Меч и плеть

Если бы кто посторонний услышал, как велон говорит со своим лордом, он бы несказанно удивился — за такие речи, прислугу должно было ждать наказание от порки до вырывания языка. Но на самом деле Заика не был ни рабом, ни прислугой. Он был наставником, которого давным-давно Сотар нанял своему старшему сыну. Для обучения того письменности, истории, манерам (хотя эти уроки Визерий по сей день благополучно пропускал мимо ушей) и магии.

— Небольшое? — возмутился, мимоходом улыбнувшись какой-то симпатичной девушке в милой шляпке с розочкой, Визерий. Девушка, заметив, небрежно повешенный через его плечо богатый пояс и саблю на бедре, восхищенно затрепетала ресницами. Опекающая её старая служанка сердито поджала губы. — Да он бы мне голову расколол как арбуз! Кого бы ты тогда доставал своими проповедями? И потом, никто ведь ничего не почувствовал — среди них было всего два мага, то есть три если считать Мисгерда, но все они слабаки!

— Молодой лорд, конечно же, помнит какую опасность, представляет работа с камнями?

— Опасность? Да о чем ты, янтарь один из немногих камней-посредников, которые невозможно разрушить в ходе использования! — сказал Виз и тут же пожалел о сказанном.

— Молодой лорд захочет сам рассказать, какие еще бывают опасности от использования янтаря?

Они мало-помалу приближались к особняку, принадлежавшему отцу Сотара, в котором Визерий жил, минуя стоящие на каждом перекрестке внушительные мраморные скульптуры рыцарей в древних доспехах, окруженные красивыми алыми розами. К сожалению «мало-помалу», не позволяло форсировать избитую тему.

— Ну да, ну да, — недовольно, но покорно припомнил Виз. — Янтарь, обычный янтарь, дает время, но взамен ускоряет кровь. А её ускорение может привести к тому, что любая полученная в таком состоянии рана, может стать смертельной, а любой порез, обернется кровопотерей.

Тут только Заика соизволил оглядеть Визерия, как бы невзначай остановивши взгляд на местах, в которые пришлись удары деревянного клинка.

— Молодой лорд, вероятно, знает о таком явлении как внутреннее кровотечение? Это радует, очень радует. А еще молодой лорд, раз уж мы коснулись темы, желает более глубоко раскрыть свои познания относительно камней.

Подобные опросы Заика устраивал своему подопечному с момента их первой встречи. С тринадцати лет. Вот уже почти семь лет.

— Существует несколько видов камней, с которыми может обращаться рудный маг, — заученно начал Визерий. — Шесть видов, не считая разновидностей имеющихся у кварцев и янтаря. Камни способные отвечать магу так же именуются посредниками, потому что дают накопленную в природе Силу, и позволяют использовать её эффект в двух направлениях. Для изменения своих возможностей и для изменения внешнего мира.

— Молодым лордом овладело красноречие, и он желает поделиться знаниями касательно вреда, который может принести использование каждого вида посредников.

— Не буду я этого делать! — возмутился Визерий.

— У молодого лорда плохая память?

— Да я все это уже наизусть знаю!

Подобное утверждение казалось, позабавило прижимающего к груди свои бесценные фолианты Заику.

— Значит память лорда не плохая, но ограниченная? «Это» он помнит наизусть, а то, что если его способности внезапно обнаружатся, да еще и выплывет то, что они превосходят по глубине способности большинства худо-бедно справляющихся с кварцем дворян, это неизбежно вызовет массу вопросов и проблем для него самого и всего его рода? Как насчет помнить это?

— Да кто их здесь обнаружит-то? Никто в армии ничего не подозревает!

— Интуиция подсказывает мне, что Видящие зовутся так нем только по причине наличия у них аж двух глаз, — поджал губы Заика. — Лорд Сотар очень огорчится, если по моему недогляду что-нибудь случится с его сыном и…

— О!!!

— Что? Где? — сбился с мысли наставник, оглянувшись по сторонам.

— Нет, ничего. Просто хотел сказать, что мы пришли, — с нескрываемой радостью оборвал Заику, которого так и тянуло назвать занудой Виз, указывая на увитое плющом серое здание особняка, похожее на миниатюру старинного замка. — Мы дома. У меня, знаешь ли, на вечер были кое-какие планы, поэтому я с твоего позволения займусь приготовлениями.

… Найти их компанию не составило труда. Кто рассказывает скабрезные истории громче Колина? Кто задиристей Шаба? Кто пьет больше Хитнера? Приходя в облюбованную офицерами королевской армии таверну «Золотой Дукат», в многообразии собирающейся там публики их было невозможно не заметить.

— А он ей и говорит: «Рыцари с дам денег не берут»! — заканчивал очередную байку Колин, тиская сидящую на его коленях девицу в просторной красной юбке. Компания залилась дурашливым хохотом.

— Ну, со мной милый рыцарь так не поступит? — игриво спросила брюнетка, проводя ладонью по небритой щеке офицера. Колин только усмехнулся, скользя пальцами по её гладкой ноге.

За круглым, уставленным преимущественно питьем, столом обреталась компания из троих одетых в офицерские мундиры дворян и пятерых девушек. В середине, на медном блюде возвышался зажаренный аппетитно намасленный гусь. Рядом — золотистые яблоки, персики и зеленый виноград.

— Где капитан? — полюбопытствовал Визерий, присаживаясь на пустое место, рядом с Колином. Шаб, что-то проворчал, уделяя больше внимания задорно хохочущей жгучей брюнетке в голубом платье и ее кудрявой подружке топящей лицо в кружке со сладковатым вином. Вместо него ответил Хитнер:

— Будет позже. Его вызвали во дворец, — сказал первый помощник капитана, задумчиво перебирая чуткими пальцами кругляши серебряных монет. Вечерний выигрыш. Хитнер был азартным игроком и проявлял свою страсть везде, где выпадал такой шанс. При этом — удивительное, для человека подобных увлечений дело, — чаще оставался в выигрыше, чем в проигрыше. Способен был играть на все и со всеми. Визерию говорили, что Хитнер был вхож в дома многих высокопоставленных придворных, объединенный с ними общим досугом. И если этот слух был правдив, то, скорее всего молодого офицера ждало великолепное будущее.

— Жаль, не увидимся. Собственно я сегодня должен еще кой-куда заскочить, поэтому… А что Мисгерда тоже «вызвали»? — наполняя кружку арлийским, спросил Визерий.

— Нет. Он сказал, что «одна мысль о том, чтобы пить с грязным велоном, вызывает у него тошноту», — увлеченный подсчетами Хитнер не утруждал себя этикетом. — Но думаю, забыл добавить в свой аргумент, что не желает пить с крепко поколотившим его велоном. С велоном, отнявшим у него подаренный папой пояс.

Еще одной удивительной чертой его характера было, подчеркнутое равнодушие к людям. Демонстрируя иной раз к ним, расположение Хитнер легко мог сказать как в глаза, так и за глаза любую гадость или услышанную где-то грязную сплетню. Единственным человеком в их компании, про которого Хитнер говорил только хорошее был их капитан.

— Ну, тошнота это не так плохо. Главное, чтобы на соленое не тянуло, а то я и в самом деле начну переживать, — отметил Виз. — Лиама, стало быть, нет по той же причине? Из расовой солидарности?

— Нет, Лиама нет по другой, — подмигнул ему Колин, запуская пальцы под юбку своей спутницы. — Он сейчас на вечернем рандеву с одной интересной и благородной аристократкой. Натягивает на член очередную благородную щелку. И где только находит их?

— Шутишь? — фыркнул Шаб. — Они сами его находят. Вешаются на него, как…

— Дружи с Кейлиной ван Дрейн и у тебя будет все то же самое, — Хитнер уставился на Шаба, отмечая его литые мускулы, короткую военную стрижку, и тщательно выбритое лицо, которое можно было бы назвать мужественным не выгляди оно откровенно глуповатым. — Впрочем, нет. Не будет. Ты не достаточно высокороден, а это знаешь ли, главный элемент успеха в обществе.

— И хрен с ним! — не очень-то расстроился Шаб, прижимая к себе девиц покрепче. — Мое общество ничуть не хуже. Да малышки?

Малышки ответили согласным щебетанием. Причем одна умудрилась сделать это, не переставая пережевывать отправляемые в рот одну за другой крупные виноградины с подноса. Шаба откровения Хитнера совершенно не трогали. Он и сам прекрасно знал, что никогда не сумеет подняться высоко в благородном обществе, но не придавал тому большого значения. Просто потому что и так обладал всем, за что ценил и любил жизнь. Драки и бои, в которых можно доказать свое превосходство, выплескивая избыток ярости. Женщины и вино — удовольствия для настоящего мужчины, в которых Шаб не знал меры. И, конечно же, почитание и страх, которых ему с лихвой хватало в глазах велонов и простых граждан.