Страница 31 из 172
Я также мельком уловила, как он подумывает использовать их, но уже на мне.
— Ревик, — мой голос прозвучал тише. — Эй. Я возьму твой свет под контроль, если ты не успокоишься, — поколебавшись, когда в его глазах проступила боль, я добавила: — Тебя это устраивает? Ты будешь злиться на меня потом, если мне в итоге придётся к этому прибегнуть?
Поколебавшись всего секунду, он покачал головой.
— Ты уверен?
— Ты собираешься меня трахнуть? — его голос звучал хрипло.
Я вновь приласкала его лицо, сглотнув.
— Ревик. Успокойся.
Он притягивал меня своим светом, прикрыв глаза.
— Ответь мне. Пожалуйста, ответь мне, жена.
— Не думаю, что нам стоит, — я вздрогнула от боли, вспыхнувшей в его свете. — Я имею в виду соитие, Ревик. Соитие. Балидор прав. Я не сумею контролировать ситуацию, если мы это сделаем.
Я переплела наши пальцы. Я чувствовала, как он пытается подавить нахлынувшую на него злость, сдержать комок реакций в своём свете, хотя бы так, чтобы я их не почувствовала.
— Ревик… Эй. Послушай меня. Мне этого хочется. Как ничего другого. Ты должен это знать. Если бы ты попросил меня в любое другое время, я…
Передумав говорить это, по крайней мере, в данный момент, я умолкла, наблюдая за его глазами.
— Балидор прав, — сказала я. — Мы не можем заниматься этим сейчас. Я наврежу тебе, если мы зайдём слишком далеко. Мы оба выйдем из строя на несколько недель…
— Мне всё равно, — сказал он, закрывая глаза.
Я мягко щёлкнула языком.
— Знаю. В этом и проблема. Мне тоже будет всё равно, если мы начнём это. Я не могу позволить тебе уговорить меня…
— Ты сделаешь мне минет?
Я поколебалась, затерявшись в боли его выражения лица.
Я вспомнила его до операции, когда это я притягивала его, когда это он от меня отделывался. Сейчас сложно было соединить выражение его лица с тем мужчиной — или с тем, с которым я была в банке; который хихикал над моей грубой работой с камерами; который использовал свой свет, чтобы вырубать охранников и проламывать стены нижнего хранилища.
Боль попыталась завладеть моим светом, сделать и мои мысли тоже иррациональными.
Балидор был прав. Может, мне правда стоит уйти.
— Не уходи, — сказал он, беря меня за руку. — Пожалуйста, не уходи.
— Что я могу сделать, Ревик? — я вздохнула с досадой. — Тебе нужно принять свет. Будет лучше, если мы сделаем это как-то иначе? Если мы…
— Что видел 'Дори? Как ты думала о том, чтобы сделать мне минет?
Моё лицо залило теплом.
— Наверное.
Он уставился в потолок, всё ещё стискивая мою ладонь.
— Ты позволишь мне удовлетворить тебя?
— Ревик, — я вздохнула. — Ты меня сейчас убиваешь. Ты же это понимаешь, верно? — когда он продолжил смотреть на меня, я покачала головой. — Это не лучшая идея.
— Почему?
Я снова вздохнула.
— Ты знаешь, почему. Потому что для тебя это прелюдия… Я чувствую это по всему твоему свету, — сглотнув, я покачала головой. — Ты мне сто раз говорил, что хочешь подождать. Я буду последней засранкой, если сделаю это с тобой сейчас, когда ты не можешь дать мне отпор. Все обвинения Балидора в мой адрес будут правдой. Ты будешь злиться на меня потом, даже если сейчас этого не понимаешь.
Он посмотрел на меня. Та боль вернулась в его глаза вместе со вспышкой интенсивного раздражения.
— Дерьмо собачье, Элисон.
Я покачала головой.
— Тебе нужен свет. Если не от меня, тогда, может, тебе стоит… — я прикусила губу. — Кто-нибудь ещё может помочь? Кто-нибудь, кроме меня?
Его глаза окаменели. Я ощутила, что в его свете искрит злость, настоящая злость.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул кого-то другого?
Я поморщилась.
— Мне вообще надо удостаивать это ответом? — почувствовав, что его злость усиливается, я покачала головой, крепче стискивая пальцами его волосы. — Я ни разу этого не хочу. Но тебе нужно принять свет, Ревик. Если не от меня, тогда…
— Будет проще, если я вынужу тебя? — его голос прозвучал хрипло. — Ты говорила, что хочешь этого. Ты просила меня, помнишь? Ты говоришь, что хочешь, чтобы я сделал это, и тебя заводит мысль об этом…
Мои щеки запылали ещё ярче.
— Я не это имела в виду. Не вот так.
— Почему нет? Это же чувство вины, верно? Поэтому ты отвечаешь отказом? Если это сделаю я, то это не твоя вина. Это моя вина, — он неопределённым жестом показал на своё тело, затем на пространство над его головой. Я осознала, что смотрю на его пальцы, затем руки — но я знала, что он имел в виду.
Раненый или нет, он всё равно сильнее меня, и не только физически.
— Нет, — я покачала головой. — Если я дам тебе разрешение, это всё равно будет моя вина, Ревик.
— Ты слышала, что сказал Врег? — спросил он с лёгким обвинением в голосе.
— Я слышала, — я всматривалась в его глаза. — Ты угрожаешь мне? Или беспокоишься об этом?
Держа мою ладонь, он другую руку поднёс к своему лицу, скрывая его выражение.
— Элли, боги. Ни то, ни другое. Я говорю тебе. Я говорю тебе, чтобы ты могла решить. Сейчас я едва могу вызвать в себе чувство вины за это… — он умолк, стиснув зубы. Его акцент усилился. — Я хочу, чтобы ты осталась. Gaos… Я готов приковать тебя к чёртовой кровати, чтобы удержать тебя здесь. Но если ты не хочешь трахаться, тебе лучше уйти. Прямо сейчас. Скажи Врегу зайти. Когда будешь уходить, скажи ему накачать меня транквилизатором, иначе я не обещаю, что не последую за тобой.
Я кивнула. Стараясь думать вопреки его пристальному взгляду, я пожала плечами и посмотрела ему в глаза.
— Есть и другой вариант, — я легонько потянула за его волосы. — Ты доверяешь мне, Ревик?
В его голосе зазвучала насторожённость.
— В чём?
Всё ещё пропуская пряди его волос между пальцев, я посмотрела ему в глаза.
— Я могу контролировать это. Я могу контролировать тебя. Я смогу сделать это в достаточной мере, чтобы заставить тебя открыться… и успокоить тебя. Так, чтобы мы не занимались при этом сексом.
Подумав над словами Балидора, я пожала плечами в манере видящих.
— …Ну, — поправилась я. — Сексом в смысле соития.
Он убрал ладонь от моего лица и уставился на меня.
— Контролировать меня?
Воцарилось молчание, во время которого он лишь смотрел на меня.
Затем на его лице отразилось понимание, а вместе с ним пришёл очередной импульс боли, такой сильный, что мы оба вздрогнули. Я почувствовала, как его свет впивается в мой, а его глаза сосредоточились где-то над моей головой. Увидев структуры, которые я подсветила и практически указала на них в Барьере, он нахмурился. Боль ожесточила его черты.
— Бл*дь, — произнёс он. — Элисон. Не обращайся со мной как с клиентом.
Я стиснула зубы.
— Я не обращаюсь с тобой как с клиентом. Я говорю тебе, что я могу сделать. Я прошу, Ревик. Как твоя жена.
Он вздрогнул, качая головой.
— Этого не хватит.
— Хватит, — сказала я. — Доверься мне, ладно? Я могу это сделать.
— Этого не будет достаточно, Элли, — его голос охрип. — Что бы ты там ни умела, этого не будет достаточно. С таким же успехом ты можешь дать мне разрешение принудить тебя.
Я вздрогнула, стараясь не реагировать на его слова. Его взгляд становился всё более суровым, открыто разглядывая моё тело. Я резко осознала, как я выгляжу, мельком увидела себя его глазами — распущенные кудри длинных тёмных волос, спутанные и выглядящие так, будто я только что проснулась. Он смотрел на мои ноги, пальцы, губы, запястья, думал о наручниках, о том, чтобы открыть мой свет, приковать меня к постели, использовать телекинез и свой рот, пока я не начну его умолять.
Он вспоминал моё лицо во время наших прошлых занятий любовью, вспоминал, что срабатывало прежде.
Я поймала себя на том, что тоже смотрю на него, мельком вижу образы, каким он был в хижине, и позднее, в лагере Повстанцев. Мы месяцами играли в платонических мужа и жену, обсуждали свои вкусы в музыке, искусстве, еде, играли в шахматы и го, практиковали mulei, говорили о том, как сформировать пары разведчиков, как ограбить банк — говорили о чём угодно, только не об этом.