Страница 17 из 48
Особенно поразили Прокопия знания саамов.
— У нас в роду любая женщина может вылечить и рану, и старую хворьбу, — говорила старуха. — Наша богиня оленей и пастбищ Разиайка-Настай помогает и в здоровье, и беременным женщинам. Да ведь она позволила людям и оленям размножаться. Но те увлеклись, и еды стало не хватать для оленей. Тогда другой бог, Каврай, создал волков, которые начали есть оленей, но тогда людям не стало хватать пищи. Мудрый Каврай подарил им собаку. С тех пор вот и враждуют: волки с оленями, собаки с волками...
Прокопий Гостинец обо всём этом поведал начальнику, Луке Варфоломееву. Тот возвысил юношу до десятника. Сведения Прокопия были чрезвычайно важными.
Лука пошёл навстречу шведскому войску. Четырёхтысячная армия на стратегически выгодном месте ждала полуторатысячное войско ушкуйников. Шведский командир был осведомлён разведчиками и соглядатаями о численности врага и поэтому ничего не опасался.
Конный отряд ушкуйников, обнажив мечи, приближался. «Сейчас, вот сейчас подойдут ещё немного, и мы проучим схизматиков! — злорадно думал командор.
С вашими короткими мечами против моих копьеносцев вы ничего не сделаете!»
Он уже отдал приказ тяжеловооруженным всадникам атаковать удалых. Как вдруг первая и вторая линия ушкуйников резко подались в разные стороны, тем самым открыв линию самострельщиков за ними. Их тяжёлые болты даже с трёхсот шагов могли пробить броню рыцарей. Залп — и большей части всадников как ни бывало!
Командор недолго пребывал в растерянности. Как опытный воин, он приказал своим пешим лучникам выдвинуться вперёд и расстрелять дерзких, а его заместитель поднял тяжёлую конницу. Но поздно.
Третья линия ушкуйников, точно так же, как и первые две, освободили место четвёртой линии. Ещё залп — и командор лишился тяжёлой конницы окончательно.
Но это было только начало. Враги повторили манёвр предыдущих линий. Ещё залп, но уже из луков — и на головы почти незащищённых шведов посыпались стрелы. Опять тот же манёвр. И уже тяжёловооружённая конница ушкуйников с длинными копьями врезалась в растерявшегося врага, а с флангов их осыпали стрелами самострельщики и лучники.
«Таран» ушкуйников пробил построение шведов, и началась паника. Фланговые ушкуйники обнажили мечи, закинув за плечи ненужные луки и самострелы, и яростно атаковали противника. Успех был полный. Около двух тысяч шведов полегло на поле боя. Ещё полторы тысячи сдались в плен, и лишь полутысяче удалось спастись. Но, учитывая болотистую и лесистую труднопроходимую местность, они позавидовали павшим. Топь, комары, болезни, отсутствие пищи довершили то, что не успели ушкуйники. В Швецию вернулось лишь полтора десятка оборванных, истощённых людей во главе с заместителем командора.
Бой был продуман от начала до конца Лукой и его податаманьем Семенцом. Перед этим были длительные упражнения. Применённая тактика была совершенно новой, но она могла быть использована только один раз. В дальнейшем шведы были начеку, и этот приём ушкуйниками уже не повторялся.
Риск, конечно, был. Шведы могли сами выдвинуть вперёд лучников и расстрелять бешено мчавшихся на них новгородцев. Но смелым Бог владеет! И этот эпизод лишний раз доказал незаурядный полководческий талант Луки Варфоломеева.
Он уделял большое внимание вооружению своих собратьев. Лука внимательно осмотрел поле боя и приказал снять с рыцарей все их тяжёлые доспехи и оружие.
— Да ими можно всех новгородских ратников вооружить, не только мою небольшую дружину! — сказал он, с удовольствием рассматривая военные трофеи. Особенно его обрадовал обоз шведов, где также имелись доспехи.
После этого боя сторонники новгородцев открыли ушкуйникам ворота Або. Большинство мирных знатных жителей спряталось в католическом храме. Ушкуйники не без труда выломали дверь и ворвались в помещение. В церкви послышался громкий плач: женщины посчитали, что пришёл последний час им и их дням. Они верили в это, обманутые католическими священнослужителями, которые выставили ушкуйников извергами рода человеческого.
Варфоломеев, видя детские голодные глазёнки, приказал ушкуйникам накормить их. Те стали было выводить детей из костёла. Но женщины, будто сговорившись, вцепились в своих чад. Ушкуйники были в недоумении. И лишь потом всё разъяснилось, когда и матери, и их дети ели кашу вперемешку с солёными слезами.
Потом женщины встали на колени перед изумлённой головкой отряда новгородцев.
— Простите, простите нас! Вы такие добрые, а мы... Но поверьте, нас обманули. Пасторы говорили, что вы при обрядах поедаете детей и пьёте их кровь! А ещё беглые крестьяне нам рассказали, как вы сожгли две деревни в предместье, а всех жителей зверски убили...
У многих воинов навернулись слёзы, но когда речь зашла об убийстве и обманах священнослужителей, лицо Луки посуровело. Он приказал привести всех католических священников. Те трусливо кланялись атаману, а в глазах теплилась смутная надежда: «Неужели эти варвары поднимут меч на служителей Бога?!»
Будто бы читая их мысли, Лука сказал, что они не служители Христа, а трусливые обманщики, ради своей цели готовые и на предательство, и на лжесвидетельство — на все подлые поступки! Но надо иметь хоть какую-то частицу совести!
— Кто из вас осмелился нарушить мою волю? — грозно вопрошал Лука своих десятников и сотников. — Кто сжёг деревни? Кто убил мирных? И как у него меч поднялся?!
Все начальные люди изумлённо смотрели на гневного воеводу.
— А не думаешь ли ты, атаман, что всё это подстроено шведами, дабы озлобить финнов против нас? Да и дрались бы они поотчаянней, мол, деваться-то вам теперь некуда? — осторожно высказался пожилой сотник.
— А ведь ты верно говоришь! — просветлел ликом воевода. — Это я, глупый начальник, погрешил на вас. Простите меня Христа ради!
Он выстроил пленных шведов и приказал оставшимся в живых крестьянам:
— Ищите ваших обидчиков!
Крестьяне (а среди них были в основном женщины) без труда опознали около десятка убийц, грабителей и насильников. Нашёлся и командир шведов, который непосредственно руководил этими убийствами. После пытки они выдали и главных организаторов — помощника шведского гарнизона и епископа.
— Ну что, попались, волки-оборотни?! — гневно спросил седой сотник. — А знаете, как на Святой Руси расправляются с такими упырями, как вы? Осиновый кол в сердце и башку долой!
— Господине! — буквально завопили помощник и епископ, обращаясь к Луке. — Ты не имеешь права нас убивать! Мы пленные, мы сдались на милость победителю! С тебя потом взыщется!
— За то, что вы спалили две деревни и убили несчастных чухонцев? насмешливо спросил Варфоломеев. Дани я, ни мои воины о вас не будут марать оружие! Грех это, ещё заразите его, гады ползучие! А вот что скажет покорённый вами народ?..
Шведы побледнели, епископ открывал и закрывал рот, но не мог ничего сказать в оправдание. Ушкуйнический воевода грозно и зычно закричал в притихшую толпу:
— Вот, народ чухонский, смотри на этих негодяев и знай, как эти оборотни убивали ваших детей, сжигали ваших селения.
По мере его рассказа из толпы раздавались гневные крики, все ненавидяще смотрели на убийц. Вдруг от толпы отделилась женщина. Сорвав католический крестик, она наотмашь хлестнула им епископа:
— Вот тебе, гадина, за мужа и за дочь!
Толпа вдруг разом накинулась на преступников. Лука отвернулся и пошёл прочь: он не любил самосуд, но и останавливать справедливое возмездие не хотел. Остальные ушкуйники последовали его примеру. Толпа за какие-то секунды растерзала шведских насильников и направилась в запале к сараям, где находились другие пленные шведы. Но тут уже дорогу им преградил пожилой сотник и повёл хитрый разговор:
— Эти воины храбро дрались, у них есть и честь, и совесть, да и многие из них ранены. Неужели вы хотите убить безоружных, неужели вы хотите быть хуже тех, кто сжёг ваши селения?!
Последнее подействовало на разъярённых финнов, как благодатный дождь на пожар, который враз остудил и погасил их гнев.