Страница 71 из 106
Жизненный путь тернист и извилист. Дорожка крутится, петляет, предлагает целый ряд вариантов. Налево пойдешь – коня потеряешь. Направо пойдешь – голову. Прямо пойдешь – от судьбы не уйдешь.
В этот раз Катя, оказавшись на распутье, долго не думала. Это был выбор без выбора.
Домик на берегу Черного моря стал для гостьи надежным убежищем. Согласно кодексу семьи Сикорских, тот, кто обратился к хранителям тайного убежища с паролем, известным только кому-то из членов Рода, мог рассчитывать на помощь – беспрекословную, скрытную, надежную.
Морской воздух освежал, отрезвлял искусанную роем мыслей душу. Истерзанное испытаниями тело не получило увечий, но требовало восстановления. Неделю Катя лечила растяжение, выводила синяки, мазала ранозаживляющими мазями ссадины. Отсиживалась. Выжидала. Впитывала витамин Д, щедро даруемый южным светилом. Набиралась сил.
Женщина не была настолько наивной, чтобы не понять, что пока не стоит трубить о том, что выжила. О ее мнимой гибели знали только Сикорские, да ее душегубы. По крайней мере Артем Николаевич, который и гроша ломаного за ее спасение не дал, точно был в курсе событий. Все молчали, не давали огласку. Стало ли известно о кончине Кати Павлу или Володе – неизвестно.
Изредка Катя заходила на Facebook с постороннего аккаунта, смотрела на страничку тети. Плакала. Фотографии дочери показывали, что Лиза в порядке. Тетя, как и договаривались, периодически выкладывала свидетельства того, что с девочкой все нормально. Сейчас опасно возвращаться домой. Нельзя навредить близким людям. И связываться в открытую с ними тоже под запретом.
Катя понимала, что ее не оставят в живых, если станет известно, что она выжила. Ведь она могла видеть похитителей. Как же хотелось вспомнить, кого ей напоминал мужчина, раздававший указания. Память отказывалась возвращаться, играла со своей хозяйкой, уводила от ответа. То ли потрясение тому виной, то ли кислородное голодание, которому подверглась женщина на огромной высоте, но ответ прятался в недрах памяти, вызывая чесоточный зуд. Вот-вот всплывет необходимый образ – но каждый раз рябит водная гладь, не дает четко рассмотреть картинку, изводит, высасывает остатки сил.
Скрип-скрип. Кресло-качалка на открытой террасе с видом на море баюкало. Волны нашептывали колыбельную.
- Катя! Привет, – как же буднично прозвучал голос Ксении Николаевны Сикорской.
- Привет, – Катя поднялась на встречу девушке. Казалось, они виделись не неделю назад, а встречались в прошлой жизни.
- Что ты здесь делаешь? Братья разрешили тебе отдохнуть в крымском убежище? – Ксюша обняла подругу. Катя почувствовала уже заметный округлившийся животик. Видимо, Сикорская не подозревала о том, что случилось с Катей. Не может человек так просто и обыденно радоваться встрече с тем, кто должен был быть уже давно на том свете. Наверное, не стоит тревожить ее. Нужно подыграть.
- Хорошо здесь, – уклончиво улыбнулась Катерина. – А ты какими судьбами здесь?
Скрипнула дверь. Шаг, второй, замер. Несколько секунд спустя бледный, словно полотно, Павел обнимал свою бывшую одноклассницу. Обесцвеченное лицо. Складка боли, неверие. Вспышка болезненной радости.
- Ты ее задушишь, – хихикнула Ксюша. – Неделю не виделись, а ты так радуешься, словно с того света вернулась.
Паша дернулся, как от пощечины. Он посмотрел на Катерину, пытливо изучающую его, и покачал головой. Одними губами прошелестел: «Она не в курсе». Молящий взгляд, требующий молчания. Катя кротко кивнула и подыграла:
- Да-да, все кости мне переломает. А вас каким ветром сюда занесло?
Ксения смутилась. Опустила глаза. Румяные розы распустились на нежной коже лица.
- Вот… – показала кольцо на заветном пальце. – Обручены мы.
Катя, оторвавшись от своих невзгод, с неверием смотрела на молодых. Как так?! Павел все-таки отец ребенка и решился взять на себя ответственность, поступить по-мужски?
- Поздравляю, – искренне обняла обоих Катерина. – Очень рада за вас!
- Свадьбы пока не было, – как-то слишком уж весело, с надрывом прощебетала светловолосая девушка, прохаживаясь по террасе и пряча глаза. – Но вот помолвка.
Призрак, безмолвно, словно часовой, стоящий за плечом своего медиума, нахмурено наблюдал за происходящим. Вместо радости за сестру он был погружен в тяжелые, вязкие мысли.
Только поздно вечером, отправив утомленную Ксению спать, Катя смогла поговорить с Павлом.
Ночной покров звездного неба способствовал откровенности, словно предоставляя возможность тайно обсудить острые вопросы, не давая пораниться. Холодный ветер, дующий с моря, приносил свежий колючий воздух, оставляющий соленый привкус на языке. Чтобы спрятаться от пронизывающего холода приходилось с ног до головы кутаться в теплые плащи, но только на террасе была возможность поговорить без посторонних ушей.
Катя коротко пересказала историю своего выживания и чудесного спасения.
- Сикорский не поскупился тебе на защиту, – потрясенно смотрел на собеседницу Павел. Катя подавила горестный вздох. Для нее эти слова были сродни издевательству.
- Он отказался меня спасать. Похитители требовали принятия их условий, но Артем Николаевич отказался, – женщина, кутая худенькую фигурку в плащ, стояла неестественно ровно, высоко вскинув подбородок.
- Когда ты поймала проклятие, предназначенное Ксении, Артем вложил огромное количество сил в оберег, который не дал тебе разбиться и не позволил сбыться части пророчества о львах, – серьезно сказал мужчина, пытаясь переубедить подругу. Катя криво усмехнулась, промолчала. Она слышала уже эти слова от призрака, но факт оставался фактом – ее жизнь разрушена, возвращаться к дочери слишком опасно. Стоит выйти из-под укрытия надежного убежища – и весьма вероятно за порогом ее ждет смерть.
- Я знаю, о чем ты думаешь, Кать, – Павел мягко взял напряженную, ощетинившуюся, словно застигнутый зверем еж, женщину за плечи. – Поверь, тебе не стоит хранить обиду на Сикорского…