Страница 21 из 35
Вольф сухо смеялся и перед самым лицом Вотана пальцами производил очень выразительные движения, от чего у Вотана по спине бежал неприятный, колющий холодок.
Вотан не раз уже задумывался над тем, что настало время избавиться от капитана. Он долго совещался с Мюль-фертом и, наконец, оба друга порешили при первом рискованном поступке Вольфа донести об этом властям.
Сделать это было нетрудно. В одном из домов Вотана жил крупный чиновник, которому достаточно было намекнуть о роли Вольфа на Дальнем Востоке, чтобы тотчас же были приняты меры, как любил выражаться чиновник, к «изъятию» Вольфа «из обращения». Однако, Вольф предвидел это и вел себя крайне осторожно. Он даже перестал встречаться с Салисом Швабе и Нохвицким и целыми днями сидел в своем служебном кабинете, где составлял сметы по заказам торгового дома или писал большую статью о преувеличенных вооружениях культурных государств, которые, по мнению автора, были совершенно не нужны, так как цель войны, состоящая в улучшении благосостояния народов, не существовала. Наука и техника, как доказывал Вольф, давно уже находятся на такой степени развития, что позволяют мирным путем достигнуть полного благополучия не только отдельных личностей, но и целых обществ и государств. Работа эта, по-видимому, очень увлекала капитана, так как в окнах его кабинета можно было видеть до поздней ночи свет. Окруженный книгами и вырезками из газет, капитан германского флота рисовал гигантскую картину великого мира, созданного могучей силой науки и техники.
Вотан, при помощи Мюльферта, установил строгое наблюдение за капитаном, но все это ни к чему не привело, так как поведение Вольфа не внушало никаких подозрений, а само обращение его с главой торгового дома сделалось крайне предупредительным и даже заискивающим.
Вотана это тревожило и печалило, так как он видел, что ускользают поводы отделаться от Вольфа.
Но случай, казалось, помог ему.
Был уже февраль. Главная контора торгового дома «Артиг и Вейс» спешно составляла годичный отчет, и Вотан с утра и до позднего вечера был очень занят. Кроме конторской работы, ему приходилось много разъезжать, получать большие подряды и заказы и вести борьбу с русскими фирмами, которым старый Вотан всеми способами старался помешать укрепиться на русской окраине.
Однажды, когда он только что вернулся из Хабаровска, ему подали телеграмму. Вотан прочитал ее и даже покраснел от радости, а потом начал злорадно потирать руки.
Он позвонил к чиновнику, жившему в его доме, и сказал ему:
— Это вы у телефона, Павел Павлович? У меня к вам большое и важное дело… Я очень надеюсь на ваше содействие и, кроме того, полагаю, что то, что я вам передам, может оказать благотворное влияние на вашу служебную карьеру. Нет! Нет!.. Я вам после об этом скажу: по телефону неудобно… Я буду у вас около десяти часов вечера.
Отойдя от телефона, Вотан еще раз пробежал телеграмму. Тайный советник Гинце из Пекина телеграфировал торговому дому «Артиг и Вейс» следующее:
«Инженер торгового дома, Вольф, необходим для свидания с крупным заказчиком в урочище „Славянка“, где фирма уже производила летом работы».
Вотан вызвал к себе немедленно Вольфа и передал ему телеграмму.
— Я тоже получил эту телеграмму, — задумчивым голосом произнес капитан. — Я не совсем понимаю, в чем тут дело, но догадываюсь, что оно очень важное и спешное, а потому я завтра же выезжаю.
Глаза Вотана блеснули.
«Завтра? — подумал он. — Завтра ты будешь там, откуда тебя не спасет ни Гинце, ни сам всесильный прусский военный министр…»
Ровно в девять часов Вотан ехал к чиновнику. Чувство мстительной злобы подсказало ему мысль заехать к Вольфу и еще раз посмотреть на этого человека, испортившего ему столько крови и постоянно раздражавшего его, а теперь такого безопасного для него и завтра уже не существующего.
Подъезжая к дому, где жил Вольф, Вотан улыбнулся, увидев свет в окнах квартиры, и подумал, что капитан перед отъездом или заводит порядки в своих бумагах и записных книжках, или же пишет свой большой труд о значении техники и науки в вопросах мира.
Он позвонил у подъезда.
Ему открыл дверь бой, одетый во все белое и с черной косой, обмотанной вокруг гладко выбритой головы.
— Капитана нет дома! — сказал он желавшему войти в переднюю Вотану. — Капитан уехал!.. совсем уехал!
Вотан едва не упал. Он понял, что Вольф предупредил его и теперь, убедившись в намерениях Вотана предать его, предпримет, конечно, ряд таких шагов, которые безусловно погубят Вотана, а с ним вместе и могущественную фирму, какой был торговый дом «Артиг и Вейс», державший в своих цепких лапах, как гигантский паук, всю огромную окраину и овладевший всеми нитями местной жизни. Приниженный и угнетенный, вернулся Вотан к себе. Он долго обдумывал положение, но не мог остановиться на каком-нибудь плане действий.
— Надо подождать возращения Вольфа, — шепнул он, — и тогда сразу же разделаться с ним!
А в это время в квартире Салиса Швабе за чайным столом сидели трое людей. Салис Швабе и Нохвицкий хохотали до упаду, глядя на сидевшего за столом китайца, который нелепо скалил зубы и щурил светлые, холодные глаза.
— Когда в китайских войсках будут германские инструкторы, то они все будут похожи на вас, дорогой Вольф! — говорил румяный, пухлый Швабе.
А Нохвицкий, протягивая капитану рюмку коньяка и подавая на блюдечке ломтики лимона, густо посыпанного сахаром, хохотал и говорил:
— У вас вид по меньшей мере цзянь-цзюня[29]!
Когда Вотан мучился и терзался, предчувствуя враждебное выступление капитана, Вольф уже выезжал из города и по берегу Амурского залива начал подвигаться в сторону урочища «Славянка».
Он благополучно прибыл в китайский поселок на реке Суй-Фун, впадающей в Амурский залив, и отсюда совершил экскурсию в ту бухту, где истекшим летом стояла барка хунхузского вожака Мый-Ли. Прожив в деревне два дня, капитан получил с отыскавшим его, незнакомым ему китайцем коротенькую записку, в которой неизвестный корреспондент писал:
«Завтра. Ночь. Море. Знакомый».
И действительно, на следующую ночь стоявший на мысе, глубоко уходящем в море, Вольф заметил на горизонте сверкнувший огонек. Он вспыхнул лишь на одно мгновение и потух, нырнув в темноту. До чуткого слуха капитана донесся равномерный стук тихо работавшей машины, и все явственнее и явственнее становился шум тяжелой холодной воды, рассекаемой острым носом подходящего к берегу судна. Вскоре во мраке начали клубиться черные призраки, сначала мягкие и бесформенные, а затем все более и более отчетливые и определенные. На клочке просветлевшего неба зачернели мачты и верхняя рея на гроте, гигантские трубы, над которыми на нижней поверхности глушителя играли багровые отсветы горящего в топках угля. Призрак, оказавшийся большим военным судном, остановился. Послышался короткий боцманский свисток, лязг цепи и визжание блока, по которому спускался трап. Вскоре к берегу подошла шестивесельная шлюпка. На берег вышел человек, одетый в толстое меховое пальто, и подошел к капитану.
Тот пристально взглянул в лицо прибывшего и вскрикнул от изумления.
— Адмирал Урну? Здесь?.. В это время?..
— Я веду, — ответил Урну, — четыре крейсера и буду бомбардировать ваш город. Я оставлю вам запас цемента и двадцать человек команды при паровом катере и двух шлюпках, а вы докончите на рейде ту работу, которая так удачно была произведена вами и Салисом Швабе летом. Помните, что пока я буду бомбардировать город, здесь должна вырасти неожиданно, словно по приказанию волшебника, скала.
Пусть будет скрыта она под волнами вечно встревоженного моря, но пусть она будет верной союзницей нашей!
— Слушаю! — коротко ответил Вольф и добавил: — По окончании работы я вновь буду просить вас доставить меня в какой-нибудь порт, так как мне невозможно более возвращаться в город. Мне угрожает большая опасность…
После этого разговора в бухту вскоре вошел паровой катер, ведя на буксире два больших восьмивесельных вельбота с двадцатью матросами. Вскоре вблизи берега один за другим прошли четыре крейсера отряда адмирала Уриу. Они шли с потушенными огнями и подкрадывались к городу тихим, почти неслышным ходом. Вся команда была на местах, а в боевой рубке головного судна адмирал Уриу уже составлял план бомбардировки города и с кормы его судна сигнальщик красным фонарем передавал его распоряжения.
29
…цзянь-цзюня — т. е. губернатора.