Страница 37 из 47
- Они мертвы? - спросил Каспиан.
Не думаю, Сир, - ответил Рипичип, поднимая обеими лапками чью-то руку из массы волос. - Этот теплый и пульс к него бьется.
- И у этих двоих тоже, - сказал Дриниэн.
- Да они просто спят, - воскликнул Юстас.
- Долог же, однако, этот сон, если у них так отросли волосы, заметил Эдмунд.
- Должно быть, это очарованный сон, - задумчиво проговорила Люси. - С той самой минуты, как мы здесь высадились, я чувствую, что этот остров полон волшебства. Как вы думаете, может, мы попали сюда, чтобы разрушить чары?
- Можем попытаться, - сказал Каспиан и принялся трясти ближайшего из трех спящих. Какое-то время все думали, что ему удастся его разбудить, так как человек вздохнул и пробормотал:
- Я не поплыву дальше на восток. Поворачивайте к Нарнии.
Но сразу же после этого он погрузился в еще более глубокий сон: голова его тяжело опустилась еще на несколько дюймов к поверхности стола, и все попытки снова разбудить его были совершенно безуспешны. Со вторым произошло почти то же самое:
- Мы родились не для того, чтобы жить, как животные. Пока есть возможность, надо плыть на восток... земля позади солнца, - произнес он и поник. Третий сказал лишь:
- Передайте, пожалуйста, горчицу, - и крепко заснул.
- Хм, поворачивайте к Нарнии, - в раздумьи повторил Дриниэн.
- Да, - сказал Каспиан. - Вы правы, Дриниэн. Я думаю, наши поиски закончены. Взгляните на их кольца. Это их гербы. Вот Лорд Ревилиен, это Лорд Аргов, а это - Лорд Мавраморн.
- Но мы не можем разбудить их! - воскликнула Люси. - Что же нам делать?
- Простите, Ваши Величества, - вмешался в разговор Ринс, - но почему бы нам не обсудить все это за едой? Не каждый день нам предлагают такой роскошный обед.
- Ни за что на свете! - ответил Каспиан.
- Правильно, правильно, - заметили несколько матросов. - Здесь слишком много колдовства. Чем скорее мы вернемся на корабль, тем лучше.
- Можете быть уверены, - сказал Рипичип, - что трое лордов впали в семилетнюю спячку как раз после того, как отведали этих кушаний.
- Да, я даже ради спасения своей жизни не притронусь к ним, воскликнул Дриниэн.
- Темнеет необычайно быстро, - заметил Райнелф.
- Назад на корабль, назад на корабль, - забормотали матросы.
- Я действительно думаю, - сказал Эдмунд, - что они правы. Мы можем завтра решить, что делать с тремя спящими. Мы боимся попробовать пищу, и нет никакого смысла оставаться тут на ночь. Все это место пахнет колдовством и опасностью.
- Я полностью согласен с Королем Эдмундом, - заявил Рипичип, - в том, что касается команды корабля в целом. Но я сам просижу за этим столом до рассвета.
- Но, ради всего святого, почему? - спросил Юстас.
- Потому, - ответила Мышь, - что это большое приключение, а для меня нет большей опасности, чем сознавать, когда я вернусь в Нарнию, что я, испугавшись, оставил позади неразгаданную тайну.
- Я останусь с тобой, Рип! - воскликнул Эдмунд.
- И я тоже, - сказал Каспиан.
- И я, - произнесла Люси.
Тогда и Юстас тоже вызвался остаться. Это был очень храбрый поступок с его стороны, ведь он никогда не читал и не слышал о подобных вещах до того, как попал на борт "Рассветного Путника", и поэтому ему было страшнее, чем остальным.
- Умоляю, Ваше Величество... - начал Дриниэн.
- Нет, милорд, - ответил Каспиан. - Ваше место на корабле, и вы много поработали сегодня, в то время как мы впятером бездельничали.
Они долго спорили об этом, но в конце концов Каспиан добился своего. И когда в сгущавшихся сумерках команда отправилась на берег, у пятерых оставшихся, за исключением, может, лишь Рипичипа, засосало под ложечкой.
Они медленно рассаживались у гибельного стола. Видимо, на уме у каждого были одни и те же мысли, хотя никто и не высказывал их вслух. Перспектива выбора и впрямь была довольно неприятной. Вряд ли можно было бы выдержать всю ночь, сидя рядом с этими тремя ужасными волосатыми предметами, которые, хотя и не были мертвыми, все же не были живыми в обычном смысле этого слова. С другой стороны, сесть у другого конца стола, и по мере того, как ночь будет становится все темнее и темнее, видеть их все хуже и хуже и не знать, не начали ли они передвигаться, а в два часа ночи, возможно, и вовсе перестать их видеть - нет, об этом нельзя было и думать. Так они и кружили возле стола, говоря время от времени:
- Как насчет того, чтобы расположиться здесь? - или
- Может быть, чуть дальше? - или
- А почему бы не с этой стороны? - пока наконец не уселись где-то в середине, но ближе к спящим, чем к другому концу стола. К этому времени было уже около десяти часов. Почти стемнело. На востоке зажглись странные новые созвездия, но Люси предпочла бы, чтобы это был Леопард, Корабль и другие старые знакомые с неба над Нарнией.
Они завернулись в плащи и, сидя тихо, ждали. Вначале кто-то попытался завязать разговор, но из этого ничего не вышло. Так они продолжали сидеть. Все время они слышали, как волны разбиваются о берег.
По прошествии часов, которые показались веками, наступила минута, когда все поняли, что еще мгновением раньше они дремали, но теперь внезапно проснулись. Звезды изменили свое положение.
Небо было совершенно черным, и лишь на востоке, возможно, оно слегка начинало сереть. Друзья окоченели от холода и очень хотели пить. Но никто из них не произнес ни слова, потому что теперь, наконец, начало что-то происходить.
Перед ними, позади колонн, раскинулся склон невысокого холма. Внезапно в нем открылась дверь, на пороге появился свет, оттуда вышла какая-то фигура, и дверь за ней медленно закрылась. Кто-то нес светильник, и только это они пока и могли четко разглядеть. Этот кто-то подходил все ближе и ближе, пока не очутился прямо у стола, напротив них. Тогда они увидели, что это высокая девушка, одетая в длинное платье без рукавов чистого синего цвета. Она была с непокрытой головой, длинные светлые волосы спадали ей на плечи. И, увидев ее, они подумали, что никогда раньше не понимали, что такое настоящая красота.
Светильник, который она несла, оказался высокой свечой в серебряном подсвечнике. Она опустила его на стол. Если раньше ночью дул какой-то ветер с моря, то теперь он стих: пламя свечи было прямым и ровным, как будто она стояла в комнате с закрытыми ставнями и опущенными занавесами. Золото и серебро на столе заблистали.