Страница 3 из 5
А еще запомнилась одна женщина. В основном тем, что у нее была очень серьезно порезана щека, на которой были видны совсем свежие швы, и была она настолько громогласна, что каждый ее приход – это было нечто.
Ходила она всегда с двумя внуками-подростками, принимала наследство. Являясь официально их бабушкой, а так же и опекуном. И я, в первый раз увидев эту троицу в приемной, смутно поняла – где-то я их видела… А кого точно – не могу понять. Но уж очень дотошная эта дамочка была и жутко энергичная. Все спрашивала и докапывалась до каждой мелочи и запятой. И именно ей, не раз приходилось перепечатывать уже готовые документы.
И я, как-то стоя на крылечке, покуривая сигаретку, в очередной их приход все пыталась вспомнить – "да где же я их видела?"
– Эй, белобрысая, сигареткой не угостишь? – это дамочка со шрамом на щеке обратилась ко мне, – а то так достали, что хоть вой… Есть?
– Конечно, есть, травитесь на здоровье! – я протянула начатую пачку.
– Во, языкастая! Работаешь что ль тут?
– Ага, временно, замещаю…
– А я думала спросить чего – если дети не совершеннолетние, ведь они сами не могут распоряжаться имуществом умершей матери? Да? Значит, я принимаю за них наследство и могу действовать по своему усмотрению?
– Ну, так-то да, да вот только опека наверняка поинтересуется – а куда это Вы миллионы дели?
– Да какие там после Катьки миллионы-то? Вот тяну их одна и помочь-то не кому… Трое на меня свалились, младшая так вообще больная лежит счас с температурой… Куда, куда помчались-то? – мимо промчалось два вихря, – я Вам разрешала? Игорь, Стас – пошли вон отсюда в приемную, я кому сказала меня там ждать!
И вот когда она произнесла эти два имени вместе, я вспомнила! Ааааа, так это они! Те самые, которые сапожный ларек Армена «забетонировали», пока стройка рядом шла. Это тогда, когда я младшего из них за ухо тягала. Только старший сейчас в очках, вот потому и сразу их не признала, этих сорванцов-проказников.
P.S. Лора действительно нас запомнила тогда, с моим братом Стасом и бабушкой в нотариальной конторе. Именно тогда мне исполнилось 12 лет, а Стасу 14. И у нас в тот год умерла мама. Именно тогда мы очень часто ходили с бабушкой по всяким инстанциям, оформляя документы и всякие пенсии. Но моя память эту нашу вторую в жизни встречу – не сохранила. Зато бабушка «эту блондинку языкастую» – запомнила ой, как четко.
Глава 5. Денюжкина – Долгова (22.5)
Ну, наконец-то я на Кавказе! Бабушки мои любимые и куча друзей, подружек! Я не говорю, что у меня нет друзей в Сибири, но тут как-то душевней, что ли… А еще девчонки тут явно красивей, ну это на мой взгляд.
Уже много лет я дружила со Светиком и Настей, которые жили в нашем 8-ми квартирном доме старой брежневской постройки. Вот как раз про последнюю и будет рассказ.
Фамилия у нее была Денюжкина и как раз в тон фамилии, она так же всегда была при деньгах. Девчонка, проживая с двумя родителями, почитающими Бахуса, умудрялась поднимать двоих младших братишек, учиться на бюджете и работать как папа Карло. И при этом быть писаной красавицей.
Не раз при мне, к Настьке подходили на улице и предлагали стать моделью. Не раз она подрабатывала в автосалонах и на спортивных мероприятиях, где нужна была красивая мордашка и фигура. Но она точно знала – подиум не ее стезя. Ведь с самого детства она мечтала выйти замуж за Сашку Долгова. Соседского паренька, который буквально ее готов был на руках таскать, что впрочем, он и делал.
Они мечтали пожениться с самого детства, и как только дождались его совершеннолетия, (Настена на несколько месяцев была его старше) представили справку в ЗАГС о беременности, да еще и двойняшками-девчонками. Регистрацию брака им назначили ровно через неделю. Сашка с Настеной – два самых счастливых человечка в мире, поехали на мотоцикле регистрироваться. Ни кому не сказали, ни кого не предупредили – ведь что в ее семье, что в его, лишних денег на всякие свадьбы не было.
Ведь Настена уже четко чувствовала, как девчонки танцуют и пихаются внутри нее. А она по копеечке собирала себе «приданное» – на съем квартиры и на первое время – ведь помощи от их родителей, как с козла молока. Хотя младшие братишки обещались помочь, но одно дело обещать, а другое – сделать. И надеялась она только на себя и на любимого Сашку.
И вот, став уже Долговой Анастасией и законной женой, на радостях мчались домой на Сашкином мотоцикле в еле накрапывающий дождик… Да, да, да… Вы правильно подумали. Вылетевший со встречной полосы автомобиль разнес их в клочья. И она, так же как я в свое время, держала Сашкин мозг в руках. Понимаете, почему я чуть ранее рассказывала об этом? Да вот только в ее случае было хуже – она полностью стесала лицо об асфальт до костей, пока летела из-за спины Сашки к дороге. И уже на немаленьком сроке беременности получила тяжелейшую травму, как лица, так и мощный удар по психике. Но две ее не рождённых дочки, видимо очень хотели жить!
Представьте, 90-е, ближе к 2000, разруха страны, обычный заштатный городок с невысоким уровнем медицины и вот такая катавасия – отсутствие лица плюс беременность, плюс сдвиг по фазе на фоне потери любимого мужа на твоих глазах. За что тут браться в первую очередь – если она орет дурниной и сдирает с себя повязки, а живот ее ходит ходуном?
Так ладно бы это, так родители с двух сторон, на почве расстройства, взяли «паленку» и после употребления за помин Сашкиной души на четверых, отправились на небеса в этой же компании.
И когда я приехала, Светик с ужасом в глазах рассказала о ситуации, произошедшей буквально несколько дней назад и таком жизненном повороте нашей подруги. И ведь у нее больше никого не осталось, братьев забрали через опеку, до решения вопроса об опекунстве, Настена была переведена из травмы в психушку. Наши врачи за нее не брались, хотя каждый день был на счету – ведь ее здоровый, в общем-то, организм образовывал келоидные рубцы, которые со временем все больше грубели и не давали бы ей шанса на нормальное лицо, ей срочно нужна была восстановительная пластика лица с пересадками кожи и дальнейшая реабилитация. Но как? Любое вмешательство поставило бы крест на девчонках, которые так хотели жить, но еще даже не родились.
Весь ужас ситуации я прочувствовала сквозь себя – ведь все что произошло с Настеной, было по отдельности со мной, а Настюха хапнула полной мерой и сразу. Ее нужно было спасать! А кроме меня никому это не нужно! Я, наверное, тогда поставила на уши весь Кавказ и была самым большим шилом у всех врачей. Ненавидели они меня всем скопом, но через не хочу, постепенно, картина прояснялась, и оказалось, что кое-что тут сделать можно.
Врач ЧЛХ (челюстно-лицевой хирургии), куда я добилась перевода Настены, дал контакты клиники восстановительной пластики лица во Франции. Вместе со мной нашел переводчика на французский всех результатов и анализов, а так же добился направления ее туда и бился за получение визы по приглашению от клиники для Настьки. В те года это было нереальным делом. Ведь никто не знал, сколько ей там быть и сколько времени потребуется на реабилитацию.
И уже когда я была в Москве с Настькой, сопровождала ее до Кащенко, где временно ее согласились передержать до получения всех документов на руки, через соседей, моя мама дозвонилась до бабушки и сообщила – был звонок из техникума. Они приглашали меня через три дня подать документы на бюджетное отделение, в связи с тем, что есть недобор и приглашают меня как абитуриента с необходимым количеством баллом на свободное место.
А мне ну ни как не было возможности дернуться – то одно, то другое, то просто сиделок не хватало. Да еще пока клиника не сделает первичный осмотр Настьки уже во Франции, они не смогут сказать, сколько денег необходимо перечислить. И я решила – ну нет, так нет, что поделаешь. Отучусь позже, да и вообще – «я подумаю об этом завтра».