Ректор моего сердца

— Поблагодарить? Задать вопрос? Попросить? — его брови насмешливо полезли вверх. — Слушаю с интересом.

Глава 12

— Благодарю вас, таросси Ванирро, за то, что вы в течение двух лет оплачивали мое обучение в академии. Я благодарна вам, это помогло мне стать той, кто я есть. Долг я отдам вам, как только смогу получить соответствующую сумму денег.

Я старалась говорить спокойно, с чувством собственного достоинства, уверенно.

— Вот, значит, как! — блеснул глазами Герат. И вдруг рассмеялся. — Мэтр Соло счел, что вам не повредит узнать об этом… Что ж… Тарра Гварди, — с насмешливой вежливостью сказал он. — Принимаю вашу искреннюю благодарность. Вам не следует думать о личном долге. Когда будете компенсировать академии затраты, эта часть автоматически будет перечислена на мой счет. Не утруждайте себя дополнительными усилиями, — я так и не поняла, чего в его голосе было больше: спокойной серьезности, досады или насмешки. Пожалуй, все же насмешки. Но сейчас я собиралась разговаривать с ним, не поддаваясь на провокации. Спустя секунду словно пламя резко вспыхнуло в комнате. Герат стиснул руки на груди и произнес резко: — Это все? У меня не так много времени, тарра Гварди.

— Нет, еще вопрос, — улыбнулась я, хваля себя за смелость. Надо же, получается разговаривать с ним почти на равных, если не переживать из-за каждой его резкой интонации! — Почему вы решили помочь мне и почему скрыли эту помощь?

— А помните, что было, когда я предложил вам деньги? — опять вспышка, и мне показалось, сейчас снова что-нибудь загорится. Даже захотелось поднять руку, защищаясь и создавая водопад, чтобы потушить пламя. Но Герат хорошо держал себя в руках. — Может быть, я не хотел снова… оскорбить ваше чувствительное самолюбие, тарра Гварди.

— Но это ведь совсем другое! — сказала я искренне. — Тогда, на экзамене, это было странно… оскорбительно… Ни одна уважающая себя женщина не возьмет деньги в такой ситуации!

— Да? Вы находите? — усмехнулся. — Тарра Гварди, я знаю множество женщин вашего происхождения, которые возьмут деньги и будут счастливы в подобной ситуации и еще худших. Это лишь вы, будучи воспитанницей приюта, бережете свое достоинство, я бы даже сказал, гордость, так, словно вы, по меньшей мере, графиня.

«Берите выше…» — невесело усмехнулась я и непроизвольно вздрогнула. Может, он прав, и «королевские» замашки у меня в крови? Их так и не вытравили ни пять лет преступной жизни, ни последующие восемь лет в бедняцком приюте.

Но я нашлась:

— А я знаю много женщин беднее и несчастнее меня, которые тоже отказались бы от золотого париссо на экзамене!

— Вы удивительно идеалистичны, тарра, — усмехнулся ректор. Его тон вдруг стал опять очень жестким и резким. Почти издевательским. — Итак, вероятно, вы решили, что я все же пожалел бедную сироту. Подумали: «что бы ни говорил этот таросси, на самом деле он исполнен благородства, и судьба несчастных его трогает. Он даже счел необходимым скрыть от меня свой добрый поступок, чтобы не задеть мое самолюбие». Так, тарра Гварди?

«Да что же ты такой острый!» — подумала я и, как и днем, сжала кулак так, что ногти врезались в кожу и сделали больно. Эта легкая боль отвлекает, не дает расстроиться от его резкого тона и издевательской насмешки.

— Не совсем так, таросси Ванирро, — ответила я. — Слово «пожалел» здесь не подходит. Я полагаю, что на самом деле, сколько бы вы ни отрицали это… будучи сам сиротой когда-то, вы… поняли, вошли в мое положение и решили помочь. Дать шанс способной ученице. Хотите сказать, нет? Так, таросси ректор? — я с легким вызовом посмотрела на него.

Герат усмехнулся, а затем рассмеялся.

— Не так, тарра Гварди. По крайней мере, не совсем так. Вы напрасно приписываете мне только благородные чувства. Не рекомендую — потом больно будет разочароваться.

Стало обидно… Теперь уже до слез. Нарисовала себе в нем благородство, даже высказала это. Выставила себя идиоткой. И теперь он в своем репертуаре — размажет меня словами так, что мало не покажется.

— В чем же тогда дело, таросси ректор? — стараясь не выдать в голосе боль, спросила я.

— Как вы думаете, тарра Гварди, — усмехнулся он, — я знал, что Касарда проживет еще недолго, а мне придется устраивать отбор? Ректор академии, как и король, как и многие лица в государстве, не может быть ограничен двумя мужскими стихиями. Великая нужна мне, и нужна академии. И это должна быть сильная Великая. Поэтому… Я начал готовить отбор заранее. Присматривался к девушкам, что поступали в академии и попадались на моем пути. Некоторые из них — те, в ком достаточно магии и способностей, а также приятные внешне, — заинтересовали меня. И в судьбу некоторых из них я вмешался, чтобы они смогли занять место, подобающее будущим участницам отбора. Вы привлекли мое внимание сразу. Сила, смелость, пусть и безумная, пусть и глупая, приятное бурление чувств, которое доставит удовольствие обтесать. Стать, милая внешность не без шарма, и не думаю, что все определяется косметической иллюзией, которую вы привычно носите каждый день. Вы подходили наравне еще с некоторыми. Поэтому я дал вам шанс получить образование, и поэтому сейчас вы будете участвовать в отборе. Для этого я вас и предназначил.

Это оказалось на удивление обидно. Вроде бы я не хотела особого отношения от ректора. Но на самом деле оно все же… льстило. Делало меня исключительной. Вся эта фантастическая ситуация, в которой я оказалась, волновала, мучила, но наполняла жизнь. Можно сказать, даже развлекала. Стыдно признаться себе в таких чувствах. Но досада, даже боль, сжавшая сердце, заставляли признать их.

Оказывается, все дело в моей силе и внешности, в том, что он давно планировал отбор. Я предполагала это, но мне казалось, что я одна такая. Оказывается — нет. Он просто выбрал несколько девушек и приложил усилия, чтобы они дошли до отбора.

— И много нас таких… заинтересовавших вас? Как вы вмешались в жизнь других? — спросила я.

— Четверо. А кто они и как я вмешался — неважно. Вы бы не захотели, чтобы наш секрет стал достоянием общественности? — новая усмешка. — Так и про остальных я не буду афишировать. Интересно только, что все эти девушки рады участию в отборе. Сопротивляетесь только вы. Это делает вас… особенно интересной.

— Очень лестно, таросси ректор, — не сдержала ехидства я.

Только вот сейчас мне следует затолкать чувства как можно глубже. И попробовать реализовать свой план. Я выдохнула. Боль, сомнения, сложные мысли — все потом. Сейчас я должна с ним договориться. Попробовать.

Я собралась с силами. Но, видимо, молчала слишком долго, потому что он чуть раздраженно спросил:

— Помнится, вы хотели еще о чем-то попросить? Начинайте, у меня мало времени.

«Если у вас хватило времени все это мне рассказывать, значит, его достаточно», — подумала я. А вслух сказала:

— Да, таросси Ванирро. Но я хотела бы не столько попросить… Я хочу предложить вам… сделку. Попросить я могла бы лишь освободить меня от отбора, но уверена, вы не пойдете на это. Не хотелось бы получить очередной выговор от вас.

— Разумеется, тарра Гварди, разумеется… А сделку? Кажется, я четко обозначил ваше положение. Вы сразу отдаете долг академии. Либо участвуете в отборе. О какой сделке может идти речь?

— Об участии в отборе, — усмехнулась я. Похоже, его манера усмехаться заразительна. — Позволю себе быть искренней, — я выпрямила спину. Пожалуй, здесь мои глубоко запрятанная стать герцогини может сыграть хорошую роль. Договариваются о сделках на равных. Так я и должна говорить с ним сейчас. Искренне, но на равных. — Вы понимаете, что у меня нет денег и я загнана в угол. Даже мэтр Соло не желает помочь мне с финансами, хотя его помощь я бы приняла, он достойный человек и маг. Не желает, чтобы я покинула академию. Вы все это понимаете?

— Разумеется, тарра Гварди.

— Значит, вы осознаете, что поставили меня в ситуацию, в которой я не могу не пойти на отбор?