Страница 65 из 74
До меня донеслись слова Бэртрады:
— Я была уверена, что эта тварь постарается пробраться сюда. Я снова ощущаю её присутствие!
«Сегодня ты прошла совсем рядом со мной и ничего не почувствовала, — с насмешкой подумала я, спеша на колокольню. — Далеко тебе, Бэртрада, до легавых и борзых!»
Дверь затрещала. Должно быть, они раздобыли бревно на стройке и действовали им как тараном. Отец Мартин взывал к благоразумию моих врагов, умолял уйти, сулил страшные кары святого Дунстана, если они ворвутся в церковь силой. Сквозь грохот я различила голос Гуго, уверявшего священника, что его не тронут, если он сам откроет дверь и даст увести меня, но отец Мартин клялся всеми известными клятвами, что здесь никого нет.
Всё это я слышала, взбираясь по прогибающимся и скрипящим ступеням шаткой деревянной лестницы на колоколенку, ненамного возвышавшуюся над тростниковой крышей. Но самое неожиданное случилось, когда я оказалась наверху и начала отвязывать от балки верёвку, прикреплённую к языку колокола, — она рассыпалась у меня в руках в прах.
А снизу доносились всё более мощные удары и яростные крики. Но старая дубовая дверь пока держалась. Неожиданно удары прекратились. С площадки колокольни я заметила, как над краем крыши появилась одна из строительных лестниц. Бигод, очевидно, решил взобраться на крышу и проникнуть в церковь через лаз в стене колокольни. И когда лестница заколебалась — по ней явно кто-то взбирался — я присела, спрятавшись за перилами площадки колокольни. Кто-то прошёл совсем рядом со мной и начал спускаться по той же лестнице, по которой я сюда взобралась. Я слышала тяжёлое дыхание этого человека и лязг клинка, извлекаемого из ножен.
— Ну что, поп, потолкуем?
Это был Гуго Бигод. Что ответил священник, я не расслышала, но голос Гуго звучал всё громче — теперь он сокрушался, что проявил ненужное милосердие к саксонскому попу, но теперь пришло время это исправить. Затем Бигод поинтересовался, где поп прячет графову девку, и тут же послышались его бешеные проклятия и язвительный голос отца Мартина, интересующийся, не слишком ли обжёгся незваный гость.
Я сообразила, что священник отбивается от Гуго пылающим факелом. Отец Мартин слыл силачом и не раз выходил победителем в ярмарочных боях на палках. Снизу доносился шум схватки, и внезапно я почувствовала запах дыма. Церковь Святого Дунстана была настолько старой и сухой, что малейшей искры было достаточно, чтобы она вспыхнула, как свеча. И похоже, именно это и произошло внизу.
Да простит мне Господь, но в это мгновение я позабыла даже об отце Мартине. Я думала только о себе и своём ребёнке. Сейчас я нахожусь в укрытии, но какой толк от этого укрытия, если церковь горит, а перед ней меня поджидают убийцы?
Я в последний раз взглянула на бесполезный колокол, висящий высоко над моей головой, и начала спускаться — но не в церковь, а на тростниковую кровлю.
Сухой тростник мягко пружинил под ногами. Наконец я достигла края крыши. Запах дыма слышался всё отчётливее, а внизу, в пылающей церкви по-прежнему продолжалась смертельная схватка Бигода со священником: с грохотом падали скамьи, звучали проклятия. И похоже, отцу Мартину всё ещё удавалось сдерживать натиск Бигода и не пускать его к дверям и на лестницу. Снаружи вновь послышались удары в дверь.
Я огляделась. На многие мили вокруг лежали пустынные, холодные фэны. В сплошной черноте мерцал робкий огонёк, но как далеко, как безнадёжно далеко!.. И на помощь к нам никто не спешил.
Могу ли я затаиться здесь? Я боялась огня, но ещё больше я боялась своих врагов. Неожиданно мой взгляд упал на могучую башню недостроенной колокольни. И я стала пробираться туда, где крыша старой церкви ближе всего подступала к детищу Симона-каменщика, а опутывавшие колокольню строительные леса почти примыкали к тростниковой кровле.
Однако это расстояние оказалось вовсе не таким малым, как выглядело. Добраться до лесов было почти невозможным, а внизу всё сильнее разгоралось и трещало пламя, густой едкий дым стал пробиваться сквозь тростник. И я решилась. Пусть я утомлена, пусть беременность сделала меня неуклюжей, но всё же я молода и сильна. Я попытаюсь.
Сделав несколько шагов назад для разбега, я бросилась вперёд и прыгнула. Удача! Вцепившись в перекладину лесов, я повисла, не в силах нащупать ногами опору. Боже, какое тяжёлое у меня тело! И какая мучительная боль в пояснице — словно в неё вонзили кинжал!
Я висела, обхватив поперечный брус, и шарила ногами, пока не нащупала перекладину внизу. Тогда я встала на неё и перевела дыхание. Так я могла продержаться довольно долго, если бы не одно обстоятельство. Любой из врагов, заглянувший за угол церкви, тотчас заметит меня. Спускаться опасно, а вот если попробовать забраться повыше...
Я вскинула голову. Прямо надо мной находилась деревянная площадка — настил лесов, а дальше темнела глубокая ниша оконного проёма. Если я сумею туда забраться, он может послужить неплохим убежищем. Ниша достаточно глубока, я могу там сесть и даже прилечь. Ни огонь, ни преследователи меня не достанут.
С величайшей осторожностью я начала подъём. Наверное, вид карабкающейся по строительным лесам беременной женщины кому-то может показаться забавным. Но мне сейчас было не до того, чтобы думать об этом. Леса состояли из брусьев, вогнанных в специальные отверстия в стене и выступающих оттуда футов на шесть, к этим брусьям были привязаны верёвками крепкие шесты, уложенные поперёк. Я становилась ногой на шест, подтягивалась, упиралась коленом в следующий и снова подтягивалась.
Я почти добралась до верхнего настила, когда острая боль пронзила низ живота. Мне едва удалось сдержать готовый вырваться крик.
О Небо, только не это! Я перевела дыхание и, когда боль немного отпустила, забралась на настил. Теперь оставалось только перебраться в нишу окна.
Оказавшись там, первым делом я заглянула в тёмное нутро башни. Пустота. Гораздо ниже моего проёма виднеется вмурованная в толщу стены лестница, спиралью обвивающая башню изнутри. Но до неё мне никогда не добраться.
Только теперь я почувствовала, что мои юбки мокры насквозь, а по ногам струится тёплая жидкость. Я растерялась и вдруг поняла, что произошло. Отошли воды!
Пречистая Дева, неужели сейчас?.. Здесь?..
Глотая слёзы и борясь с рыданиями, я не сразу заметила, как светло стало вокруг. Церковь Святого Дунстана полыхала, дым относило ветром в сторону, и жадные языки пламени с треском прорывались сквозь кровлю. В свете пожара я с ужасом увидела внизу Бэртраду и рядом с нею — Гуго. Он протирал глаза и надрывно кашлял.
И всё это означало, что отца Мартина больше нет.
Никогда ещё я не оказывалась в столь безвыходном положении. Мои враги внизу, я нахожусь между небом и землёй, а мой ребёнок решил, что пришла пора явиться на этот свет. Чудовищно!
Я упёрлась ногами в противоположную стенку оконной ниши, понимая, что, хочу я этого или не хочу, — сейчас придётся рожать. Я гладила живот, что-то бессвязно шептала, успокаивая дитя и умоляя его побыть во мне ещё хоть немного...
Из состояния болезненной отрешённости меня вывел звенящий, как медь, голос Бэртрады:
— Что бы ты ни говорил — я не уйду отсюда! Что с того, что в церкви её не оказалось! Она прячется где-то здесь, и я не позволю этой твари вновь восторжествовать!
Моё тело притихло. Я осторожно взглянула вниз.
Гуго держал графиню под руку, словно собираясь увести, до меня долетали обрывки его увещеваний. Он говорил о том, что зарево пожара привлечёт людей и их могут застать здесь. Третий убийца, трусливо озираясь, топтался рядом. Было похоже, что в любой момент он готов броситься наутёк.
В мою сторону потянуло удушливым дымом. Я закрыла лицо краем капюшона, глаза заслезились. Сколько я смогу продержаться? Господи, пусть те, что внизу, уйдут. Пусть хоть это мне не угрожает. Я почти обезумела от страха и отчаяния, и единственное, что сознавала отчётливо, — я теряю ребёнка.
Мне казалось, что я готова ко всему. Но новый приступ резкой боли разразился столь внезапно, что я не сдержалась и вскрикнула, тут же зажав ладонью рот. Я замерла, охваченная ужасом, но, когда снова взглянула вниз, увидела — все они пристально глядели на меня. Дым отнесло ветром в сторону, и я была отчётливо видна в оконной нише, озарённой пламенем.