Ты моя

От каждого его слова меня бросало то в леденящую воду, то в жерло вулкана. Неужели он все это сделает?! Боже, лучше умереть!

— Прости меня, папа, — рыдала я, сквозь запекшуюся кровь и слюну, которую не могла проглотить.

— Не смей, сука, называть меня папой! Не смей вообще ко мне обращаться без приказа. Я выебу тебя первым, а потом пущу по кругу. Узнаешь, что такое трахаться с настоящим мужчиной. Твой сопляк такого не может…

— Папа, пожалуйста… — не могла я никак успокоиться. Это было настолько грязно и противно, что хотелось умереть…Я же всю жизнь считала его отцом! Я была в безысходности, возможности сопротивляться нет… и судя по шагам, он приближается ко мне…

— Или мы не там ищем, либо Марсель оказался умнее всех нас, — сказал отец.

— Папа, я сойду с ума, если он ей что- нибудь сделает. Что мы могли упустить? Уже сорок минут прошло, тут уже все наши подъехали, прочесывают каждый коттедж в округе. Что еще сделать?

— В лес они не выезжали- это точно. Значит по- любому в одном из домов. Осталось проверить около пятидесяти. Успокойся, — ответил он.

К моему ужасу, остальные пятьдесят домов тоже оказались пустыми. Точнее их и там не было. Прошел уже час, как её увезли. За это время могло произойти все, что угодно! Господи, лишь бы нашлась живой!

Зазвонил мой мобильник. Звонили из дома. Только не это… С дрожащими руками ответил на звонок и включил громкую связь, но в подсознании уже знал, что услышу:

— Шеф, на нас напали! Около тридцати человек, в масках и с автоматами. Полицию уже вызвали. Наших четверо слегло. Трое из охраны и повариха. Долго не продержимся, они наступают…

— Сукааааааа!!!! — заорал я во весь голос, — Да что это такое?! Марсель, где ты?!?! Выходи, сука!!! — я кричал и кричал, пока в легких не осталось воздуха.

— Мы не успеем добраться…Это была приманка…Видимо, они ушли козьими тропами. Вот я болван, не понял сразу, — плюнул на землю отец.

— Папа, ты понимаешь зачем они на дом напали?! Там ведь мой сын… — от отчаяния слезы застилали глаза, злость и ненависть к Марселю переполняли всю душу.

— Им нужен я, а не ты…И не твой сын…Хорошо же он все рассчитал. Я его недооценил. Мой промах. Егор! — крикнул он в трубку. Я и забыл, что на другом конце провода ждут моего приказа, — Где ребенок?

— Мои люди пытаются вывести его через гаражи, но и там уже все захвачено.

— Егор, попытайтесь уйти обходными путями, но если почевствуете что все, пиздец, не геройствуйте и сдайтесь! Ты меня слышишь?! Мы выезжаем немедленно, минут пятнадцать сможете продержаться?! — похоже папа мыслил более связно, лично я кроме как орать, ничего путного не мог сказать.

— Вас понял. Буду на связи, — крикнул Егор и отключился.

— Да что ты стоишь? Садись в машину! Нас надули, твоей жены тут нет. Поехали сына спасать! — слышал я сквозь звон в ушах.

— Это что, была автоматная очередь?! Ты слышал? — не веря тому, что говорю, спросил я. Этот звук я ни с чем не спутаю. И он послышался из динамика телефона. Мой дом обстреливают? Там ведь ребенок! Господи!

— Открой глаза и прийди в себя, слышишь?! Он начал войну против нас, возможно против меня, но через вас. Нам надо сейчас думать быстрее, чем будет действовать Марсель! Да соберись ты!!! — тряс он меня за плечи.

— Я в порядке. Я в норме! Не тряси! Поехали.

Отец всю дорогу звонил кому- то по телефону и отдавал приказы. Я же не вымолвил ни слова. Меня все терзали вопросы: за четыре года этот человек ни разу не дал о себе знать. Нигде не появлялся, нигде не светился. Залег на дно. Получается, он выжидал и готовил план мести?! Нужно думать как он. Да ебу я, как думает человек, которого опрокинула по всем фронтам родная дочь?! И откуда у него столько людей? Может это наемники? И еще — почему он не напал на нас с отцом? Попытаться же можно, пусть и не велика вероятность что сможет нас убить, но все же. Можно мышьяк в еду подмешать, в конце-то концов. Прислугу- то подкупить проще, чем вот так в открытую объявлять войну. И почему он не боится полиции? Все, что он делал- это ведь реальный срок до конца жизни. Нужно только доказать причастность. Правильно папа сказал, мы его недооценили. И Дианка по- ходу тоже. Она наверное решила, что сможет разжалобить отца и примирить нас всех. Родная моя…где же ты? Где же он тебя спрятал? Прости, что не смог защитить нашего сына! Какой же я глупец! Нужно было оставить дома больше охраны! Успеем ли мы добраться до дома раньше, чем они его схватят?!

С трудом отлепила приклеенные намертво веки. Через залитые кровью глаза виднелось алое небо. В ушах все звенит, невозможно сосредоточить слух. Похоже я умерла и сейчас взлечу на воздух, так как тело свое не чувствую совсем. Оказывается я уже готова умереть…такая легкость и невесомость… Хочется спать и никогда не просыпаться… И не хочется думать ни о чем…ни о ком…..

— Адель!!!

Из горла вырвался не то вой, не то лай…разбитые и высохшие губы треснули и струя крови полилась прямо в горло, создавая бурлящий и булькающий звук…

"Где мой сын?" пронеслось в голове. Его образ появился перед глазами, а тело пронзила такая острая боль, что я закашлялась пытаясь вздохнуть поглубже. Откашливаясь от мокроты и какой- то вязкой крови, чуть не захлебнулась. Наконец, получилось сделать первый вздох. Боль в ребрах отдалась на все тело и из глаз брызнули слезы. Кажется ребра сломаны. И с правой рукой не в порядке. Она не слушалась совсем. Пролежав на боку неизвестно сколько времени, я провела анализ состояния своего тела. Сломана правая рука, несколько ребер и что- то с ногой. Остальное вроде на месте. Глаз открылся наполовину, что дало возможность оглядеть обстановку. Это был лес. Но не очень густой. Я лежу в какой-то яме, слегка усыпанной хворостом и листьями. Недалеко слышится ручей. А еще чуть дальше проходит либо дорога, либо есть населенный пункт, слышно как проезжают машины.

"Нужно вставать и идти звать на помощь." Но сил совершенно не было. Чтоб не сойти с ума, я начала думать про… Сына…Мужа…Отца…

И тут, в памяти пронеслись картинки последних событий…О Господи! Нет! Нет! Нет! Это все неправда! Это был сон! Кошмарный сон! Все происходящее кошмарный сон! Сейчас я проснусь и окажусь дома, в теплой постельке, рядом с сыном…. Но ужасы пережитого настигли своей апогеи и меня вырвало от последнего воспоминания…Меня изнасиловал отец?!?!? Я ведь помню, как он надвигался на меня. А дальше что? Почему ничего не помню? У меня амнезия или я потеряла сознание? Господи, как противно- то!!! В ужасе дотронулась до своей промежности. На мне были те же джинсы, что я одевала утром. Сверху была промокшая насквозь кофточка, а куртки не было. Так он сделал это или нет?!

" Я покажу тебе настоящий хуй. Твой сопляк такого не может"- пронеслось в памяти.

Если это все случилось- лучше мне умереть!

А как же мой сын? Кто будет за ним смотреть? Кто будет его учить говорить? Кто проводит в школу? Научит читать и писать? Кто защитит его от человека, которого я считала отцом? Марсель сказал, что доберется до него! Я должна выжить, любой ценой! Я должна быть рядом с сыном!

— Наконец-то я добралась до тебя, ручеек…Сейчас помоюсь и буду чистенькая. А потом пойду искать помощь…

В чистой глади реки на меня смотрело кровавое месиво… Это что, мое лицо?! Один глаз закрыт, второй еле проглядывает из открытых наполовину век. Все лицо в гематомах, ссадинах и порезах. Губа опухла как будто накачана силиконом. Ну и садист же этот Марсель…

Вода принесла долгожданное облегчение. Я утолила жажду, смочила пересохшие губы, смыла запекшуюся кровь с лица и рук. Чистить и сушить одежду времени не было. Нужно быстрее найти Антона.

Я шла на звук проезжающих машин. Еле ковыляя на одной здоровой ноге, с палкой в руках вместо трости, я шла к цели. Плевать как выгляжу, плевать на то, что я выбралась из могилы- в прямом смысле этого слова, плевать на всю обстановку- только бы добраться до телефона.

Наконец, лес стал редеть, и впереди показались элементы цивилизации. Это был дорожный знак, который запрещал водителям превышать скорость, но мне он показался знаком с небес. Я добралась! Я это сделала! Я должна все выдержать! Ради сына, ради мужа, ради Марселя, которого я убью собственными руками за все, что мне пришлось пережить. Он оставил меня умирать в лесу?! Ну что ж. Пусть думает, что я умерла.