Страница 33 из 78
Я надменно поглядела на неё:
— При чём тут йоль? Нас в монастыре учили, что это старый богомерзкий обычай, сохранившийся со времён язычества.
Она странно поглядела на меня:
— Ах да, я и забыла, что вас вырастили в монастыре. И на вас монашеское одеяние. Но почему-то вы не выглядите монахиней.
И опять этот её оценивающий, чуть насмешливый взгляд, который так меня раздражал. Я сказала:
— Я и не монахиня, миледи. И не хочу выглядеть монахиней. Конечно, у меня нет таких красивых одеяний, как у вас, но я рассчитываю понравиться эрлу Эдгару.
Её брови изумлённо взметнулись. В глазах насмешка. У меня путались мысли, но я поняла, что сказала что-то не то. По крайней мере, ранее я не собиралась ей это говорить.
— Во имя Господа! — улыбнулась Риган.— Итак, вы, птенчик, рассчитываете пленить Эдгара Армстронга? Для того чтобы он взял вашу сторону в мятеже?
— А вы были бы против?
— Воистину так. Незачем ему впутываться в это дело. Он и так не в ладах с аббатом из Бери-Сент-Эдмундса. Я даже не знаю теперь — имеет ли мне смысл устраивать вашу встречу. Вы мятежница, девушка, и то, во что вы хотите его вовлечь...
— Так вы против? О, я поняла это сразу! А если я скажу, что прибыла составить с Эдгаром договор о браке меж нами? У меня нет ни отца, ни иного старшего родственника, чтобы сделать это за меня, а мой опекун Ансельм — мой враг, и только Эдгар сможет защитить меня...
Кажется, я опьянела. Говорила то, что и не намеревалась. И говорила несвязанно, путано объясняя зачем-то ей, как Эдгару будет выгоден брак со мной. Но леди Риган меня перебила:
— Вот что, дитя, у тебя ничего из этого не получится.
— Отчего же? Из-за вас? Вы сами решили женить его на себе?
Её лицо побледнело. Она встала:
— Я вижу, либо вы пьяны, либо вас в монастыре не научили хорошим манерам. Что же до меня и Эдгара... Скажу только, что есть немало дам и девиц, какие хотели бы видеть его своим супругом, но у них нет на это шансов. Как нет ни у меня, ни у вас.
— Мне надо встретиться с ним! — почти кричала я.
Я резко встала и шагнула к двери во внутренние покои. Но леди Риган опередила меня, загородила дверь:
— Ради Бога, не надо туда входить. Это для вашего же блага. Вспомните, в вас течёт кровь великого Хэрварда, и вы не должны себя вести как беспутная девка.
— Слышите? — прервала я её.
Там, за дверью, куда она не желала меня впускать, раздавалось пение. И пели о моём деде Хэрварде.
Я вдруг ощутила прилив какой-то безрассудной отваги.
— Вы не посмеете помешать мне, леди Риган. Там мои собратья саксы. И они славят Хэрварда. Так что пропустите меня, если не желаете, чтобы я учинила скандал.
Что бы я учинила, уж не знаю. Но, кажется, готова была на что угодно. И поняла ли это Риган или ей просто надоело бороться с опьяневшей послушницей, но она неожиданно отошла.
— Чёрт с тобой, девушка. Иди. Попробуй сама среди пьяных мужчин добиться своей частицы славы... или позора.
И я оказалась на галерее, идущей вдоль обширной саксонской залы. Замерла. Меня обдало теплом, дымом, запахами жаркого, вин и разгорячённых тел. Я вцепилась в перила, смотрела.
В двух очагах пылало высокое пламя, его отблески освещали резные столбы залы, заваленные снедью столы и людей за ними. Бородатых, пирующих, поющих, смеющихся. Сквозь завитки дыма я смотрела на них и постепенно поняла, что здесь одни мужчины и мужчины эти изрядно навеселе. Более того — сильно пьяны. Я видела, как они опорожняют огромные кубки, что-то кричат, едят. Кто-то боролся, кто-то пытался плясать. Иные спали, уронив головы в тарелки с объедками.
Я испугалась, у меня даже появилось желание вернуться, убежать... Но тут я увидела Эдгара. Он сидел во главе длинного стола и смеялся. Я не смогла отвести от него взгляда — таким красивым показался он мне, словно окутанным золотым сиянием. Пламя очага бросало золотые отблески на его волосы, отросшие и небрежными завитками обрамлявшие лицо и шею, на его свободную рубаху, сшитую из какого-то необычного переливчатого материала. И его лучезарная, сияющая улыбка.
Я прижала руку к груди, где бешено колотилось сердце. Разум подсказывал, что лучше уйти, но душа моя пела, и я вдруг поняла, что должна подойти к нему... прямо сейчас. Я ведь так долго мечтала, как предстану перед ним и он наконец увидит меня... узнает, что я есть на свете и что я люблю его.
Внезапно кто-то цепко обхватил меня сзади, пьяно смеясь мне в волосы. Какой-то мальчишка. Я оттолкнула его и побежала по галерее туда, где вниз вела лестница. Теперь путь к отступлению был отрезан.
Внизу в дверь вносили блюдо с жареным кабаном.
— Тор! Тор![44] Сейчас мы отведаем мясо твоего вепря! — кричали вокруг.
Я проскочила под блюдом, но кто-то схватил меня за руку, сорвал накидку.
— Смотрите — женщина! Тор послал нам красавицу на йоль.
— Женщина! Девка! — закричали вокруг.
Меня хватали со всех сторон. Толкали, подняли на руки, почти кидали друг другу и хохотали. Я была словно беспомощная кукла, ощущала их руки на своём теле, меня щипали, кто-то обслюнявил мне губы.
Я стала визжать, вырываться. Увидела перед собой чьё-то худое бородатое лицо и отчаянно вцепилась в него ногтями. Незнакомец разразился проклятиями, стал заваливать меня на стол. Но рядом толпились другие, толкались, мешали ему.
Они были словно черти из ада. Этого я не ожидала. Под руку мне попалась обглоданная кость, и я стала бить ею по головам.
— Пустите! Вы не смеете. Я внучка Хэрварда!
Я как-то вырвалась от них. Увёртываясь, вскочила на стол и прямо по столешнице побежала, перепрыгивая через кувшины и груды снеди, туда, где сидел Эдгар. Он смеялся, словно не замечая, как они хватали меня. Похоже, он обратил на меня внимание, только когда я оказалась перед ним.
— Вот так так, — только и молвил он, увидев меня перед собой на столе.
Я же соскочила вниз, оступилась и вмиг оказалась сидящей у него на коленях. Обняла его, прижалась. Вокруг кричали. Я же молила, едва не плача:
— Не отдавайте меня им. Ради Пречистой Девы — не отдавайте. Я ведь пришла к вам.
И вдруг почувствовала, что он поднимает меня и несёт. Расталкивает их и несёт меня на руках, как ребёнка. Я и ощущала себя ребёнком, испуганным и беззащитным. Но он уже держал меня у своей груди и мог спасти от целого света.
Он легко взбежал со мной по лестнице, мы оказались на галерее, противоположной той, откуда я вошла. Он нёс меня, а внизу что-то кричали, смеялись. Но никто нас не преследовал. А потом Эдгар ударом ноги открыл дверь, и мы оказались в комнате — самой роскошной комнате, какую я только могла себе представить: огонь в очаге освещал тканые драпировки на стенах, кровать на возвышении в складках вышитого полога, чан с водой, над которым поднимался пар с ароматом душистых трав. Здесь было тихо. Стало тихо после того, как Эдгар плечом захлопнул дверь и, не выпуская меня из рук, сел на шкуру, покрывавшую широкое ложе.
Он смотрел на меня восхищённо и удивлённо. Убрал разметавшиеся волосы с моих щёк.
— Святые угодники! Да какая же ты красавица, девочка.
Я вдруг улыбнулась счастливой глупой улыбкой. Но почему-то отметила, что он сказал это на нормандском. И сама перешла на этот язык:
— Так я нравлюсь вам?
— Ты лучшее, что я мог получить на йоль.
И тут он как-то нежно приблизил своё лицо к моему. Я так и не поняла ничего в первый миг. Только что его глаза были так близко, близко, заслоняли весь мир, потом его ресницы опустились, дыхание слилось с моим, уста сомкнулись... И я поняла, что это поцелуй. Мои губы затрепетали и разомкнулись, я ощутила вкус губ Эдгара, жар его дыхания. Мы стали едины... но меня больше не было. Я растаяла, исчезла, а весь мир превратился в жар и упоительную слабость. И где-то, словно музыка, прозвучал стон — и я с удивлением поняла, что это мой стон.
Задыхаясь, дрожа, я отскочила. Боже, как это вышло, что я так сразу сдалась? Это недопустимо... Где мой разум?
44
Праздник йоль посвящен языческому богу Тору; считается, что в эти дни он скачет по небу в колеснице, запряженной кабаном с золотой щетиной, и основным ритуальным блюдом в этот период является свинина.