Меч и плеть

— Да, вы совершенно правы. Такие деньги мне, в самом деле, ни к чему, — поднося к губам кубок, заметил Филлес. Пока он пил, нарочито растягивая каждый глоток, Сеанор молча выжидал. Осушив чашу Мисгерд поставил ее на петицию и удовлетворенно взглянул на Клиггса блестящими от выпитого глазами: — Двадцать тысяч золотых. И ваша поддержка двух моих инициатив в Собрании.

Лицо у него покраснело, но на четкости мышления это не отразилось.

— Каких инициатив?

В переговоры внезапно вмешалась третья сторона. Появившись первым, адъютант в кермесовом мундире откинул полог ставки, впуская внутрь Шелбера Клиггса. И его многочисленную свиту. Мисгерд не сдержавшись, икнул, при виде этой удивительной когорты. Тренькающая на лютнях троица музыкантов; пятеро слуг в ливреях, с гребнями, платками, кувшином вина, складным стулом и некоторыми другими мелочами; двое молодых мальчиков-пажей. И четверо высоких красивых молодых людей в нарядной кремовой форме с золотыми ножнами. Венчающий процессию Шелбер, выглядел в своем духе. Полностью следовал обычному для себя бонтону — карминного цвета бархатные штаны, сверкающий бессчетным множеством алмазов камзол и белоснежный тапперт[27] с буффонированными рукавами, рассеченными у локтей.

Филлес с трудом подавил желание потереть глаза и сказал:

— Соответствующих народным воззваниям, не сомневайтесь. Ничего опасного.

Сеанор чуть растерянно кивнул, кажется, на миг, позабыв, о чем они толкуют. И даже не допытываясь, что все-таки планировал Филлес, пожал его руку, скрепляя договоренность.

— А вы все о политике? — спросил, подходя к ним поближе Шелбер. Музыканты, расположились под стропилами, беспрестанно мучили струны. На стол надвинулось исходящее от командующего облако запахов ароматных масел и духов. Перед ним, как по волшебству возник кубок с любимым напитком. Отпив из него, Шелбер подставил лицо, — невозмутимый слуга быстро и аккуратно обтер его губы батистовым платочком, — и вдохновенно потрепав Мисгерда по плечу, сказал: — Какая унылая и навязчивая тема, господа! Вы так всю войну пропустите!

— Разве она уже началась? — удивился Сеанор, вызвав снисходительный взгляд брата.

— Пойдемте, — позвал он, хватая обоих командиров под локти. — Пойдемте, сами посмотрите.

И потащил их, удивленно переглядывающихся к выходу. Слуги ловко фланировали, уходя с пути дворян и перестраиваясь за их спиной, наподобие дрессированного пчелиного роя.

— Ну и зачем ты нас… — заговорил было, осматриваясь, Клиггс. И замолчал. Перед ними, расстилался пологий, медленно изгибающийся книзу склон. Где-то вдали, примерно в полутора лигах от ставки синела тонкая змейка реки. Еще дальше, на другом берегу, столь же изогнутом, густел лес. Но все это не имело значения. Потому что весь берег до самой реки, сейчас превратился в живое существо. Каждый отряд, стремился выделиться среди других и устраивал бивуак чуть в стороне от остальных, создавая подобие города со своими улицами и проспектами.

Везде, куда доставал взгляд расстилались военные палатки с обвисшими над ними стягами и похожие на загорелые спины рабов ребристые крыши телег. Мисгерд почувствовал как его губы, против воли расплываются в зловещей улыбке.

— Какая… мощь, — зачарованно произнес Сеанор, любуясь, как клонящееся к закату солнце играет на украшенных львами шлемах Верных.

— Я же, говорил. Война, господа мои, обещает быть просто восхитительным времяпрепровождением. Когда еще выпадет такая удача? Сегодняшний вечер, предлагаю отметить пиром! Да таким, чтоб до наших врагов, где бы они не прятались, докатилось его эхо! А завтра устроим состязания между офицерами за право возглавить первую атаку и приз в пятьсот золотых! Как вам мой замысел?

— Мой брат военный гений, — провожая глазами, едущую по склону очередь из семи, запряженных мулами повозок с вином, радостно признал Сеанор. «Когда же еще отдохнуть от суматохи столицы? — подумал он, переживая восторг и гордость. — Сотар никуда не денется. Дадим ему, как следует разглядеть наше преимущество. Пускай подумает — может и вовсе сбежит к себе, а нам даже воевать не придется. Король тоже пускай подождет. Пусть немного поволнуется, за исход. Тем большей будет его благодарность. Разве не заслужил я, верный слуга государства, некоторый отдых на природе, да в отличной компании?»

— Мисгерд? Вы куда? — завидев, что Филлес молча, направился за шатер, поинтересовался Шелбер. Королевская тень обернулся со сконфуженной миной, прижимая руку к бурлящему от выпитого вина животу.

— Государственные нужды, господа. Прошу меня извинить.

… Дым стелился над водами реки. На том берегу горели костры. Сотни, тысячи, десятки тысяч огней, превращали склон в подобие звездного неба, поборов темноту ночи.

— Ни укреплений. Ни рвов. Совсем суки ничего не боятся, — негромко посетовал Башивир, наблюдая за лагерем с кромки леса. Несмотря на расстояние, ветерок отчетливо доносил шумы музыки и песни, распеваемые выпившими «младшими». В свете огней различались десятки, слоняющихся меж палатками рекрутов. Ближе к центру, какая-то пьяная гурьба устроила пляску. Кто-то потрясал пикой или саблей. Многие, руками — так как оружие, вероятно где-то потеряли. Стоящие у воды охранники, регулярно прикладывались к своим бурдюкам, даже не пытаясь изобразить бдительность.

Лорд Сотар и Башивир, уже довольно долго наблюдали за лагерем неприятеля. Особенный интерес Барлейта вызывала вершина противоположного склона. Среди обозов и армейских жилищ, там замечательно просматривалась ставка — шатер командующих был выше остальных почти в два раза, напоминая полотняный дворец, отмеченный десятком флагов.

— Сейчас бы, «дракона» подкатить, — размечтался Коррис, сидящий на вросшем в землю камне. — И один залп. Прямехонько в цель. И нет никого.

Барлейт про себя улыбнулся его словам.

— Их там тридцать тысяч, — напомнил Башивир, почесывая острием ножа шею. — Трюк, который мы провернули с Южной Армией, здесь не годится.

— Так точно, — согласился Стеммос, возникая из-за густых зарослей слева. Сидевший к ним спиной Коррис от неожиданности подпрыгнул на месте. Вместе с Волчьим Братом были еще двое лазутчиков, одетых в мешковатые плащи с капюшонами, сливающиеся с окружающим их лесом. И они только что вернулись от самой реки, незамеченные даже своими. — Это не ловушка. Нет там никаких дозорных. Все на виду. И все пьют. И орут. Слышали бы вы, что они там орут.

— Можно догадаться, — усмехнулся Башивир. — Что-нибудь про нас. Про то, как натянут наши кожи на барабаны, а из черепов сделают чаши для питья.

— Ну не то чтобы на барабан, — уклончиво ответил Волчий Брат, от которого исходили слабые запахи аниса и мяты. — Но натянут. Такова суть.

— Что-нибудь еще, кроме их мечтаний разузнал? — спросил Сотар, видя в каком оживлении, пребывает Стеммос.

— Да. Мы подслушали разговор двоих рыцарей. По их словам, командующие не собираются никуда отсюда двигаться в ближайшую неделю. Якобы у них там кутеж намечается.

Башивир услышав про то, поднял брови:

— Они вообще в курсе, как люди воюют? Притащили сюда слуг, цацки да выпивку… это, что еще за… — он замялся, щелкая пальцами: — Как же, курва его мать… променад!

Вольные переглянулись.

— Бордель на выезде, — тонко подметил Волчий Брат. — Они не сталью воевать собрались, а членами и золотом.

— Нам же лучше, — резюмировал Сотар, отходя в тень, под кроны дубов. — Пусть отдохнут денька четыре. Уверяться в своей безнаказанности. Размякнут.

«Тридцать тысяч, против семи, — думал он, чувствуя, как закипает кровь. — У них конница. Есть ли на свете, что-то страшнее строя тяжеловооруженной кавалерии, закованной в броню? У них оружие… интересно, сколько среди благородных, собралось рудных магов?»

Стоило, вероятно, поблагодарить отца короля Элберта, за его равнодушие к магам-подданным и магии вообще. Это в значительной степени ослабило традиции обучения и развития способностей среди благородных. Немножко, на йоту, пожалуй, увеличило шансы на успех их безнадежного дела.

27

Тапперт — разновидность плаща с длинным рукавом