Страница 8 из 9
Навязчивое стремление изменить мир, чтобы успокоить свои желания, всегда основывается на представлении о том, каким должен быть мир, и в этом отношении оно определяется тем, в какой мере мы способны проявить мудрость в настоящий момент. Мы можем рассказывать о различных альтруистических идеалах по улучшению мира, однако даже если нам удаётся отчасти реализовать их, мы можем создать серьёзные проблемы для других существ. Это не означает, что никакие желания не обладают ценностью; проблема лежит в самой природе желания.
Поскольку мы привыкли считать, что счастье – нечто, чего можно достичь посредством непрерывного изменения внешних условий, слова Будды об обретении внутреннего счастья могут казаться нам странными. Он признавал неизбежное присутствие неравновесия, которое он называл дуккхой, или страданием, однако наставлял искать его внутренние причины, понимать их и решать данную проблему посредством внутренней перенастройки. Если следовать анализу Будды, источник несчастья – не объективное несовпадение внутренних и внешних условий, а желание, чтобы внешнее изменилось (или же оставалось прежним), а это само по себе является состоянием внутренним. Состояние мира, как печально известно, не отличается стабильностью и находится под влиянием сил, которыми мы не можем управлять, в то время как внутренние стремления – близки нам и более доступны. Адаптироваться в мире, а не менять его – проще говоря, более рационально.
В частности, это верно потому, что ум как творец желаний неизбежно порождает большее количество желаний, чем в принципе можно удовлетворить, даже если совершить невероятно удачную серию внешних изменений. Даже если нам удастся сделать так, чтобы весь наш внешний мир был в точности таким, каким мы сами хотим его видеть (признайте, это соблазнительная мысль), мы никогда не сможем сделать так, чтобы всё шло идеально: ведь наши желания всегда меняются, нередко конфликтуют между собой, а изменения среды никогда не поспевают за нашим желающим умом. Удовлетворение желаний как стратегия достижения счастья – неизменно провальное предприятие.
Поэтому мы обращаемся к медитации, которая подразумевает непрерывное отслеживание субъективных состояний ума и тела. Весь спектр чувственных переживаний – образы, звуки, запахи, вкусы, физические ощущения и ментальные явления – проявляются как моменты познания. Материальное тело, чувства удовольствия и боли, восприятия различного рода, склонности, занятия и намерения – все они познаваемы; познаваемо даже само познание. И весь этот опыт пронизывают нити желаний – неявных стремлений ума видеть вещи такими, или иными, или совсем не такими. В медитации человек непрерывно учится отпускать эти желания, принимая мир таким, какой он есть, плавно адаптируясь к настоящему моменту, а затем к следующему.
Такое внутреннее отношение к опыту восстанавливает равновесие между нами и нашим миром. Обнаруживаются всё более тонкие желания, и мы отпускаем их и спокойно созерцаем их прекращение. В этом смысле счастье – не то, чего ищут и достигают, а, скорее, то, что обнаруживают и раскрывают в себе. Оно скрывается здесь – за напряжениями, порождёнными желанием.
Будда часто говорил о возвышенном счастье, которое поднимается над удовлетворением органов чувств. Но это не та область, в которой способны жить многие, за исключением, пожалуй, драгоценных редких моментов. Как же быть с хлопотами суетного мира, подчинёнными тирании желаний? Как в этом контексте осуществить мудрость древнего пути Будды?
Путь трансформации, излагаемый в этой традиции, – постепенный путь, путь аккуратной замены одного набора привычек на другой. Большинство из нас слишком встроены в мир, сформировавший нас, чтобы полностью отказаться от привычных установок на изменение мира ради удовлетворения своих потребностей. И, конечно, такая стратегия личной психологической адаптации не отменяет необходимости искусно действовать, чтобы менять то, что причиняет очевидный вред или являет собой серьёзную несправедливость. И всё же я подозреваю, что возможности адаптироваться, а не менять мир, куда более многочисленны, чем кажется на первый взгляд. Когда же мы научимся их умело использовать, появятся и другие.
Давайте позволим миру отдохнуть от нашей неустанной потребности его менять и начнём немного больше работать над изменением себя. Я верю завету Будды, что это позволит нам обрести долговечное счастье.
Посткоперниканская революция
Когда-то люди наивно верили, что Земля – центр мироздания и что солнце и звёзды вращаются вокруг неё. Затем появился Коперник, который высказал совершенно неожиданную истину о том, что, вопреки видимости, именно Земля вращается вокруг Солнца. С этого события началась научная революция, сутью которой стало стремление исследовать все явления с объективной точки зрения, как если бы мы могли воспарить над собой и бестелесным оком узреть весь мир. В таком случае, утверждают сторонники объективности, наше видение не омрачается беспорядочными, субъективными материями, которые только искажают реальность в соответствии с нашими личностными иллюзиями.
В последние века у объективных наук была превосходная возможность заявить о себе, однако новейшие идеи постсовременности возвращают нас туда, откуда мы начинали, – в центр мира. Оказывается, что неличностную «объективную» перспективу в принципе можно сохранять только в мыслительном эксперименте. Мы неотделимы от мира, даже если нам хочется считать иначе. Любой взгляд – это взгляд из некой точки, и мы постоянно обнаруживаем, что точка, из которой мы смотрим, во многом определяет то, что мы видим.
Буддисты осознали эту истину давно. Они изначально воспринимают мир, так сказать, изнутри, а не снаружи. Обычно мы начинаем с крупномасштабного объяснения всего сущего – от Большого взрыва, из которого формируется межзвёздная пыль, до бурлящего первичного бульона, амёб и цифровых часов – а затем, как бы в качестве заметок на полях, пытаемся разобраться, каким образом наша личность вписывается в этот мир. Древние созерцательные традиции Индии обратились первым делом к такому эмпирическому явлению, как сознание, – способности сознавать, присущей каждому человеку, – и разработали модель бытия на этой основе. Воззрение, вокруг которого строилось их понимание мира, сближается с идеями современной когнитивной и нейронауки, а именно: любая индивидуальная система ума и тела конструирует смысл в неповторимом акте синтеза. Иначе говоря, каждый из нас, в сущности, находится в центре виртуального мира, который мы творим каждый миг.
Это позволяет сделать замечательные выводы, однако давайте сначала разберём некоторые ошибочные идеи относительно их смысла. Такие представления не подразумевают идеалистического солипсизма, а именно воззрения, что ничего, кроме Я, не существует или что ум произвольно создаёт всю физическую вселенную. Также они не означают, что я могу контролировать реальность или же занимаю в ней самое важное место. Также они не означают, что другие люди не имеют значения, а мой поиск удовольствия и избегание боли – основной смысл мироздания. Простительно иногда лелеять такие идеи, однако ни одна из них не способствует долговременному благополучию. В то же время следует проявлять осторожность, чтобы не сделать ошибочных выводов, склоняющих в другую крайность: моя жизнь необязательно абсурдна, бесцельна и лишена внутренней ценности. Необязательно считать, что вне связи с превосходящей человека трансцендентной реальностью, например, или вне распорядка, создаваемого другими людьми, жизнь человека является бессмысленной.
Последствия пребывания в центре мира, считает Будда, состоят в том, что мы обретаем как свободу, так и ответственность за то, каким будет наш мир. Центральная точка, вокруг которой вращается мир нашего опыта, – нить сознающего внимания, проявляющегося в этом конкретном теле в данный момент. Событие сознания вспыхивает снова и снова, словно свеча зажигания, оно взаимодействует с предметами чувств и органами чувств, восприятиями, чувствами и установками, чтобы внести в них искру осмысленного порядка. Когда неисчислимые искры соединяются в поток сознания, развёртывается связное повествование.