Наедине с Боссом

Мия вздохнула и прикрыла глаза. Видел, как тяжело ей давалось мое появление, и очень хотел все исправить. Не меня она бояться должна, не меня. Я больше не тот идиот, который станет грубить ей при первой же возможности. Нет, теперь я готов любого придушить, кто поведет себя с ней нагло и по-хамски.

– Я пришел не пугать тебя и не обижать. Только не волнуйся, слышишь? – увидел, как задрожали ее губы, и возненавидел себя еще больше. – Возьми себя в руки, моя Мими. Возьми.

– Мими, – дрожащим голосом произнесла она и, кое-как все же взяв себя в руки, открыла глаза и очень осторожно, словно боялась меня спугнуть, улыбнулась. – Ты не поздоровался.

– Хэх, милая, ты…

– Я боюсь не тебя, – перебила она.

– А кого? Кого ты боишься, скажи?

– Боюсь, что это сон. Боюсь, что… Никит, ты зачем пришел? Переубеждать меня?

– Переубеждать? Ты о чем? – с непониманием спросил я и, решившись, шагнул к кровати на которой лежала Мия.

– Я буду рожать, я хочу этого ребенка.

– Знаешь, милая, я в тебе не сомневался. Только это и мой ребенок. И не смотри на меня так, – тут же остановил поток ее мыслей, заметив, как после моих слов изменилось ее лицо. – Знаю, я не самый лучший мужчина, и не факт, что отец из меня будет достойный. Но это наш ребенок, и я хочу быть рядом с вами.

– Ты сейчас шутишь, Никит?

– Мими, а ты у меня такая иногда глупенькая девочка. Неужели ты думаешь, что я послал бы тебя на аборт?

– Почему бы и нет? Ты сам говорил, что тебе не нужна семья.

– Говорить и ощущать – это разные вещи. Когда я вчера увидел твои фото… Я чуть не ахренел от того, что малая все от меня скрывала.

– Она это делал по моей просьбе.

– Не бери все на себя. Как не крути, а Лина зла на меня, и с этим ничего лично я не могу поделать. Пока не могу.

– Я не хотела, чтобы она от тебя отдалилась. И могу сказать лишь одно: твоя сестра очень преданный и добрый человек. Она не подведет.

– Знаю. Мия, послушай, – мне хотелось коснуться ее кожи, но я сдерживался из последних сил, и дабы не искушаться, присел в рядом стоящее кресло. – Нам надо о многом поговорить. Я имею в виду нас с тобой.

– Что именно ты хочешь? Нас с тобой нет и….

– Мы есть, я докажу тебе, что мы есть. Но и сейчас у меня к тебе более важный разговор, и он касается не только нас.

– Ты про ребеночка?

– Ребенок для меня, безусловно, очень важен, и, пожалуй, именно вас двоих и будет касаться разговор.

– Ты о чем? Прошу, не тяни, мне и так нелегко.

– Пойми одно – отнимать ребенка я не собираюсь. И как бы ты дальше не решила на счет нас, малыш всегда будет с тобой. Но у меня другой вопрос.

– Ладно.

– Сергей. Он причастен каким-то образом к тому, что ты здесь?

– При чем здесь Сергей? – на лице Мии появился страх, а руки скорее неосознанно сжали одеяло, выдавая мне состояние девушки.

– Послушай, малышка, я же вижу, что он причастен к этому. Он даже вчера свалил домой, под предлогом, что ему нужно поспать. Ничего не хочешь мне рассказать? Или твои руки сжимаются от счастья?

Она тут же одернула их и, прикрыв глаза, глубоко вдохнула и выдохнула. Я видел, что ей было нехорошо, может, не физически, а морально, потому что как не крути, я понимал: Сергей виноват в чем-то.

– Я хочу уехать отсюда.

– На тебя давят стены больницы?

– И это тоже. Я хочу уехать их Харькова.

– Почему? – душу пронзило неприятно чувство, но я пытался держать себя в руках.

В ответ – тишина. Мия лишь демонстративно отвернула голову к окну, пряча от меня свой взволнованный взгляд.

– Мия, скажи мне, в чем дело? Почему ты хочешь уехать? Я не собираюсь тебя отпускать.

– Мне нужно как-то жить дальше.

– Что ты имеешь в виду? Я дам тебе крышу над головой, ты не будешь больше жить с этим козлом.

Ее подбородок задрожал, а руки снова крепко сжали одеяло. Подняв взгляд, я поняла, что малышка плачет, и от этого внутри все сжалось. Невыносимо больно видеть ее слезы, знать, как она страдает и мечется, не понимая, что делать дальше. Только вот я готов был сделать так, чтобы она наконец-то обрела покой и счастье. И я докажу, как мне важно, чтобы ей было хорошо.

– Я не знаю, как жить дальше, не знаю… Я не вернусь в дом к Сергею.

– Мия, прекрати плакать! Тебе нельзя нервничать, как ты не понимаешь? Ты же можешь ребенку навредить!

– Я знаю! Просто мне так больно… Я не понимаю, почему все так происходит.

– Это он, да? – снова повторил свой вопрос, надеясь все же услышать на него ответ. – Ты куда?

Мия, отбросив одеяло, собралась встать с кровати, но ее положение и слабое состояние не дали сделать это быстро.

– Мне в туалет нужно, – ответила она и только сейчас повернулась ко мне лицом, которое было залито слезами.

Я ринулся к ней и, обхватив лицо руками, заглянул в любимые грустные глаза, которые хотелось расцеловать и высушить от слез.

– Послушай меня, я прошу тебя, не плачь, не нервничай. Врач запретил. Ты же можешь навредить нашему ребеночку. Мими, прислушайся ко мне. Просто верь мне, я тебе не враг. Да я идиот, но я не собираюсь причинять тебе боль. Ты с малышом, вы мне нужны. Я все это время мечтал найти тебя, я искал, но все было бесполезно, ты сбежала от меня. Я заслужил это, но сейчас, я… я все сделаю, чтобы ты ни в чем не нуждалась. И я защищу тебя от любого злого ублюдка. Ты слышишь меня?

Ведя свой монолог, я уткнулся лбом в лоб Мии, и понял это только тогда, когда в ответ она покачала головой. Она верит мне? От этого захотелось улыбнуться, захотелось расцеловать девочку и успокоить. Но понимал, слишком рано действовать напором, не хочу ее пугать, не хочу заставлять и принуждать к чему бы то ни было. Просто вдохнул ее сладкий запах, который за четыре месяц я не смог забыть, и, кажется, на секунду стало тепло и свободно. Она здесь, в моих объятиях.

– Можно, я потрогаю живот? – снова заглянув в карие глаза, понадеялся на положительный ответ.

Мия неуверенно кивнула и прилегла обратно на подушки.

Я присел на кровать рядом с ней и, не спеша, стараясь не напугать девочку, нежно коснулся округлого животика, в котором жил наш ребеночек. Даже не мог передать словами, что я ощутил, коснувшись тела Мими. Меня словно пронзило молнией, и сердце пустилось в пляс от радости и в то же время от страха. Так необычно от понимания, что у меня будет ребенок. Что он уже несколько месяцев развивается в своей мамочке, в моей любимой женщине.

– Какой срок?

– Шестнадцать недель. Малыш крупный.

– Крупный? Это нормально?

– Гены. Твои, – хмыкнула Мия и тоже положила руку на живот.

– Кто у нас будет?

– Мальчик. У нас будет сыночек.

– Спасибо тебе, – искренне поблагодарил я и, склонившись, поцеловал животик.

– За что? – спросила Снежинская, и на ее лице выразилось искреннее удивление.

– За то, что сохранила беременность. За нашего ребеночка.

– То, что я не нужна была своей матери, не означает, что выросла такой же дрянью.

– Нет, ты самая лучшая. Думаю, что больше и нет таких девушек, как ты.

– Не знаю, как я, но твоя сестра, самая замечательная девочка. Надеюсь, ты не станешь ее ругать.

– Хм… надо подумать. Как на счет сделки?

– Ты о чем?

– Я не буду ругать сестру, а ты позволишь мне прикоснуться к животику без преград?

– Что ты имеешь в виду?

– Можно я подниму твой сарафан?

– Вот так сразу? – хлопая ресничками, продолжала удивляться девочка и от смущения прикусила губу.

– Я рад, что ты шутишь. Но я всего лишь хочу коснуться оголенного животика. Ты можешь сама прикрыться и поднять свою рубашку. Я не сделаю ничего лишнего.

– Ладно, – согласилась она и, сдвинув одеяло, хотела поднять ночнушку, как я резко остановил ее руки.

– Это что такое? – прорычал я, смотря на бедро, на котором находился огромный лиловый синяк.

Неприятные ощущения вновь охватили мою душу, и я сам поднял ткань еще выше, чтобы рассмотреть тело на предмет ушибов. Какого х*я на моей девочке синяки? Кто посмел ее тронуть? Кто посмел навредить женщине? Беременной женщине! Я же этого урода мигом закопаю в лесу и ни разу о его убийстве не пожалею.