Страница 13 из 18
Напарник наконец вынырнул из своей задумчивости, взглядом постигнув смысл всего, что творилось вокруг.
А происходило следующее. Галеон уже находился на расстоянии пушечного выстрела, однако пока что шел носом. Это и хорошо, и плохо: повернувшись бортом, корабль может оставить нас без мачт и сильно потрепать. С другой стороны, тогда мы будем увеличивать дистанцию, тем самым выигрывая время.
В последних лучах солнца можно было различить испанских мушкетеров в кирасах и шлемах, которые выстраивались на шкафуте, заряжая оружия. Большое алое солнце медленно проваливалось за морскую гладь, искрившуюся в его лучах. Скоро потемнеет. С одной стороны, в темноте стрелять из пушек очень тяжело, с другой – ни что не помешает галеону взять нас на таран.
– Дела обстоят следующим образом, – начал Клещ, собрав команду на баке. – Если мы проиграем этот бой, то потеряем корабль. А значит, всем вам придется снова искать себе судно, в которое: а) вас возьмут, и б) на котором захотите бороздить море вы сами. При этом каждый второй капитан – недалекий школьник, и найти по-настоящему сильный экипаж с надежным кораблем – очень сложно, если вы пират на начальных уровнях. Я не пугаю вас, я говорю, как есть. Да, испанцев больше, их посудина сильней, но это еще ничего не значит. – Он окинул взглядом приближающийся галеон и продолжил: – Я полезу на «воронье гнездо» грот-мачты и сниму рулевого; после моей команды поворачиваем корабль и даем залп книппелями – стреляем по мачтам, борт наши ядра все равно не пробьют. Далее выполняем поворот оверштаг и повторяем по новой. Если корабли сцепятся, берете разрывные ядра с фитилями и забрасываете их на галеон – это остановит испанцев. Дальше – все, кто может держать в руках мушкет, делают залп. Будет темно, так что стреляйте только с уверенностью, что не промахнетесь. Когда начнут пробираться к нам на борт, поджигайте фитиль у оставшейся бочки с порохом и отходите с центра палубы. После взрыва – залезаем к ним на галеон. Вперед, морские волки!
Вся команда, как один, поддержала его радостными криками.
Меньше чем за полминуты все пираты, составлявшие команду «Рапиры», оказались на боевых местах: палубные у парусов, марсовые на мачтах, стрелки на марсах и на баке, остальные расположились вдоль бортов, а артиллеристы с зажженными фитилями в руках стояли наготове у пушек.
Меня же задержал напарник:
– Рудра, тебе придется побыть в безопасности.
– И куда же мне деться? – спросил я. – Рано или поздно испанцы переберутся на корабль, так почему бы мне не стрелять из пушек со всеми?
– Из пушек – окей, – разрешил он. – Но когда на борт пролезут враги, не высовывайся. Я бы запер тебя в трюме, но они туда доберутся. В капитанскую каюту – тем более. В общем, как завертится бой, жди меня на пушечной палубе, а дальше видно будет. – А затем он подозвал Адриана: – Сейчас я полезу на гнездо, держись поближе ко мне – я буду отдавать команды, а ты будешь транслировать их экипажу.
Поскольку первый залп планировали пустить с другого, не моего, борта, то я некоторое время еще стоял на верху, наблюдая за происходящим – очень уж было интересно, что такого коварного мог наконец придумать Клещ.
Стрелки, просунув аркебузы и мушкеты, приготовились засыпать противника пулями. Напарник нацепил на себя аж четыре мушкета через голову и полез вверх по мачте, а за ним двигался Адриан с еще двумя аркебузами. Через минуту напарник, встав на одно колено, прицелился и сделал выстрел.
Галеон, острым килем режущий волны в трехстах метрах от нас, продолжал приближаться, не поворачиваясь бортом. В приближающихся сумерках силуэт неприятельского судна казался особенно зловещим.
– Пли!
– ПЛИ!
В следующую секунду дула пушек, что стояли на открытой палубе, озарились яркими вспышками и отъехали назад. От грохота заложило в ушах. Из-за значимой высоты испанского корабля снаряды книппелей в основном впивались в борт, хотя правила у орудий были убраны, а значит, они были нацелены максимально высоко.
– Поворот оверштаг!
– ПОВОРОТ ОВЕРШТАГ!
Я метнулся к своей пушке, заранее подготовленной для боя, и стал наводить прицел.
– Берите выше!
Подпер клин так, чтобы жерло глядело максимально высоко – сорок пять градусов. Стал ждать, когда судно покажется на траектории полета. Видно было совсем плохо, но благодаря фонарям на галеоне и ярким звездам, к тому моменту всплывшим на небе и отражавшимся на волнах, нос корабля – все в том же положении, идущий прямо на нас – был виден.
– Пли!
На этот раз команда Адриана получилась более удачной. Он выждал момент, когда «Рапиру» качнуло на левый борт, и дула пушек смотрели выше.
Ядро, пущенное мной, скользнуло по темной поверхности моря и расщепило фальшборт рядом с носом. Слишком далеко!
– Клади руль бакборт! Маневровые! Брам-лисель поднять!
Корабль накренило. Заскрипели доски, засвистел ветер в снастях. Я принялся перезаряжать орудие. Стало заметно прохладнее, ветер усилился.
Теперь мы шли боком от галеона, плавно поворачиваясь к нему кормой. Клещ пообещал, что будет подстреливать любого, кто попытается взяться за штурвал испанского судна. Но вражеский корабль представлял еще и другую опасность: теперь мы сами подставлялись под его левый борт.
Я забежал на ют, чтобы получше рассмотреть, что творится у испанцев.
И чуть не пожалел об этом.
Три ряда зловещих жерл глядели нам вслед. Через мгновенье гигантское пламя озарило потемки, после чего раздался оглушительный грохот. Затем на пару секунд повисла мертвая тишина. Вслед за ней последовали удары снарядов. Я бросился вниз, к капитанской каюте, стена которой вселяла хоть какую-то надежду на спасение. Железный град ядер посыпался на «Рапиру», рвя снасти, портя такелаж, срезая мачту и дырявя корму. Одни плюхались в море неподалеку от корабля и вызывался фонтаны брызг, другие проходили по касательной, а остальные… То, во что они превращали людей, вызывало ужас. Оторванные конечности, брызги крови, выглядывающие кости.
Вслед за ядрами полетела и картечь, хотя расстояние для нее было не самым благоприятным. Видимо, на галеоне хотели разом очистить бриг от экипажа.
Находиться на палубе стало затруднительно: грохот стоял просто оглушительный. Я не сразу заметил, что дробь картечи попала мне в ногу, и лишь увидев сократившуюся на треть полосу здоровья, понял, что дела совсем плохи.
Рухнувшая мачта означала, что никуда нам теперь не уплыть. Пираты метались по кораблю, пытаясь восстановить хоть что-то. Например, отодвинуть обломок мачты, мешающий проходу по шканцам. Или набить порохом и свинцом здоровенную бочку, участие которой в грядущей битве было столь важным, что ее можно было записать в члены экипажа. Я отправился на орудийную палубу.
Первым делом отыскал бутылки с ромом и, жадно отхлебнув пробирающей жидкости, полил на раненую ногу. Боль была острой, жгучей, но в то же время здоровье стало немного повышаться, я чувствовал это всем телом. До присвоения корабля оставалось пятнадцать минут, но уже послышались удары металлических кошек о наш бриг. Через минуту галеон ударился бортом о «Рапиру», на палубу стали высыпать солдаты. Волновало меня и то, что Клещ стоял на мачте ровно в тот момент, когда ее срезало книппелями сразу в нескольких местах. Неужели он уже мертв?
Когда наверху прогремел взрыв бочки, бойцы, ожидавшие своего часа, ринулись на открытую палубу. А я продолжил сидеть, привалившись спиной к борту. Сверху уже доносился непрекращаемый звон металла, яростные крики, выстрелы, взрывы, а за бортом стоял приглушенный рокот волн. Затем я вспомнил об одном совете, который дал мне Клещ, и принялся заряжать ближайшую пушку, после чего вновь замер, вслушиваясь в звуки наверху. Шансов у нас не было, и напарник это понимал – должен был понимать – но отчего-то зарядил команду таким энтузиазмом, что никто из них словно и не сомневался в нашей победе.
И все-таки это случилось. Дверца сверху распахнулась, и на палубу стали вываливаться испанцы. Форма была у них всех та же, уровни – от десятого до двадцатого. И для них у меня стоял один сюрприз по совету Клеща.