Страница 7 из 78
— Так, так, — улыбнулась я. — Кто бы мог подумать!..
Роберт и Стефан были явно смущены. Потом Глочестер подъехал ко мне:
— Садись в седло, Бэрт!
Всю обратную дорогу я ломала голову, как бы выведать у Роберта суть их разговора. Но он отмалчивался и был мрачен.
— Ты понимаешь, Бэрт, Стефан глуп и всегда прежде действует, чем думает, но он нам нужен. Всем — и тебе, и мне, и Матильде.
Я ничегошеньки не поняла. Сказала лишь, что, как Понтий Пилат, умываю руки. Роберт глянул на меня сердито.
— Нельзя сказать, что это очень активная позиция, а, Бэрт? А ведь я рассчитывал, что ты меня поддержишь.
Когда Роберт гневался, он был страшен. Его многие боялись, но и впрямь в нём проступало нечто ужасающее. И хотя я часто слышала, что мы с Глочестером похожи, — упаси меня Пречистая Дева от подобного сходства. Похожими у нас были только глаза — глубокие, тёмные, с вишнёвым отливом. В остальном же... Слава Богу, что у меня не такой ноздреватый нос, а главное, не такая выступающая челюсть. Роберт всегда очень коротко стригся, и от этого его огромный выдающийся подбородок казался ещё более массивным. Я вдруг подумала, что если бы он на манер крестоносцев отпустил длинные волосы, это хоть немного скрыло бы его недостаток. И сразу подумала об Эдгаре.
— А этот тамплиер... сакс. Что ты думаешь о нём?
Я не ожидала, что мои слова приведут Роберта в неистовство.
— Чтоб больше я не слышал от тебя о нём! Клянусь брюхом Папы, что это значит, Бэрт! Ты готова предать меня только потому, что тебе приглянулся этот полувоин-полумонах?
— Но ведь он собирается снять плащ с крестом, — неуверенно начала я.
— И в этом нет ничего хорошего. Известно ли тебе, куда его пророчит Стефан? Наш милый кузен намекает королю, что в Восточной Англии слишком неспокойно из-за усилившейся власти церковников, а также из-за того, что тамошние саксы никак не позабудут старые вольности. Вот Стефан прожужжал нашему отцу все уши, что в Норфолке должен править человек, который как зависел бы от короны, так и имел бы влияние на саксов и церковников. И прочит на должность шерифа[9] этого самого Эдгара Армстронга, будь он неладен. Согласен, при других обстоятельствах лучшей кандидатуры не найти. Но Эдгар — человек Стефана, и разрази меня гром, если я это допущу!
Но я-то этого уже хотела и начала издалека:
— Однако, если вы со Стефаном договорились...
— Если мы договоримся, это будет стоить огромной власти. Но я говорю — Стефан дурак. И он сперва делает, а уж потом соображает.
Ах, как мне хотелось узнать, в чём тут дело! Но я понимала — если брат узнает, что я ничего не слышала, то он вряд ли посвятит меня в суть дела. И все потому, что я женщина. И какого чёрта я родилась для юбки!
— Но ведь наш отец даже не спешит дать Эдгару соизволение на постройку замка, — вновь начала я, но этим только обозлила Роберта.
— А ты никак уже готова ему помочь, не так ли, Бэрт? Уж эти мне женщины! Стоило взглянуть на плащ крестоносца и смазливое лицо — и она уже забыла, что перед ней всего-навсего саксонская свинья.
— Э, потише, братец. Не забывай, что наш отец благоволит к англичанам-саксам и даже многих из них возвеличил. А его первой королевой была чистокровная саксонка.
— Тогда, может, и ты попросишься замуж за сакса? — прищурился Роберт.
Стоп! Здесь мне лучше пока промолчать. И, не ответив брату, я пришпорила лошадь.
До турнира оставалось четыре дня, и всё это время я не имела никаких вестей об Эдгаре. Клара тоже где-то пропадала, и я злилась на эту дуру из-за её нерасторопности. Наконец, за день до турнира, она появилась. Немытая, пропахшая хлевом, в измятом платье. И где её только валяли?
— Я больше не могу там появляться, — виновато сказала Клара. — Из желания услужить вам, госпожа, я даже сделала невозможное: переоделась монахом и пробралась на территорию комтурии, хотя вход туда женщинам строжайше воспрещён.
— И что ты узнала?
Клара улыбнулась:
— Для начала я отыскала человека сэра Эдгара, по имени Симон. Он мастер каменщик и нанят в Париже. Сакс вознамерился строить замок, а этого самого Симона ему рекомендовал сам Сугерий. Симон недавно состоит в свите крестоносца Эдгара, но кое-что ему известно. В частности, что у Эдгара есть сын.
— Сын?
— Да, мадам. Я даже видела его. Коричневый, словно финик, малыш. Он прижит от сарацинки, с которой тамплиер сошёлся в Иерусалиме. И хотя ребёнок рождён вне брака, сэр Эдгар окрестил его и нарёк Адамом.
«Хорошо, что ребёнок внебрачный, — подумала я. — Ибо, если я стану женой Эдгара, то желательно, чтобы мои дети все унаследовали».
Я впервые подумала о детях, как о чём-то обязательном в моей жизни. Признаюсь, детей я не выносила. Сама мысль, что однажды и мне придётся произвести на свет нечто подобное, раздражала меня неимоверно. Однако то, что я так спокойно подумала об этом, когда речь касалась Эдгара, говорило о моих серьёзных намерениях.
— Что ещё?
Клара хитро улыбнулась:
— Ещё я узнала, что этот красавчик-тамплиер очень богат. Он привёз из Святой земли целый обоз, в котором несколько возов с пряностями.
Ого! Пряности! Навьюченный пряностями мул делает человека богачом, а воз пряностей — это поистине княжеский размах!
— Но ведь тамплиеры так просто не упустят богатство из своих лап, — засомневалась я.
Клара пожала плечами:
— Я не могла толком разузнать, что к чему. Господин Эдгар всё время в разъездах. Симон пояснил, что тут всё дело в неких векселях, но я не больно-то и поняла.
Куда этой дуре понять. Векселя — это слово всегда связывали с тамплиерами. Особые бумаги, по которым через ростовщические конторы можно получить деньги. О, я уже начала догадываться — всё, что связано с Эдгаром Армстронгом, пахнет золотом. И если в эти дни он занимался векселями, которые сулят ему обогащение... Что ж, я готова многое простить ради этого. Ему — отныне, значит, и мне. Я так решила.
— Что ещё?
Клара замялась:
— Это всё. Симон прятал меня на сеновале, и мне пришлось не только беседовать с ним о сэре Эдгаре. Этот француз так хорош, так ласков и такой любовник...
— Ты, наглая девка, избавь меня от твоих омерзительных подробностей!
Клара даже вздрогнула. И уже скороговоркой поведала, как её с любовником выследил некий Пенда, личный оруженосец Эдгара. И этот Пенда, оруженосец сэра Эдгара, тут же вышвырнул Клару вон, при этом его грубость не знала границ...
— Короче!
— Госпожа, этот Пенда вывел меня за ворота комтурии и заявил, что, пока его рыцарь не получил благословения гроссмейстера в темпле, чтобы снять плащ храмовника и вернуться в мир, он должен оставаться непогрешимым и блюсти три обета рыцарей Храма — бедности, целомудрия и послушания. И то, что среди его людей затесалась женщина... Пенда сказал, что репутацию его господина спасёт лишь то, что самого рыцаря как раз не было в комтурии.
Я не могла больше слушать. Хохотала так, что у меня закололо в боку. Уж эти мне рыцари Храма — нет хуже лицемеров. Этот сакс должен быть непогрешим, в то время как уже давно нарушил все обеты: бедности — так как везёт домой целое состояние, целомудрия — так как прижил ребёнка от сарацинки, и послушания — так как нарушил два первых пункта. Ну что ж, мне только нравилось, что он не святой. Терпеть не могу святош.
В тот вечер я выяснила, что в списках рыцарей участников турнира значится и несколько тамплиеров. А среди них и мой сакс.
Просто возмутительно, что женщинам запрещают присутствовать на рыцарских играх! Слава Создателю, что мой отец не был столь косным и позволял нам наблюдать за поединками со стены замка — так женщина вроде бы и в отдалении, но благодаря тому, что ристалище расположено сразу за стенами, все видно, как на ладони. И это правильно, ведь, по сути дела, рыцари хотят покрасоваться именно перед нами — знатными дамами, недаром они просят у нас то шарф, то перчатку на счастье, а герольды, в случае победы, возвещают, какой леди тот или иной рыцарь посвящает свою удачу.
9
Шериф — должностное лицо графства в средневековой Англии, исполняющее административное и судебное правление.