Меч и плеть

— А-а-а, — недоумение сменялось восторгом. Тори круглыми глазами посмотрел на отца, в очередной раз, поражаясь его предусмотрительности. — Значит, торговец был нужен тебе наладить…

— Не только. Он пообещал мне встречу с несколькими видными купцами.

Новые ответ, добавлял новые вопросы. Хорошо, что сейчас они были одни и можно было спрашивать, не опасаясь нарушить правила незримой игры в которую играл отец и его подчиненные.

— Отец, я понимаю, что все, что ты делаешь нам нужно, но разве мы сейчас не должны напасть на Дрейнов? Зачем ты тянешь время, они ведь могут бежать или дождаться подмоги! Ты же должен атаковать ради, ради… — Ториас не смог договорить. Прошло уже два месяца, а он все никак не мог произнести это вслух. В глазах подозрительно защипало, и юноша зло нахмурился.

— Нам нужно торговать, Тори. Мир меняется слишком быстро. В нем все меньше места для всего устаревшего — оружия или идей. Да ты и сам видишь, — вдали блестели мощные стволы «драконов». — Будущее за таким оружием, а не за мечами и стрелами. Такое оружие есть у Дрейнов. А значит, должно быть и у нас. Поверь мне, то золото, что я взял с Вельбрега, оно нам очень понадобится. Впереди долгая зима.

— Все можно закончить быстрее! — не сдержавшись, выкрикнул Тори. — Давай нападем сейчас! Давай сокрушим Дрейнов! Убьем, убьем их всех!

Его плечи начали дрожать.

— С семью тысячами? У Дрейнов столько же. Их Каменные Осы в открытом бою не уступят Вольным. А по-другому не получится. Южная Корона, очень мощная крепость и у нас просто не хватит сил. Сейчас не хватит, — на сей раз улыбка лорда вышла очень теплой. Какой-то даже домашней. — Увидишь. Скоро все изменится. Как только весть разойдется по Бестигвальду.

— Но ты ведь не стал трогать тех, в Вельбреге. Среди них наверняка были слуги Дрейнов и те, кто постарается их предупредить…

— Наверняка.

— Они расскажут о том, что от тебя можно откупиться. Разве это не плохо?

— Тори, зачем, по-твоему, мы ведем войну?

Ториас ненавидел подобные вопросы, на которые, как он догадывался, невозможно было дать верный ответ. Но и промолчать было нельзя. Барлейт спрашивал не просто так. Тори даже показалось, что от этого ответа зависит к какому выводу насчет него придет отец. Чтобы он не сказал Барлейт не подаст вида и не сменит отношения. Но всегда будет иметь в виду.

— Чтобы, — сын лорда, почувствовал раздражение, представляя последствия столь нечестного экзамена. — Чтобы отомстить!

Слова не сказал — выкрикнул, готовый защищать и отстаивать до последнего. Жадно разглядывая выражение лица лорда, в надежде узнать: угадал?

— И как мы ее закончим?

— Убьем Дрейнов! — отрезал юноша. И подумав, добавил: — Всех.

— Я не спросил, как мы отомстим. Как закончим эту войну?

Ториас растерялся.

— Ну… победим?

— Убьем всех беонтов? Как мы закончим войну, Тори?

— Одолеем врагов!

— Нет, — соколиное перо в шапке огорченно качнулось. — Всех нам не победить, сынок. Король, сынок. Вот наш способ окончить войну, наша надежда.

— Что? После того как он тебя продал?

— Да, — нисколько не смутился Барлейт. — Он быть может и недалек. Но те, кто стоит за его троном, много хуже. Мы можем бить Винтархов, Мисгердов, Клиггсов и даже Дрейнов. Но только пока не пришлось вести войну на два фронта. Когда на поле появится Лорд Меч, я не уверен, что мы долго протянем. Единственный шанс для нас, вовремя заключить мир с короной. Взять, все что можно. Дать им, — кивнул на армию Сотар. — Чтобы не посчитали себя обиженными. И помириться.

В такой логике не было изъянов, но принять ее Тори просто не мог. Как можно так спокойно рассуждать о политике, когда в твоей семье такое горе. «На нем большая ответственность, — напомнил себе Тори. — Правитель не может идти на поводу только своих чувств. Тебе же не пять лет, ты должен это понимать!»

Даже в мыслях звучало как-то неубедительно.

— Если все так плохо, почему ты не хочешь пойти на союз с Глифтом? Он ведь тоже объявил войну королю? Вместе вы…

— Он сделал это по слухам. Только по рассказам, порядком погулявшим в пыли сплетен и пересуд. Я пока не вижу со стороны Логвелла ничего, что могло бы подтвердить эти слухи.

— Так пошли к нему человека! Хочешь, я сам поеду и поговорю с ним!

— Нет! — резко осадил сына Барлейт. Чуть позже он смягчился и добавил: — Я не знаю, что с ним случилось. Когда нельзя понять, что ждать от союзника, нужно ответить себе на вопрос — нужен ли такой союзник? Он, судя по всему, в нас не нуждается, иначе уже давно прислал бы к Гряде или сюда своих послов. Значит все не так просто. Поэтому, не нужно забывать, что у долины Гвиндейл два выхода. И оба к нам в тыл.

Ториас задумался над словами отца. Потом вспомнил Глифта — открытого и весьма откровенного, разве может быть, чтобы он, зная, на чьей стороне правота, выступил против их семьи? Кто угодно, только не Логвелл. Лорд Сотар хранил молчание. Давал сыну самому сложить два и два.

— Ты так подробно все мне рассказал сейчас. Ведь это неспроста, да? — медленно, не слишком уверенно спросил Тори. — Ты ведь хочешь что-то мне предложить?

— Ты, мой сын, — Сотар сделал небольшую паузу. — И ты очень важен для меня. Я хочу чтобы ты учился, отличать правду от лжи. Потому что от этого будет зависеть, исчезнет ли наш дом, или вернется к процветанию. И учиться тебе придется на практике. Завтра ты отправишься с посольством… не перебивай меня! Отправишься с посольством к одному человеку. Я не ведаю, чем это все обернется и признаться по правде предпочел бы отправить кого-нибудь другого. Но нельзя. Если и возможен успех этого предприятия, то только в случае полнейшей откровенности и доверия, которое наша семья проявит к этим людям. Если же нет… надеюсь, у них достанет чести не причинить вреда к идущему под белым флагом.

«Никто из них не нуждался бы более чем в одном слове, чтобы исполнить волю Велонского Сокола, — глядя на заполняющих долину Вольных, со стыдом подумал Тори. — Для меня же тратятся целые тирады. Объяснения. При том, что в бою от любого из них пользы больше чем от меня».

— Отец, — не выдержав таких унизительных мыслей перебил лорда Тори. — У тебя нет выбора. Просто скажи, что нужно сделать. К кому я должен ехать?

Слова его вырвались, наполненные такой досадой, что Ториас даже испугался — ведь он злился на себя, но звучало это совершенно иначе.

— Я написал письмо лорду Фолкену. Передай его. И дождись ответа.

— Будет сделано, — четко, как сказал бы, любой из отцовских воинов отрапортовал младший Сотар.

На какой-то миг Тори показалось, что отец сейчас обнимет его. В его черных глазах промелькнуло что-то, чего там не бывало с того самого рокового дня, когда они вернулись из Лиреста. Но лорд Сотар обошелся лишь мимолетным похлопыванием по плечу. Слишком яркое пятно. Слишком заметное для устремленных на него отовсюду взглядов, чтобы оставаться человечным.

Белый камень был отвратителен. Чем дольше Виз глядел на него, тем большим отвращением проникался к его гладкой, похожей на речную гальку форме. К его цвету. К его равнодушной прохладе, едва-едва согреваемой ладонью. Не камень — мучение.

— Держи, — спустившийся в подвал Кривонос, протянул парню кружку с горячим травяным настоем. — Может это поможет.

Напиток обжог нёбо теплом, которое тут же сменилось приятным холодком. Чуть сладковатый на вкус он оказался необычайно приятен. Первые же глотки подарили легкую расслабленность. Виз с удивлением посмотрев в кружку ощутил как медленно отступает многочасовое напряжение.

— Очередной эликсир?

— «Летний сон». Этот отвар пьют старики в Фериссе, когда хотят успокоить нервы перед сном. Иногда его дают роженицам.

— Ничего не скажешь, приятные сравнения, — проворчал Визерий, которому уже до смерти надоело сидеть в подвале торговца зерном и предаваться бесплодным попыткам заклясть непокорный камень.

Кривоносу он жаловаться прекратил. Какой толк? — Велонский маг не из тех людей, что отступают. Но передышка, хотя бы небольшая, была потребна.