Страница 10 из 52
«Леди и джентльмены, в левом углу…» — вот так я слышал речь Ламибириса в своей голове.
— Поединок нельзя прервать! По священным обычаям бой проходит без оружия, но только до тех пор, пока горит факел треба, — старейшина показал пальцем на факел у края ринга. — Как только факел погаснет, мы дадим бойцам кинжалы!
Хорошо хоть правила озвучили. Глядя, как Гойнус лупит сына по щекам, я решил, что мне тоже не помешает размяться. Потянул шею, покрутил руками, присел пару раз. Ссыкатно? Да, конечно, ссыкатно! Одно дело драться с тупоголовыми маугами, а другое — с думающим человеком, который опережает тебя на два уровня…
Ламибирис толкнул речь про дары Отры, знаки Митры и надвигающуюся войну. Он часто кашлял, сбивался и начинал сначала. Потом он молил Отру, чтобы та благословила их общину и послала убийце «негожего» священные силы, а в конце рисовал какие-то калякули на песке.
— Поджигай уже, факел! — выкрикнул кто-то из толпы. — Задолбал!
— На самом деле! Хорош гундеть! — подключился ещё кто-то. — Поджигай!
Ламибирис махнул рукой в сторону оживлённой толпы и объявил:
— Пускай начнётся треб!
Факел вспыхнул, перед глазами появилась надпись:
Вы приняли правила треба. Убейте своего соперника или умрите!
Осмыслить прочитанное я толком не успел. Я подумал. Может мне тоже стоит снять куртку? Защиты она всё равно не прибавляла, зато могла послужить отличным хватом, если Пакам решит меня придержать.
Едва одёжка упала на землю, как разбойник уже обрушил на меня первый удар. Даже через блок, он выбил десять процентов здоровья. Я ударил в ответ и попал в шею, но Пакам этого не заметил.
Молодой и резвый парнишка осыпал меня градом ударов. Кое-что я понял сразу — идти в размен — это самоубийство. Стоит пропустить прямой в голову — окажусь на земле.
Я закрылся в глухую оборону. Возможно, у Пакама были очень крепкие кулаки, а возможно — сказывалась разница в уровне, но прилетало мне так, что из глаз летели звёздочки. Швыряло влево и вправо (особенно вправо). Руки покрылись синяками, полоска здоровья опустела наполовину.
Заблокировав серию ударов, я подгадал момент и стрельнул в челюсть. Голова разбойника откинулась назад, а полоска здоровья распечаталась. Хоть что-то.
Времени, чтобы придумать другую тактику у меня не было. Так и работал. Закрывался и отступал, выжидая момент, а затем стрелял точечно в нос, бровь или челюсть. И всё было бы не плохо, если бы так быстро не заканчивалось здоровье. Из зелёной моя полоска превратилась в жёлтую и по наклонной шла дальше. Стало труднее держаться на ногах. Болела голова. Неужели Пакаму хватит сил, чтобы задавить меня своим супер-агрессивными прессингом? Нет… Кажется, не хватит…
Что с выносливостью, дружок?
Сын Гойнса потерял в скорости. Серия из шести ударов сократилась до двух, а если я удачно блокировал оба, то Пакам снимал с меня не больше пяти процентов здоровья. Свою выносливость разбойник бездарно просрал. Ещё поживём.
Я же свою выносливость берёг, как воду в пустыне. Балансировал ею на грани. Блокировал два-три удара, а затем отдыхал несколько секунд и копил силы на удар. Натренированный на маугах я знал, что если выносливость опустится до нуля, то я окажусь полностью недееспособным, и тогда Пакам раздавит меня, как броневик хлипкую березку.
Отступая, я пошёл уже на третий круг по рингу. Лицо разбойника из озлобленно-уверенного превратилось в опухше-офигевшее. Опухло под глазом, кровоточил нос и губа, но, не смотря на все мои старания, я снял ему только одну треть здоровья, а он мне — три четверти.
Срезав на повороте, Пакам бросился в ноги, и мы упали. Разбойник превратился в вязкого и мерзкого тюленя. Мы связались руками, сплелись ногами и тёрлись пузиками. Моя выносливость таяла на глазах.
Вцепившись руками ему в шею, я дважды ударил лбом уме в харю. У Пакама хрустнул нос, полоска здоровья откатилась за середину и пожелтела. Моя стала красной. Из последних сил я упёрся ногой ему в живот и оттолкнулся. Расцепились.
— Факел треба погас! — услышал я хриплый крик Гойнуса. — Кинжалы!
Оружие шлёпнулось на песок прямо возле руки. Я подобрал его почти на ощупь, потому что глаза застелил пот и темень, которая пришла вместе с покрасневшей полоской здоровья:
Кинжал. Требуемый уровень Митры — 0.
Урон 10–12.
Изготовлен из стали.
Выносливость закончилась. Сил не хватило даже на то, чтобы подняться на ноги. Я выпрямился, стоя на коленях. Пакам поднял свой кинжал и пошёл ко мне. Вот же говнюк! Я насовал ему в пачку столько — что сам Мухаммед Али уже валялся бы на земле, а у этого — почти половина здоровья!
Кинжал в сжатом кулаке трясся — драться я больше не мог. Вот и всё. Пакам подойдёт, пнёт меня ногой и прирежет. Неужели всё закончится именно так?!
Закусив от обиды нижнюю губу, я перехватил кинжал за лезвие и метнул в уже празднующего победу Пакама. Кинжал пробил шею насквозь и пролил кровь на песок. Разбойник закатил глаза и рухнул на спину. Меня завалило надписями:
Пакам. Уровень Митры — 2. Разбойник убит.
Получено Митры — 100.
Вы победили в требе.
Получено Митры — 50.
Уровень Митры повышен до 1.
Вы получаете знак Митры — «сильный телом».
Что-то обожгло кисть правой руки, будто меня клеймили раскалённым металлом, но боль я чувствовал недолго. Потерял сознание от переутомления…
от автора
Ребят, я тут провёл расследование…
Предыдущую главу прочитали восемьдесят человек, а лайков набралось всего под сорок. Улавливаете, да?;) Я бы, конечно, мог вычислить тех, кто не поставил лайки, по айпи и приехать к ним в город… но у меня есть предложение: вы расстаётесь со своими лайками — а я выкладываю внеочередную главу. Набиваем до восьмидесяти, и новая глава появляется в тот же день. А?
Глава 6. Ратхари
Когда до нуля просаживается выносливость, ты чувствуешь болезненную усталость — нет сил ходить, держать оружие, и даже говорить лень! Когда до нуля просаживается здоровье, ты чувствуешь недомогание и боль — кружится голова, темнеет в глазах, сбиваются мысли. А когда до нуля просаживается и то и другое — ты чувствуешь себя как… Как какашка! Иначе не скажешь.
Всё, что ты можешь делать — это валяться на земле. Пробегающая мимо собака может понюхать тебя и при желании — помочиться сверху, а случайный прохожий может вступить в тебя ботинком и потом долго вытирать подошву о траву. И что ты сделаешь? Ни-че-го! Потому что, что? Правильно! Потому что, ты — какашка!
Я валялся с открытым ртом на земле, словно какашка, и надеялся, что грохочущее в груди сердце не сломает рёбра. Вокруг начиналась какая-то суматоха, но мне бы выжить…
Никто не обрадовался, когда я убил Пакама, особенно Гойнус. Если жители деревни охали, охали и шептали про нависшее над ними проклятье, то разбойник седьмого уровня Митры вопил и орал, склонившись над своим сыном. Рядом, вытирая слезы, стояла его жена — мать Пакама.
Не очень-то приятно осознавать, что из-за тебя плачут родители убитого сына, но, Отра — свидетель — я этого не хотел. Гойнус сам заставил меня драться с его сыном. Вину я не чувствовал.
Раскрасневшийся Гойнус плевался и махал топором. Кажется, он требовал моей смерти — медленной и болезненной.
— По правилам треба, победитель поединка остаётся в живых! — уперев руки в бока, старейшина придал себе грозный вид.
— Свяжи негожего! — не слушая старейшину, приказал Гойнус одному из разбойников.
Вос. Уровень Митры — 5. Разбойник проглотил слюну и с мольбой посмотрел на старейшину (Что мне делать? Он же меня убьёт!)
— Гойнус, но они же сражались в честном бою! — промямлил Вос.
— БЫСТРО СВЯЗАЛ ЕГО! — рявкнул Гойнус и направил топор в лицо Восу.
— Мы не можем идти против Отры! — вновь заговорил старейшина. — На общину падёт проклятье…
— Заткнись, старик! — Гойнус махнул топором и стоящие рядом попятились. — Я сам принесу негожего в жертву! Нужно было сделать это сразу, зачем я тебя послушал?! Из-за тебя, кашляющий пердун, мой сын погиб!