Наследники империи (ЛП)

“На этот счет я согласен. И именно это дает мне еще больше оснований к выяснению всего с самого начала. Тем более, что мы не знаем, кто на государственной службе может быть подкуплен. Или уязвим так же как был уязвим Винсент Круз.”

“Мудрая предосторожность. Однако, не создаст ли это проблем, когда ваши агенты ОНИ начнут свои расследования на Земле? Их вмешательство в не свое дело неизбежно будут замечено, и решение не сообщать даже высшему руководству гражданских служб безопасности относительно того, почему необходимо их присутствие, осложнит ситуацию. Действительно, это может даже привести к некоторой степени ведомственного обструкционизма в той части, что люди называют ‘войной за сферы влияния.’”

“Если и возникнет какая-то борьба за сферы влияния, то я гарантирую, что она будет короткой. Окончательная ответственность за безопасность Империи располагается прямо здесь, в моем кабинете. УВмР это главенствующая служба безопасности, и если кто-то думает иначе, мне придется указать ему, что он заблуждается, не так ли?”

Адмирал Макмахан холодно улыбнулась. Что вполне устроило Дахака.

Маска учтивости на лице Лоуренца Джефферсона скрывала его отвратительное настроение, когда он вместе с Гором шел к Шепардскому Центру мат-транса. Бдительные телохранители наблюдали за Губернатором и, знание того, что это его собственные действия сделали их присутствие здесь неизбежным, вызывало раздражение. Тем не менее, у него не было выбора. Он знал, убийство Гуса Ван Гелдера встряхнет руководителей Империи и вызовет кардинальную переоценку в обеспечении безопасности, но было очень важно разоблачить крота, внедренного Гусом. И, сделав это, единственный человек, который знал, что он имел доступ к тем оперативным записям, так же, должен был быть уничтожен.

Он, в некоторой степени, сожалел о гибели Эрики, Ганса и Йохана Ван Гелдеров. Гуса, конечно, нужно было убрать со временем, но уничтожение его столь неаккуратно противоречило врожденной аккуратности Джефферсона. С другой стороны, его столь раннее уничтожение оказалось даже лучше, чем предполагал план Джефферсона. Успешный заговорщик не закладывался в долгосрочной перспективе по подарок от богов, который сделал его лицом, которому вменялось ловить самого себя и, когда это случилось, он был этому лишь благодарен. И если безопасность Гора была сейчас лучше, он все равно не оставался недосягаем … в частности, против своего шефа службы безопасности.

Нет, истинное расстройство Джефферсона было связано не столько с мерами по обеспечению безопасности, которые, в конце концов, в действительности, не имели никакого значения, сколько из-за новостей с Бирхата. Последнее, что ему еще не хватало, так это появление другого наследника имперского престола! Ему пришлось избавиться от одной пары, и теперь, возможно, придется делать всю работу снова, тем более, что Джилтани уже объявила о своем намерении посетить своего отца на Земле и, что-бы роды были там же. Что, думал он с отвращением, именно то, что она и будет делать, именно тогда, когда она и Колин будут нужны ему в итоговом перекрестье прицела на Бирхате.

Конечно, напомнил он себе, когда он и Гор встали на платформу мат-транса, даже имперская наука не может предсказать с абсолютной точностью дату родов. Но если врачи правы, Джилтани рожать не придется, вообще-то, ибо она — и ее еще не родившийся ребенок — умрут на две недели раньше, чем это должно произойти.

Планетарный правитель Земли усмехнулся, глядя, как он и его вице-губернатор вошли в Конференц-зал. Гектор Макмахан — по прежнему мрачный, но без ледяного панциря — привел Тинкер Белл, а Брашиил принес своего Наркхана, одного из её генетически измененных щенков.

Гор наблюдал за замешательством Наркхана, когда Тинкер Белл вспрыгнула на него и повалила на пол. Он упал на ковер, толкая её всеми четырьмя лапами, издавая звуки счастливого рычания. Тинкер Белл была весьма энергична, для собаки разменявшей третий десяток, что объяснялось ее некоторыми био изменениями, но у нее не было ни малейшего представления каких чудовищных усилий стоило Наркхану, позволять ей выиграть, ни о том, насколько интеллект ее сына превосходил ее собственный. Даже если бы она была в состоянии осмыслить такие вещи, она бы никогда не узнала, а ее дети никогда бы не рассказали ей, и было что-то двояко веселое и горькое, видя как они ведут себя как обычные собаки, огрызаясь в ее присутствии.

Гектор поднял глаза и увидел опоздавших. Он подозвал свистком Тинкер Белл, которая мгновенно очутилась подле него. Она охотно плюхнулась у его ног, тяжело дыша, готовая мириться и с другим непонятным для неё человеческими действиями. Гор бросил язвительный взгляд на внука и Гектор посмотрел на него с чувством легкой вины, которое он не испытывал уже очень давно. При всей её необузданности, Тинкер Белл хорошо себя вела, когда Гектор её приструнивал.

“Гор, Лоуренс. Рад, что вы прибыли, — сказал Колин, вставая, чтобы пожать им руки. Гор ответил на рукопожатие, затем обнял зятя и присел на стул рядом с Джефферсоном.

“Теперь, когда вы здесь,” продолжал Колин, “позвольте мне представить вам кое-кого очень необычного. Гор, вы уже встречались, но с того момента прошло много времени. Господа, познакомьтесь, это Ева.”

Гор повернул голову в сторону стройного существа, расположившегося рядом с Брашиилом. Она была заметно стройнее, чем Брашиил, и на несколько сантиметров ниже, но ее гребень был великолепен. У Брашиила, как и у всех мужчин Нархани, он был такой же, серо-зеленый, как и все его тело; у Евы же он был пропорционально увеличен в полтора раза и переливался разными цветами. Сейчас гребень изящно раздувался веером, выражая приветствие и благодарность за любезность, с некотором смущением, за суету с ней, и ему было сложно представить, что ей не было и семи лет.

Джефферсон, в свою очередь поклонился, и Брашиил рядом с ней, с гордостью начал прихорашиваться. Нарханцы были иерархической расой, и ни когда и ни у кого не было сомнений, что первая женщина Нархани станет родоначальницей первого гнездовья Нархани, но было ясно, что между этими двумя было больше, чем просто долг и взаимное ожидание. Гор был рад за них, — и не только потому, что Ева представляла кульминацию величайшего проекта его умершей дочери.

“На сегодняшней повестке дня у нас несколько вопросов,” объявил Колин, “но обо всем по порядку. Гор, Танни и я хотим, чтобы вы убедились, что новостные каналы на Земле готовы нас транслировать.”

“На самом деле”. Улыбка Джилтани была почти так же прекрасна, как и прежде. Не до конца, но уже очень близко к этому, и, это еще раз указывало, что она собирается стать матерью. “Доброта согреет душу любой матери, будь она императрица или нет, так же как и пожелания всего хорошего её еще не рожденному ребенку, отец. Это исцеляет наши души и нужно сказать им как сильно их письма помогли исцелить наши сердца.”

“Это,” сказал Гор, “я сделаю с превеликим удовольствием.”

“Спасибо,” тепло сказал Колин и улыбнулся. “Я знаю, что Совет должен обсуждать всякие рутинные и нудные вещи, вроде налогов, бюджетов и инженерно-технических проектов, но, вначале, у нас есть кое-что действительно важное. Ева?

“Конечно, Ваше Величество.” вокодер Евы был настроен на воспроизведение женского человеческого голоса, и Гор почувствовал внутреннее покалывание в глазах, слыша этот голос. По личной просьбе Евы это был голос Исис Тюдор. Это был ее способ почтить память ее человеческой “матери”, когда-то он боялся, что ему будет больно его слышать. Но боли не было, только гордость.

Девушка Нархани взяла свою поясную сумку и вынула из нее полдюжины голографических пластин. Она выложила их перед собой в ряд, взволновано и скрупулезно выравнивая их шестипалой рукой, затем посмотрела на людей, сидящих вокруг стола.

“Как вы знаете,” начала она официальным тоном, идущим в разрез с её молодостью,” Гнездовье Нархан планирует почтить память Осады Земли подарком нашим друзьям-людям. Мы делаем это по многим причинам, в том числе это и желание нашего гнездовья выразить скорбь по поводу гибели, которую мы вызвали, и благодарность всему человечеству за шанс, данный нам, когда мы могли бы ожидать только уничтожения. Памятники, такие, как ваш собственный Мемориал в Шепард-Центре, так же, важны для нас, и мы надеемся, что это будет началом целого Имперского Мемориала. Такого, в котором будет вклад нашего гнездовья, и который будет завершен тогда, когда Гнездо Ачуультани также будет освобождено.”