Хирург дьявола

– Ты уже беседовал с ним лично?

– Один раз по телефону, один раз у нас в отделе полиции. Он очень странно себя ведет. Защищается на ровном месте, отвечает на вопросы односложно, неохотно. Мнется, как школьник перед директором. Иногда меняется в лице. Руки его ходуном во время допроса гуляли. Нет, Тань, я не говорю, что он-то и грохнул своего друга. Не похоже. Но, во-первых, может, и грохнул. Во-вторых, мне очень хотелось бы знать причину такого поведения. Не под стражу же мне его заключать в самом деле? На каком основании?

– Алиби у него есть?

– Пуленепробиваемое у него алиби, – Кирьянов рубанул ребром ладони по собственному колену. – Вообще не придраться. В то время, когда Слепневу перерезали горло, его друга Колесникова видели несколько человек около его дома, а дом этот, на секунду, на другом конце Тарасова. Кого-то встретил, с кем-то поздоровался. Но чего-то боится.

– Или кого-то.

– Или кого-то, – согласился Кирьянов. – У тебя с такими кадрами отлично получается ладить. Вот я и подумал, а вдруг это тот самый случай, когда человека пугает слово «полиция», а выражение «красивая женщина, которая работает частным детективом», наоборот, его расслабит. А, Тань? Поговоришь с ним?

Если бы я согласилась, то у Кирьянова гора с плеч упала. Это меня и смущало. Не в том смысле, что я не хотела ему помочь – хотела, помогала. Но сейчас вдруг четко поняла, что мне очень нужен перерыв в трудовой деятельности. Со стороны, наверное, такая резкая перемена в мышлении кажется излишне нарочитой, даже пафосной. Да я и сама сегодня утром даже не думала про какой-то там отпуск, но оказавшись на берегу речки, глотнув апельсинового сока, а потом вдруг потеряв нить разговора, поняла, чего именно мне не хватало. Полной изоляции. Такой, чтобы все связи оборвать.

– Вов, – посмотрела я ему прямо в глаза, – ты знаешь, я всегда рада помочь. Но честное слово, чувствую, что сейчас от меня толку не будет никакого.

– Ладно, – Кирьянов откинулся на спинку стульчика, – понимаю. Сам порой день и ночь путаю. Живи.

– Спасибо.

Ира и Санек в прямом смысле слова смотали удочки и решили перекусить шашлыком. Кирьянов уступил Ире кресло, сосед Санек, покопавшись в пакетах, освежил настольный натюрморт виноградом и парой бутылок уже знакомого «Боржоми».

– Не пью, – предупредил он нас. – Жара. Не тянет. Да и за рулем я. И клева нет.

– Это плохо, – нахмурился Кирьянов. – А что с наживкой?

– А что ей сделается? – ответил сосед.

– А покажи-ка, – потребовал Кирьянов.

Емкость с наживкой осталась на берегу, куда и отправились наши знакомые. Я украдкой посмотрела на Ирку, которая выглядела по-детски счастливой.

– Все в порядке? – спросила я на всякий случай.

Ирка молчала и улыбалась.

Санек с Кирьяновым довезли нас до автобусной остановки. Ирка замешкалась в салоне машины, а Кирьянов вышел вместе со мной.

– Если надумаешь… – начал он, – то я буду только рад. Вообще-то, Тань, я плохо себе представляю, как мне с этим Колесниковым разговаривать.

– Снова и снова, наверное, – предположила я.

– Так время-то идет. Мне надо и другие пути найти, чтобы дальше идти, а он все дело тормозит.

Ирка вышла из машины, убирая свой мобильник в сумочку.

– Ты еще будешь общаться с этим Колесниковым?

– Я его вызвал на допрос в понедельник. Но чую, так и продолжим стоять на месте. Главное, знаешь, что обидно? Он как будто боится, что его сделают виновным. И это при наличии стопроцентного алиби.

– Значит, есть что скрывать, – решила я. – Или психологическая защита срабатывает. Не всякий распахнет душу перед полицией. Намекни ему на то, что есть и другие способы общения. В более комфортных для него условиях. Они, конечно, будут ему стоить определенной суммы, но ему хотя бы протокол не придется подписывать. Тем более, если ему, как ты сказал, нечего бояться.

– Серьезно? – обрадовался Кирьянов. – Возьмешься?

– Я помогу, Вов, – ответила я. – Дай ему мой номер телефона и невзначай оброни, что, мол, частный сыщик Татьяна Иванова и не такие узелки распутывала.

– Ты ж моя хорошая, – улыбнулся Кирьянов. – Спасибо тебе, Тань. Нет, спасибище! С меня ящик «Боржоми». Нет, два!

В понедельник мне никто не позвонил. Я решила, что Вова смог справиться и без меня. Что ж, значит, отдыхаем.

Уже наступил вторник, и была половина первого ночи, когда я поняла, что на экране телефона «висят» два пропущенных вызова. Кто-то, кого я не знаю, пытался дозвониться до меня в тот момент, когда я делала вечерний заплыв в собственной ванной комнате.

Решив, что час ночи наступит только через тридцать минут, а со времени последнего звонка прошло не более пятнадцати, я решила срочно задать подполковнику пару вопросов.

На звонок Кирьянов ответил не сразу.

– Вова, – начала я как можно спокойнее, – не подскажешь, а твой скромный свидетель взял-таки мой номер телефона?

– Ты на часы смотрела? – поинтересовался Вова. – Я спал, между прочим.

– И я бы не стала тебе названивать, если бы твои жена и дети были дома. Но сейчас ты один.

– Все-то ты замечаешь, Татьяна, – вздохнул Кирьянов. – А чего хотела-то?

Я представила выражение его лица. О, он прекрасно понимал, что мне от него нужно.

– Мне сейчас дважды звонили с незнакомого номера, – пояснила я. – Судя по тому, что ты в выходные пытался склонить меня к сотрудничеству, а я опрометчиво согласилась, то, похоже, Колесников все же решил воспользоваться моими услугами. Я права?

– Подожди, – попросил Кирьянов. – Ты так все сложно объяснила.

– Чей звонок я пропустила? – прямо спросила я. – Не того ли мужика, который всего боится? Твой свидетель? Нет, не он?

– Он что, сейчас тебе позвонил? – уточнил Кирьянов. – Вот собака, а! Я же ему сказал, чтобы он завтра с тобой связался.

Голова сразу же заработала. Если незнакомый мне человек пытается связаться со мной ночью, значит, дело действительно неотложное?

Телефон завибрировал. Я взглянула на экран. На наш с Кирьяновым разговор наложился входящий вызов.

– Он опять пытается позвонить. Спи пока, – попрощалась я с Кирьяновым. – Я тебе через час перезвоню и расскажу, что удалось узнать.

Я провела пальцем по экрану, обрывая связь с подполковником.

– Алло? – прозвучал в трубке мужской голос. – Татьяна? Простите, я поздно, знаю. Еще раз простите, пожалуйста. Мне ваш телефон дал подполковник Кирьянов.

– Я так и подумала. Здравствуйте.

– Главное, что вы ответили. Вы скажите, когда перезвонить, и я перезвоню.

– Если что-то срочное, что не дает вам спокойно лечь спать, то можно и поговорить.

Его речь то и дело прерывалась извинениями, а в голосе слышалась тревога. И как бы я ни была на него зла, я уже понимала, что сделал он это неспроста. Мужчина нервничал, с трудом справлялся с эмоциями, хоть и старался. Ему явно нужна была помощь.

– Меня зовут Сергей Колесников, – наконец представился он. – Моего друга Андрея Слепнева убили несколько дней назад. И теперь мне чертовски страшно.

Я успокоила его ровно до такого состояния, в котором он мог бы продержаться до утра. Разговор все равно не клеился. Утром я позвонила ему сама. Мы договорились встретиться, он назвал адрес и время. Но до этого я непременно хотела выцарапать у Кирьянова кое-какие сведения о Колесникове и Слепневе.

– Я не думал, что он докопается до тебя ночью, – покаялся Кирьянов. – Если честно, я и не предполагал, что он настолько… нетерпелив. Тань, ну правда.

– Может, попутал день и ночь, – предположила я.

– Такой может, – ответил Кирьянов. – Тут мои ребята нашли кое-что в ноутбуке Слепнева. Думаю, сейчас ты перестанешь злиться. Оказывается, он и Колесников двадцать лет назад работали в Лондоне в какой-то больнице. И совсем недавно Слепнев снова попытался туда вернуться. В его почтовом ящике сохранилась переписка с неким Майком Строуби. Слепнев спрашивал у него про возможность своего переезда в Англию. Строуби ответил ему, что будет рад его видеть. Слепнев попытался выяснить подробности про оформление визы и прочих разрешительных документов. И вот тут Строуби повел себя очень интересно. Он ответил Слепневу коротким сообщением. Что-то типа того, что не только он будет рад видеть его в Лондоне, потому что за Слепневым числится долг, который непременно нужно будет вернуть. Какие-то старые знакомые уже ждут его изо всех сил.