набухала плоть, топорща ткань брюк, словно его член приветствовал её.

Водт так и не разделся. На нём всё еще были брюки, и девушка потянула их, хотя знала, что не сможет снять их без его помощи. Но варвар снова был готов подчиниться.

Через несколько секунд брюки исчезли, а мужчина лёг на спину, прикрыв глаза рукой, полностью обнажённый — хотя и не уязвимый — перед ней.

И он был великолепен.

— Теперь все мужчины такие могучие, как ты? — спросила Эмили необычно хриплым голосом. Она уже знала ответ — она видела «врачей», которые были мужчинами.

— Что ты имеешь в виду?

— Настолько… — она застенчиво покраснела, удивляясь, что испытывает стыдливость в присутствии мужчины, с который была близка. — Такие большие. Ты намного больше, чем большинство мужчин моего времени. И у тебя гораздо более высокая переносимость боли — мало кто в моё время смог бы спокойно сидеть, пока я зашивала их без анестезии.

— Анестезия? — он произнёс это слово так, словно оно было ему незнакомо.

— Что-то, что притупляет боль или лишает сознания, а ты ничего не чувствуешь, пока не проснёшься.

— О, — проворчал он. — Нет, не все, хотя их более чем достаточно, чтобы провоцировать войны.

Эмили кивнула. Его тип, генетическая мутация, или кем бы он ни был, поднялся бы на вершину этой варварской, неумолимой культуры.

— Почему ты спрашиваешь, девочка?

— Просто любопытно.

— Ты же знаешь, что это сделало с киской… — предупредил Водт, когда её рука приблизилась к тому месту, где он хотел её видеть. Он схватил её и поднял на себя. — Это её поимело, — прорычал варвар, прежде чем она успела ответить.

Его дыхание участилось и стало рваным. Мужчина начал задыхаться, когда стал медленно проникать в её складочки, чувствуя ответное желание принять его.

Лорд не был большим поклонником такой позы — преимуществом была возможность видеть и касаться желанного тела — он предпочитал быть сверху.

Так ему было легче контролировать её и входить в неё.

Каждый вздох девушки, каждое жалобное мяуканье добавляли масла в огонь его страсти, и Водт начал набухать ещё до того, как Эмили полностью прижалась к нему, что становилось для неё проблемой.

Мужчина наслаждался каждым всхлипом и криком псевдо-протеста, когда девушка полностью подчинилась ему. Когда он только начал брать её, она умоляла не делать этого, жалуясь, что это слишком больно. Но он видел насквозь её попытки «кричать волком».

— Но потом? — спросил мужчина, подняв брови и глядя на неё сверху вниз.

Эмили очаровательно покраснела, зная, что он не ограничиться жалобами на лёгкую боль.

— Что ты почувствуешь, когда мы будем связаны узлом и колючкой вместе, и я начну двигаться и вбиваться в тебя?

Она рассердилась, а он почти улыбнулся её ярости.

— Это не имеет значения!

— Что это? Ответь мне, девочка, или ты почувствуешь мою ладонь на своей попке, как только мы закончим.

Водт никогда не сыпал пустыми угрозами, а Эмили знала его достаточно хорошо, чтобы понимать это.

— Это делает меня ужасно чувствительной, — её голос понизился до шёпота, когда она неохотно ответила ему, — это не даёт мне выбора и заставляет кончить.

Лорду всегда нравилось подчинить её себе. Он восхищался её силой. Если то, что Эмми говорила о своём происхождении, было правдой, то она была умной и образованной женщиной в своё время, а идея подчинить её, приручить к своим рукам становилась ещё более привлекательной.

Тем более Водт знал, что девушка этого не хочет.

Но её любопытное согласие — по крайней мере, внешнее — тоже было интересным, до определённого момента. Водт знал, что поза, в которой она будет более эффективно размножаться — быть сверху на ней, или если она будет стоять перед ним на коленях. И до тех пор, пока её чрево не наполнится его потомством, он не упустит шанса сделать ей ребёнка.

Эмили мило запротестовала, почувствовав знакомое покалывание, доставляющее ей некоторое неудобство. Его шип был похож на коготь, впивающийся в очень нежную и чувствительную ткань, но польза от него для оплодотворения намного превышала желание угодить ей, защитив от болезненных ощущений. Шип мешал женщине-омеге двигаться, активируя что-то внутри и толкая её в почти неистово блаженное состояние.

Её бесконтрольные конвульсии доставляли мужчине собственное удовольствие, а также способствовали мощному извержению его семени, размягчая её плоть для него и делая её более восприимчивой к его восхождению и потенциальному оплодотворению.

Лорд не знал точно, как это работает — просто знал, что рано или поздно это произойдёт, — и не мог дождаться, когда она родит ему ребёнка.