Ввысь (ЛП)

Он пересматривает вчерашний бой, поняла я. Тот, где погибли Бим и Заря. Я понятия не имела, что сражения записываются.

Я нашла взглядом свой корабль, когда он рванул в гущу боя. Снова ощутила ошеломляющий хаос, восторг от того, что наконец сражаюсь в настоящем бою. Я почти слышала взрывы, обеспокоенный голос Киммалин, собственное дыхание — возбужденное и резкое.

Пока я бессильно смотрела, во мне зарождалось неприятное предчувствие, даже легкий страх. Заря опять погибла.

Внутри у меня все сжалось. Но я не позволю себе отвести взгляд.

Мой корабль мелькнул в сердце боя, подцепив крелла на хвост. Я нырнула под кусок космического мусора, для верности крутанувшись на светокопье, потом резко взмыла между двумя другими креллскими кораблями.

Кобб жестом остановил симуляцию и, шагнув вперед, сосредоточился на моем корабле — застывшем в воздухе посреди захватывающей мешанины выстрелов, росчерков света и взрывающихся кораблей. Потом перемотал запись и проиграл ее снова, следя за моим маневром.

— Я почти отключилась, — заметила я от двери. — Я не контролировала скорость и не успела выйти из разворота до того, как вырубились гравиконы.

— Маневр все равно вышел что надо, — похвалил он. — Особенно для курсанта. Замечательный, почти невероятный.

— Говнюк лучше меня.

— У Йоргена отличная техника, но он не чувствует корабль, как ты. Ты напоминаешь мне твоего отца. — При этих словах он словно помрачнел.

Мне вдруг стало неловко. Я пересекла класс и взяла фляжку. Кобб проигрывал бой дальше, и я заставила себя смотреть, как мы с Бимом погнались за креллским бомбардировщиком. Кобб снова остановил симуляцию, когда от вражеского бомбардировщика отделились четыре необычных корабля сопровождения — те, что мгновенно сбили Бима.

— Что это за корабли? — спросила я.

— Какие-то новые. Креллы не меняли тактику больше десяти лет. Что же произошло? — Кобб прищурился. — Мы выживаем, потому что способны предвосхищать их действия. Если можешь угадать, как поведет себя враг, у тебя преимущество. Не имеет значения, насколько они опасны: если знаешь их следующий ход, можешь ему противостоять.

Ха! Это меня поразило, и я поймала себя на том, что согласно киваю.

Кобб выключил голограмму и проковылял обратно к своему столу.

— Возьми-ка. — Он протянул мне коробочку. — Забыл тебе отдать.

Личная рация?

— Обычно их выдают только пилотам, которые проводят свободное время в Вулканической. Но так как ты живешь не на базе, я решил, что рация тебе не помешает. Везде носи ее с собой. Когда нападут креллы, ты получишь общее предупреждение.

Я взяла устройство — прямоугольное, размером с маленькую гантель. Отец носил при себе такое же.

Кобб отпустил меня взмахом руки, устроился поудобнее и углубился в бумаги.

Я задержалась, мне не давал покоя один вопрос.

— Кобб?

— Да?

— Почему вы не летаете с нами? Другие инструкторы поднимаются в воздух вместе с курсантами.

Я ждала гнева и выговора, но Кобб лишь похлопал по ноге.

— Старые раны, Штопор. Старые раны.

Вскоре после Битвы за «Альту» его подбили. При катапультировании он задел ногой фонарь.

— Летать можно и без ноги.

— Некоторые раны не столь очевидные, как покалеченная нога, — тихо проговорил он. — Тебе ведь было нелегко сегодня вернуться в кабину, после того как погибли твои друзья? Представь, каково это, когда ты сбил собственного товарища.

Меня вдруг окатило холодом, словно я катапультировалась на большой высоте. Неужели он имеет в виду…

Неужели он имеет в виду, что это он сбил отца?

Кобб поднял на меня глаза.

— А кому еще, ты думала, прикажут с ним разобраться, девочка? Я был его напарником. Я преследовал его, когда он сбежал.

— Он не сбежал.

— Я был там. Он сбежал, Спенса. Он…

— Мой отец не был трусом!

Я встретилась взглядом с Коббом, и второй раз за день он отвернулся.

— Что тогда случилось на самом деле, Кобб? — Я прищурилась. — Почему, основываясь только на показаниях моего мозга, они считают, что я поступлю так же? Что вы от меня скрываете?

Я никогда не верила в официальную версию событий, но в глубине души всегда считала, что репутация отца пострадала из-за какой-то ошибки. Может, в суматохе решили, что он струсил, хотя все было иначе.

Теперь у меня появился шанс поговорить с человеком, который там присутствовал. С человеком, который… нажал на спуск…

— Что произошло? — Я шагнула вперед. Хотела, чтобы вышло с нажимом, непокорно, но получилась мольба шепотом. — Можете рассказать? Что вы видели?

— Ты читала официальный рапорт. — Кобб по-прежнему избегал моего взгляда. — Креллы наступали огромной волной, с могильщицей. Мы никогда не сталкивались с такими большими силами, и позиция врага явно указывала на то, что «Альта» обнаружена. Мы отбили одну атаку, но они перегруппировались. Когда они снова приготовились к наступлению, твой отец запаниковал. Начал кричать, что враг слишком силен, что мы все умрем. Он…

— Кому он это говорил? Всему звену?

Кобб помедлил.

— Да. Точнее, четверым уцелевшим. Он кричал и кричал, потом сломал строй и полетел прочь. Ты должна понять, насколько это было опасно для нас. Мы без преувеличений сражались за выживание человеческого вида. Если бы другие корабли тоже бросились в бегство, воцарился бы хаос. Нельзя было позволить, чтобы…

— Вы его преследовали, — перебила я. — Он сбежал, а вы его преследовали. И потом сбили?

— Приказ от командира звена пришел почти сразу. «Сбей его, чтобы преподать урок остальным и не допустить, чтобы сбежал кто-то еще». Я сидел прямо у него на хвосте, и он не отвечал на наши призывы. Так что я активировал ОМИ, вырубил его щит и… выстрелил. Я солдат. Я подчиняюсь приказам.

Боль в его голосе была такой настоящей, такой личной, что мне стало почти стыдно за свой напор. Впервые моя непоколебимость пошатнулась. Неужели это правда?

— Можете поклясться, что именно так все и случилось? — спросила я.

Кобб наконец посмотрел мне прямо в глаза. На этот раз он удержал и не отвел взгляд, но и на вопрос не ответил. Окаменел, стиснув зубы. В тот миг я поняла, что его молчание и есть ответ. Он повторил мне официальную версию.

И это ложь.

— Тебе уже давно пора уходить, курсант. Если хочешь, могу достать тебе копию официального рапорта.

— Но это ложь, ведь так? — Я снова посмотрела на него, и он почти незаметно кивнул.

Весь мой мир взорвался. Мне следовало рассердиться. Разозлиться на Кобба за то, что он сбил отца. Но я ликовала.

Отец не сбежал. Отец не был трусом.

— Но почему? — спросила я. — Какой смысл притворяться, что один из твоих пилотов сбежал?

— Иди. — Кобб указал на дверь. — Это приказ, курсант.

— Вот почему Железнобокая не хочет брать меня в АОН, — поняла я. — Она знает, что я буду задавать вопросы. Потому что… скад, она ведь была командиром звена? И отдала приказ сбить отца? В рапорте имя скрыто, но, кроме нее, никто не подходит…

Я снова взглянула на Кобба. Он покраснел от гнева. А может, от стыда. Он раскрыл мне тайну, важную тайну, и теперь, похоже, сожалел об этом. Пока из него больше ничего не вытянуть.

Я подхватила рюкзак и поспешила прочь. Мое сердце разбито из-за потери друзей, а теперь придется жить еще и с тем, что мой инструктор — убийца отца.

Однако в тот миг я ощущала себя солдатом, водрузившим знамя на захваченной в тяжелых боях высоте. Все эти годы я грезила, убеждала себя и верила, что отец — настоящий герой.

И была права.

22

— Зачем АОН вообще представлять все так, будто твой отец трус? — спросил Риг.

Мы вместе работали, лежа под днищем М-Бота.

— Я могу сходу придумать десяток причин, — ответила я.

Прошло пять дней с тех пор, как мы потеряли Бима и Зарю. В свободное время я помогала Ригу чинить корабль, с радостью отвлекаясь от собственных мыслей, пусть и приходилось рано вставать, как сегодня, возиться с кораблем, а потом идти на занятия и весь день выслушивать наставления Кобба.