Страница 4 из 9
Все новые психологические подходы, которые испытывают влияние практик осознанности и принятия, объединяет то, что они отходят от устойчивых понятий о Я и вместо этого сосредоточиваются на изменчивой, безличной феноменологии опыта. Уровень макропостроений сознания – где возникают идеи о Я и ком-то другом, успехе и неудаче, ценности и отсутствии ценности, – это минное поле, изобилующее триггерами и ловушками. За этим порогом – там, где мысли, чувства и эмоции возникают и исчезают в уме без определений и не имеют возможности укорениться, – человек может найти некоторую свободу не быть тем, кто страдает.
Итак: на самом деле Я существует, однако это Я – непостоянно, сконструировано и зависит от меняющихся условий, как и все прочие вещи. Если человек упорно цепляется за фиксированное определение себя – как склонны поступать многие люди, имеющие психические расстройства, тогда он, конечно, столкнётся с трудностями. Любой человек испытывает несчастье, когда теряет то, к чему он глубоко привязан. Однако если мы, наоборот, научимся не привязываться к определённому представлению о себе и обретём открытость по отношению к новым версиям себя, новым возможностям быть другими, тогда отсутствие жёсткой самотождественности станет не проклятием, а благословением. Человек, который в прошлом пережил травму, – необязательно тот же человек, который в будущем сможет освободиться от её воздействия. Сейчас может существовать личность, которая чувствует себя недостойной и нелюбимой, неспособной испытывать счастье, но пройдёт всего несколько мгновений – и мы, возможно, не сможем обнаружить такой личности. Личность, которая сегодня увязает в порочном круге зависимости, завтра может стать персонажем истории, которую расскажет более здоровый человек.
Глубокая пластичность Я, если нам удаётся заметить её в непрерывном потоке переживаний, может стать удивительно освобождающим опытом.
Взаимозависимое происхождение
Буддийская доктрина взаимозависимого происхождения оказывается ещё более привлекательной, поскольку согласуется с новыми трендами в области системного мышления, теории хаоса и современной физики в целом. Суть этого учения состоит в том, что все явления возникают и исчезают в соответствии со сложными паттернами открытой причинности[6], так что отсутствует единая точка или первоматериал, которые обладали бы онтологическим превосходством. Небольшая, закрытая система – скажем, шахматы или бильярдный стол – обладает столь малым количеством переменных, что существует конечное число вариантов действия, а потому все действия в такой системе ограничиваются узким и предсказуемым диапазоном. Однако масштаб и сложность природных систем – скажем, экосистемы планеты или человеческого мозга – позволяет применять подход к причинности, основывающийся на сотрудничестве и распределении, который постоянно удивляет своей неопределённостью и явным творческим потенциалом. Такой подход, конечно, чрезвычайно интересен физикам, и всё же он обладает особенной ценностью для психологов.
Это учение, согласующееся с представлениями о непостоянстве, страдании и отсутствии Я, описывает человеческие ум и тело как совместно и взаимозависимо возникающие явления, которые взаимно обусловливают друг друга как во всякий отдельный момент, так и в серии моментов, разворачивающихся внутри того, что мы воспринимаем как поток сознания. Не только ум зависит от тела, но тело тоже зависит от ума, и оба они со-возникают, со-творят и со-определяют друг друга. Более того, на уровне живого опыта, который внимательно исследуется, возможно, не имеет смысла проводить различия между ними. То же самое можно сказать о восприятии и о чувстве, которые взаимно оформляют и влияют друг на друга в момент их совместного возникновения в опыте. Также намерение формирует действия тела, речи и ума, которые формируют склонности наших личности и характера, а наш характер, в свою очередь, формирует те самые решения и выборы, которые влияют на то, как характер будет проявляться в каждый следующий момент. Короче говоря, то явление, которое мы наивно считаем личностью, – на самом деле единый вихрь ментальных и физических факторов, возникающих согласованно, взаимно обусловливающих друг друга в невероятно краткий миг взаимодействия, а затем одновременно исчезающих, чтобы уступить место следующему моменту с его особенностями.
Хорошая новость здесь состоит в том, что паттерны причинности, которые формируют наш опыт реальности, можно постичь и понять. Когда мы принимаем изменчивость реальности через видение непостоянства, принимаем связанную с непостоянством ограниченность удовлетворения через видение страдания, а затем улавливаем проблеск безличной природы реальности через видение отсутствия Я, мы в состоянии понять связи и отношения, которые делают нашу реальность такой, какой она выглядит. Понимание взаимозависимого происхождения – это не просто понимание факта всеобщей взаимосвязи, это понимание характера этой взаимосвязи.
Если следовать традиционной буддийской мысли, существуют определённые факторы, которые всегда возникают одновременно, – например, ум и тело, восприятие и чувство, страстное желание и невежество. Также существуют и другие вещи, которые никогда не возникают в один и тот же момент (хотя они могут сменяться в такой быстрой последовательности, что будет казаться, будто они возникают одновременно), – например, благоприятные и неблагоприятные мысли, мудрость и заблуждение, внимательность и привязанность. Существуют определённые явления, которые естественным образом вызывают другие, – например, желание порождает цепляние, намерения порождают склонности, безмятежность порождает сосредоточение. Также существуют некоторые явления, которые, когда их устраняют, приводят к совершенному прекращению других явлений: когда прекращается страстное желание, прекращается цепляние; когда прекращается цепляние, прекращается создание ложного чувства Я; и когда человек больше не создаёт представления о Я как об организующем принципе всякой деятельности, механизм страдания прекращает своё действие. Понимание этих отношений может направлять нашу медитацию и видение психологии, наши практики и терапевтические методы. Когда мы понимаем, как взаимосвязаны события и вымыслы, которые мы создаём на основе событий, мы можем использовать это знание, чтобы разбирать свой выдуманный мир и собирать его заново в новом облике.
Чтобы проиллюстрировать, какой вклад вносит идея взаимозависимого происхождения в новую психологию, можно подробнее рассмотреть отношения между чувством и желанием. Как мы уже видели, буддийская психология воспринимает чувство – аффективный оттенок удовольствия или неудовольствия – как неотъемлемую особенность организма ума / тела. Каждый миг переживания предмета сопровождается оттенком чувства, независимо от того, доступно ли это чувство сознающему вниманию. В ответ на любое чувство удовольствия или боли могут также возникнуть эмоциональная реакция или отношение симпатии или антипатии к предмету. Большинство из нас часто не различают эти два переживания и делают вывод, что конкретный предмет приятен или неприятен сам по себе.
Однако на самом деле предмет просто переживается, а симпатия или антипатия по отношению к нему – нечто, что добавляется в силу нашей психологической реакции. Это различие – тонкий, но важный нюанс. Так различаются между собой два выражения: с одной стороны, «Это угрожающий человек», с другой – «Я чувствую угрозу, когда думаю об этом человеке». Так различаются высказывания: «Я недостойный человек» и «Сейчас я чувствую, что я недостойный человек». Так различаются выражения: с одной стороны, «Я веду себя так, потому что я такой человек», с другой – «Я такой в силу конкретных условий, и если мне удастся изменить условия, я смогу вести себя иначе в важных аспектах».
Все эти разграничения вносят большой вклад в развитие психологических школ, опирающихся на внимательность, которые зарождаются ныне; каждая из них делает большой упор на различии между распознаванием опыта и восприятием опыта с точки зрения равностности и созерцания.
6
Предположительно имеется в виду представление о вероятностной причинной связи, то есть о причинной связи в самоорганизующихся системах. Подобная причинность отличается от классической причинности тем, что конкретная причина обеспечивает вероятность возникновения тех или иных событий, а не жёстко детерминирует их.