Обрученный с удачей

В тот день Джон доказал всем, что по праву считается одним из лучших пиратских капитанов. Как и у любого человека, у него были свои недостатки, но в умении управлять кораблём в критической ситуации ему не было равных. Люди ворчали и ругались, стонали и плакали, надрываясь из последних сил, но никто ни на миг не усомнился в своём капитане. Все его команды и распоряжения исполнялись немедленно и беспрекословно.

Будь это обычный шторм, Джон и вся команда встретили бы его лицом к лицу и потягались на равных со свойственной корсарам бесшабашностью и слепой верой в удачу. Но то, что надвигалось на них, вынудив развернуться в обратном направлении и улепётывать во все лопатки, принадлежало к категории таких природных явлений, к которым неприменимы привычные человеческие мерки. Их нельзя предвидеть или предотвратить, а противостоять им простому смертному так же бессмысленно и бесполезно, как пытаться вычерпать море ложкой.

Ветер то и дело менял направление, и обессилевшим матросам снова и снова приходилось наваливаться на брасы, чтобы положить корабль на другой галс.

— Кэп держит курс на Багамы! — крикнул Питеру в ухо Джаспер. — Хочет укрыться за островами с подветренной стороны.

Блейк кивнул, не имея особого желания надрывать глотку понапрасну. Рёв ветра заглушал и перекрывал все остальные звуки. Сгустившаяся в небе тьма окутала «Обручённого с удачей» мшистым саваном. Видимость сократилась до двух шагов. Море сплошь покрылось белыми барашками пены. Порывами ветра её клочья срывало с гребней и швыряло в лица матросам вперемешку с солёными брызгами. Перечёркивая змеевидными зигзагами клубящиеся над головами чёрные тучи, вспышки молний выхватывали из мрака перевёрнутый вверх тормашками мир.

Палуба то и дело уходила из-под ног, вертикально кренясь с носа на корму и обратно, когда корабль переваливался с волны на волну, сначала натужно взбираясь наверх и зависая горизонтально в неустойчивом равновесии, а затем стремительно, как на салазках с горы, скатываясь вниз по противоположному склону. С высоты гребня зияющая под днищем пропасть казалась бездонным провалом, ведущим прямиком в преисподнюю. Волны окружали корабль со всех сторон, возвышаясь стеной за кормой, нависая хищным клювом над бушпритом и смыкаясь справа и слева исполинскими клещами. Достигнув нижней точки провала, шхуна глубоко зарывалась носом, и всех, кто находился на палубе, окатывало с ног до головы бурным потоком, подхватывающим и уносящим в пучину всё, что осталось незакреплённым: полные и пустые бочки, короба и ящики, инструменты и свёрнутую рулонами парусину. Мачты гнулись под натиском ветра, угрожая переломиться или вырваться из степсов.

Питер старался не думать, каково сейчас приходится Уильяму, оставшемуся наверху с марсовыми, чтобы маневрировать парусами. Он сам прошёл всю школу от юнги до шкипера и знал, каково это — передвигаться по скользким реям, управляться с отяжелевшими от воды парусами и удерживать равновесие в противостоянии с качкой, то и дело меняющим угол креном и порывами ветра, ежесекундно угрожающими сбросить человека вниз, как жалкую мошку...

Но не было времени бояться — ибо сейчас требовалось отдавать команды.

— Взять два рифа у марселей! — крикнул Блейк появившемуся боцману. — Трави булиня, брасопить к ветру, марселя долой, подтянуть тали на реях!

— Не хочу сомневаться в твоих талантах, дружище, но я взял бы четыре рифа и убрал бы грот, — осклабился Джаспер.

— Давай!..

Через десять минут они по команде подоспевшего с бака капитана взяли на гитовы[11] контр-бизань и повернули через фордевинд, чтобы идти вместе с бурей. А ещё какое-то время спустя взяли на гитовы все марселя и пошли под одними снастями.

И тут гигантская шальная волна, вынырнув откуда-то сбоку, нанесла предательский удар по правому борту. Корабль так сильно дал левый крен, что поручни фальшборта скрылись под водой.

Повиснув на снастях параллельно вставшей под прямым углом палубе, Питер в неподдельном страхе зажмурился и приготовился к смерти, нисколько не сомневаясь, что сейчас шхуна перевернётся вверх килем и накроет всех, кто ещё остался в живых. Сердце перестало биться, дыхание прервалось, истекали последние секунды ...

Неизвестно, откликнулся ли Господь на их молитвы, молитвы пиратов и головорезов, или просто испанские корабелы потрудились на славу, но когда он снова открыл глаза, корабль уже начал медленно выправляться… Левый борт пробкой вынырнул из воды, и «Обручённый с удачей» вновь обрёл вертикальное положение.

Питер с трепетом ожидал повторения только что пережитого кошмара, однако следующая волна оказалась слабее первой, и шхуна только сильно накренилась, но бортом не зачерпнула. Шторм продолжал бушевать и яриться, но волнение начало постепенно стихать. Корабль по-прежнему швыряло из стороны в сторону, но теперь он гораздо лучше сохранял остойчивость и перестал зарываться носом, проваливаясь в промежуток между накатывающими один за другим валами. Даже вой ветра в снастях сделался не таким зловещим и уже не так безнадёжно перекрывал человеческие голоса.

На пятый день плавания потрёпанный «Обручённый с удачей» отдал якорь в порту Тортуги.

Народ радостно принаряжался — надевая лучшее что было в сундуках и мешках. Смотрелось иногда это очень смешно. Например, обладатель флотского мундира с кружевной оторочкой, на который было нашито неумелыми стежками побольше золотого шитья — щеголял при этом в ветхих штанах и босиком. Шляпа шириной с колесо телеги по последней парижской моде красовалась над шёлковым, с двумя рядами золотых пуговиц, жилетом на голос тело. Кавалерийские брюки с позументами, ботфорты и бархатная треуголка с пышным павлиньим пером не требовали себе даже сорочки. Дублёные шеи украшали массивные цепи с медальонами, а мозолистые пальцы с навечно въевшейся смолой от канатов — перстни, искрившиеся самоцветами.

Так что Питер в своём кое-как отстиранном капитанском одеянии выглядел довольно бледно среди расфуфыренных товарищей, и поэтому решил украсить камзол брошью д’Аяллы — сойдёт за пиратскую добычу. Вот так, вместе с прочей командой, Блейк и сошёл на берег.

Идти ему было некуда. Точнее он не знал, где обычно проводят время пираты. Поэтому двинулся туда же, куда и все. По пути от них отделялись группки по три, по пять человек — кто-то вспоминал про друзей, кто-то — про знакомых девчонок.

Дорога большей части команды брига завершилась у таверны «Золотой якорь», названной, как впоследствии выяснил моряк, в честь одной из легенд о Моргане. Тот, якобы бросив собратьев по ремеслу в бухте Чагрес и увезя панамские сокровища, подвесил вместо якорей большие золотые слитки.

— Добро пожаловать, господа! — Разбитная молодая женщина лет двадцати с небольшим окинула их оценивающим взглядом и уверенно повторила: — Добро пожаловать!

Бесцеремонно подталкивая в спину, она провела их вглубь зала и усадила за свободный столик. Высокая и темноволосая, с изящно очерченным личиком, она поначалу произвела на него благоприятное впечатление, но позже он подметил в глубине её глаз цвета морской лазури холодную расчётливость, а в играющей на чувственных губах приветливой улыбке что-то ехидное. Похоже, перед ним была разбогатевшая и вовремя ушедшая с панели продажная девица...

К тому же его взгляд отмстил в углу троих солдат, играющих в кости, — причём с ружьями, лежащими тут же на лавке. Воспоминания о конвоирах и тюрьме были ещё слишком свежи.

Но Питер быстро успокоился. В конце концов нельзя же теперь жить, пугаясь собственной тени! Да и гордиться ему, пирату, — чего греха таить — перед проституткой нечем. И вообще разбойнику, как известно, приличествует отдыхать в обществе грешниц и распутниц...

— Меня, если кто не знает, зовут Кэтрин, — представилась хозяйка. — Миссис Кэтрин Годри. Я честная вдова и хозяйка этого заведения? — представившись, она без приглашения уселась рядом с ними и возвысила голос, подзывая служанку: — Молли, детка, принеси нам что-нибудь выпить! Да смотри не перепутай, тащи самое лучшее! — Развалившись в кресле, миссис Кэтрин снова принялась беззастенчиво их разглядывать.

11

Взять на гитовы — подобрать парус на гитовы, снасти для подтягивания нижней кромки паруса к верхней.