Страница 58 из 74
Я повернула голову. Они оба сидели на скамье у стены. Маго плакала, вытирая глаза краем головного покрывала, а Эдгар, похоже, её утешал.
Внезапно я подумала — до чего же красив мой муж! Эта свободная поза, лёгкие завитки каштановых волос, твёрдый профиль, чёткая линия высоких скул. Мой прекрасный крестоносец... Которого я потеряла.
В моём горле вспух ком, и глаза наполнились слезами. Освещённый углями жаровни золотистый образ Эдгара стал расплываться. Я всхлипнула.
Они оба заметили, что я пришла в себя, подошли.
— Эдгар...
Он взял мою слабую протянутую руку, мягко пожал. Какие же тёплые и сильные были у него пальцы.
— Тсс, Бэртрада, уже всё закончилось. Успокойся.
— Я спокойна. Это... Это сейчас пройдёт.
Маго принесла чашу с питьём:
— Выпей это, деточка.
Но я даже не взглянула на неё. Я вцепилась в руку Эдгара и не могла отвести от него глаз.
— Я всегда любила только тебя, супруг мой. Один ты был нужен мне. На что бы я только не решилась, только бы вернуть тебя...
Я оборвала себя, поняв, что говорю лишнее. Эдгар, высвободив руку, принял у Маго чашу, затем присел в изголовье ложа и, придерживая меня за плечи, поднёс питьё к моим губам.
— Выпей, Бэртрада. Это вино с пряностями и травами. Оно придаст тебе сил.
Я покорно проглотила содержимое чаши. Порой снизу вверх глядела на него. Он чуть улыбался и кивал мне, и внезапно мне стало так хорошо, вот так, почти что в его объятиях. Господь всемогущий, об этом я уже и мечтать не смела.
— Ты не оставишь меня, Эдгар?
— Я побуду с тобой. Успокойся.
Вскоре я снова уснула, так и не выпустив его руки.
Как жалко и глупо я выглядела, я поняла только тогда, когда отоспалась и ко мне вернулась способность трезво мыслить. Эдгар наверняка знал, что со мной случилось. Если не Маго, то его саксы не преминули донести, в каком состоянии меня привезли в Незерби. Но Эдгар был добр и мягок со мной, ловко скрывая, что ему не доставило ни малейшей радости возвращение гулящей жены. Я же скулила и жалась к нему, словно побитая собака. Какой позор!
У меня было прескверное настроение, но я быстро поправлялась и на третий день уже встала и велела женщинам заняться моей внешностью. Однако дух мой не поспевал за плотью. Я страдала. Страдала оттого, что не удалось задуманное, оттого, что Эдгар больше не наведывался ко мне, а значит, всё осталось по-прежнему — на грани полного разрыва. Больше того — я дала ему дополнительный повод требовать развода. То, что должно было стать моим триумфом, обернулось полным поражением. В глазах Эдгара я всего лишь жалкая блудливая женщина, которую он не желает видеть.
Я ненавидела его с прежней силой и постоянно терзала себя мыслями о том, как та, другая, великолепно проводит время в моём Гронвуде. Тогда как я прозябаю в этом жутком обветшалом поместье, где сквозняки проникают сквозь закрытые ставни, а пропитанные жиром факелы чадят, испуская клубы едкого дыма.
Внезапно течение моих мыслей менялось, и я начинала думать, что если Эдгар и разлюбил меня, то по-прежнему испытывает ко мне жалость. И эта жалость не унижала меня, а наоборот — давала надежду. Не будь этой светловолосой твари Гиты, я бы сумела вернуть мужа.
Одно за другим я отправляла послания в Гронвуд, умоляя его приехать.
Но Эдгар не появлялся, и я была вынуждена проводить время с этими грубыми мужланами в Незерби. Начало ноября — время, когда саксы отмечают праздники своих саксонских святых — Адольфа, Уинифред и Алкмунда, прибавьте к этому и общеанглийские дни поминовения святых Губерта, Катерины и Леонарда, и вы поймёте, что у этих свиней ни дня не проходило без пьянства и чудовищного обжорства. Крики, хохот, пение в стенах бурга звучали неумолчно — и мне приходилось всё это терпеть.
Только каменщик Саймон, находившийся в это время в Незерби, скрашивал для меня эти тягостные дни. Я находила француза забавным. Но как же я должна была опуститься, чтобы находить удовольствие в общении с простолюдином-мастеровым!
Саймон обосновался в Незерби, поскольку Эдгар намеревался возвести здесь каменную стену, перестроив бург на новый манер. Однако сейчас он оказался не у дел, так как из-за непогоды все работы приостановились, и я проводила целые дни за болтовнёй с этим не лишённым обаяния простолюдином.
Я не обмолвилась — Саймон и впрямь был обаятелен. В нём чувствовалась некая мягкая теплота, которая так притягивает женщин вроде моей неверной шлюшки Клары. И хотя Клара уже стала женой Ленды, Саймон только посмеивался, упоминая об этом, словно всё это не имело никакого значения, и стоило ему только поманить Клару, как она была бы тут как тут. Впрочем, ко мне этот француз относился с неизменным почтением. В его глазах я оставалась прежде всего графиней и дочерью короля.
Окончательно Саймон расположил меня к себе, пренебрежительно отозвавшись о Гите Вейк.
— Саксонка Гита завладела Гронвудом, хотя я строил его для дочери короля. И знаете ли, миледи, до чего она дошла в своей гордыне? Она едва не заставила меня жениться на одной из гронвудских служанок. Хвала Небесам, лорд Эдгар вовремя вмешался, иначе я был бы уже далеко за морем, лишь бы не слышать её поучений.
Но больше всего прочего Саймона занимала его работа. Он был увлечён планами постройки каменной церкви Святого Дунстана в фанах — там, где стоит деревянная, давно пришедшая в негодность церквушка. Нынешним летом Эдгар и лорд д’Обиньи позаботились, чтобы работы по возведению новой церкви шли полным ходом, и Саймон уже успел выстроить там башню с ребристыми новомодными арками и стрельчатыми окнами. Одно скверно — почва там оказалась недостаточно надёжной и начала оседать под тяжестью каменной кладки. Поэтому работы там сейчас приостановлены до тех пор, пока грунт не осядет окончательно и можно будет исправить недочёты.
Мне приходилось выслушивать и эту ерунду, в которой я ничего не смыслила. Обычно мы располагались в отдельном покое, я перематывала крашеную пряжу для вышивания, Саймон услужливо подставлял руки, а старая Маго мирно дремала в углу.
Наконец Эдгар соизволил явиться. Это случилось в День святого Мартина[42], когда по традиции начинается убой скота и заготовки мяса на зиму.
В Незерби ещё с утра поднялась суета — выводили предназначенный к закланию скот за ворота. Работёнка грязная, но все в этот день веселы, хлещут эль ковшами и жарят на кострах самые лакомые куски свежего мяса. Дожди как раз прекратились, и, хотя было чертовски холодно и сыро, я поднялась на галерею, следила за суетой, не обращая внимания на фамильярное обращение саксов, делавших мне пригласительные жесты, словно надеялись, что так я и кинусь вместе с ними кружить среди костров. Но я продолжала надменно стоять на галерее, кутаясь в длинное тёплое покрывало и пряча руки в большую муфту волчьего меха.
И в какой-то момент я заметила, как в арке надвратной башни показался Эдгар. Он сидел верхом, о чём-то переговаривался со своими людьми, смеялся. Когда стал спешиваться, я словно опомнилась, кинулась к себе.
— Маго, живо подай малиновую пелерину! Эдгар здесь, не хочу, чтобы он застал меня всю в коричневом, словно послушница. И поправь мне волосы!
Но я напрасно спешила. Эдгар словно оттягивал момент встречи, о чём-то толковал со своими саксами, а я сидела и ждала. Мысленно продумывая, что следует сказать, чтобы произвести впечатление смирившейся и покорной жены, которая готова на всё, только бы вернуть его любовь и уважение.
Наконец раздался скрип ступеней. И с каждым следующим шагом Эдгара моё сердце всё больше замирало. Больше недели прошло с того момента, когда у меня случился выкидыш. Достаточно ли я оправилась, вернулась ли моя красота?
Я кусала губы, чтобы они заалели, щипала щёки, пытаясь вызвать румянец. И когда Эдгар вошёл, я так и застыла, спрятав лицо в ладонях, словно в испуге.
— Pax vobiscum[43], — молвил он. Ни улыбки, ни более тёплого приветствия, кроме такого, что принято среди монахов или рыцарей-храмовников.
42
День святого Мартина — 11 ноября.
43
Мир вам (лат.).