Страница 4 из 12
Посмотрим, каким историческим и общественным силам этика хакера в этом смысле противостоит. Известное выражение «протестантская рабочая этика» происходит, как мы уже говорили, из книги Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Вебер начинает с указания на то, что восприятие работы как долга лежит в основе духа капитализма, зародившегося в XVI веке:
В самом деле, столь привычное для нас теперь, а по существу отнюдь не само собой разумеющееся представление о профессиональном долге, об обязательствах, которые каждый человек должен ощущать и ощущает по отношению к своей «профессиональной» деятельности, в чем бы она ни заключалась и независимо от того, воспринимается ли она индивидом как использование его рабочей силы или его имущества (в качестве «капитала»), – это представление характерно для «социальной этики» капиталистической культуры, а в известном смысле имеет для нее и конститутивное значение[28].
Вебер продолжает:
…Совершенно необходимы не только развитое чувство ответственности, но и такой строй мышления, который, хотя бы во время работы, исключал неизменный вопрос, как бы при максимуме удобства и минимуме напряжения сохранить свой обычный заработок, – такой строй мышления, при котором труд становится абсолютной самоцелью, «призванием».
Затем Вебер показывает, как вторая описанная им и также возникшая в XVI веке сила, протестантизм, развила и укрепила эти взгляды. Богослов Ричард Бакстер изложил протестантскую рабочую этику предельно ясно:
Бог помогает нам и поддерживает в нас энергию для того, чтобы мы могли осуществить нашу деятельность, труд – нравственная и естественная цель власти… Пренебрегать этим, говоря: я буду молиться и предаваться медитациям – равносильно тому, что твой слуга отказал бы тебе в самой необходимой услуге, выполняя другую, значительно менее важную[29].
Богу не нужны молитвы и медитация – ему нужен труд. Истинный приверженец духа капитализма, Бакстер советует работодателям добиваться от работников наилучших результатов, внушая им, что труд – дело совести:
Истинно благочестивая прислуга будет выполнять свои обязанности как долг послушания Богу, как если бы сам Бог требовал от нее выполнения работы[30].
Бакстер подводит итог своим рассуждениям, называя труд «призванием», – подходящее определение для протестантской рабочей этики: работа самоценна, выполнять свою работу следует как можно лучше, относиться к работе нужно как к долгу, который следует выполнять, потому что его следует выполнять.
В то время как рабочая этика хакеров уходит корнями в академию, единственный исторический предшественник протестантской этики, согласно Веберу, – монастырь. И действительно, углубившись в сравнение Вебера, мы увидим много общего. К примеру, в уставе монахов-бенедиктинцев VI века мы обнаружим требование к монахам воспринимать назначенную им работу как долг и укор склонным к лености братьям: «Праздность – враг души»[31]. Монахи также обязаны были безропотно исполнять все, что им сказано. В V веке предшественник бенедиктинцев Иоанн Кассиан в своем монастырском уставе с похвалой отзывался о некоем брате Иоанне, покорно взявшемся по приказу старца перетаскивать неподъемный камень:
Однажды другие братья хотели по примеру Иоанна научиться послушанию. Старец, призвав его, приказал скорее прикатить огромный камень, который и много народа не могли сдвинуть с места. Иоанн с таким усилием стал напирать на камень, что от пота не только одежда его промокла, но и камень увлажнился. И теперь он принялся за исполнение приказания со всем простосердечием и не думая о несбыточности его, ибо он уверен был, что старец ничего не может приказывать ненужного и неосновательного[32].
Такой сизифов труд воплощает главную идею монашества – выполнять любое послушание не сомневаясь[33]. Устав бенедиктинцев прямо говорит, что смысл работы неважен, ибо ее подлинная цель – не сделать что-либо, а усмирить душу работника послушанием – правило, которое до сих пор соблюдается во многих офисах[34]. В Средние века эта протопротестантская этика практиковалась только в стенах монастырей и не была главной даже в церкви в целом, не говоря уже о мирянах. И только на волне протестантской Реформации монашеское мышление выплеснулось из келий во внешний мир.
Тем не менее Вебер подчеркивает, что, хотя дух капитализма и черпал свое религиозное оправдание в протестантской этике, последняя сама скоро секуляризировалась и зажила по своим собственным законам. По знаменитому выражению самого Вебера, этика протестанта стала отрешенной от религии железной клеткой[35]. Это принципиальное определение. В нашем глобальном мире к выражению «протестантская этика» следует относиться так же, как и к понятию «платоническая любовь». Когда мы говорим, что кто-то платонически влюблен, мы отнюдь не имеем в виду, что этот влюбленный – поклонник античного философа Платона с его метафизикой и прочим. Платонически любить способен последователь каких угодно философских, религиозных и культурных воззрений. Точно так же протестантской этики можно придерживаться независимо от принадлежности к культуре и вере Реформации. Японец, атеист, ревностный католик могут – и часто ведут себя – в соответствии с канонами протестантской этики.
За примерами влияния протестантской этики не нужно далеко ходить. Фразы вроде «я всегда все делаю хорошо» или те части прощальных речей при проводах на пенсию, в которых говорится о том, что работник всегда был «трудолюбивым / ответственным / надежным / верным сотрудником», – вот наследие протестантской этики, поскольку в них нет ни слова о сути работы, которую выполнял виновник торжества. Возвышение работы до цели и смысла жизни – в крайних случаях у трудоголиков нет времени на собственных близких – еще один признак протестантской этики. Работу выполняют, стиснув зубы, забыв обо всем, кроме ответственности, и мучась угрызениями совести, если приходится пропустить денек-другой по болезни.
В более широком историческом контексте продолжающееся господство протестантской этики не должно удивлять: хотя современное общество во многом отличается от общества предшествующей индустриальной эпохи, наша «новая экономика» не подразумевает полного разрыва с описанным у Вебера капитализмом, это просто новый капитализм. В «Информационной эпохе» Кастельс подчеркивает, что работа в смысле ежедневного обязательного труда никуда не денется, несмотря на радужные прогнозы – наподобие тех, что содержатся в книге Джереми Рифкина The End of Work («Конец работы»). Легко поддаться иллюзии, что технический прогресс каким-то образом снизит нашу зависимость от работы, но если мы посмотрим на факты, сопровождающие подъем сетевого общества, и экстраполируем имеющиеся тенденции в будущее, то нам придется согласиться с оценкой, которую дал Кастельс:
Работа является и будет оставаться на протяжении обозримого будущего ядром человеческой жизни[36].
Хакеры не ставят под вопрос протестантскую этику как таковую. Дух сосредоточенности на работе и без опоры на церковь легко продолжает доминировать в сетевом обществе.
28
Здесь и далее цитаты из книги «Протестантская этика…» даны в переводе Ю. Н. Давыдова.
29
Ричард Бакстер, Christian Directory, цитируется у Вебера в «Протестантской этике», стр. 249–250 русского издания.
30
Там же, с. 268.
31
Устав святого Бенедикта, глава 48. Цит. по http://www.odinblago.ru/feofan_inocheskie_ustavi/18.
32
Кассиан. Послание к Кастору, епископу Аптскому, о правилах общежительных монастырей. Книга 4, глава 26. Здесь и далее цит. по https://azbyka.ru/otechnik/Ioa
33
Знаменитый отшельник Антоний, которого считают основателем христианского монашества в IV веке, своей работой подавал пример всем монахам последующих времен. Афанасий Великий в «Житии Антония» пишет: «Работал собственными своими руками, слыша, что праздный ниже да яст (2 Сол. 3: 10), и иное издерживал на хлеб себе, иное же на нуждающихся» (3). [Цит. по изданию: Святитель Афанасий Великий. Творения в 4 томах. Том III. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994. С. 178–251. Репринтное воспроизведение издания: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902–1903, из фондов Государственной исторической библиотеки; ссылка http://www.orthlib.ru/Athanasius/ant.html.] См. также Apophthegmata Patrum: «Св. авва Антоний, пребывая некогда в пустыне, впал в уныние и в большое омрачение помыслов и говорил Богу: Господи! я хочу спастись, а помыслы не позволяют мне. Что мне делать в скорби моей? Как спасусь? – И вскоре встав, Антоний вышел вон, – и вот видит кого-то похожего на себя, который сидел и работал, потом встал из-за работы и молился; после опять сел и вил веревку; далее опять стал на молитву. Это был Ангел Господень, посланный для наставления и подкрепления Антония. И Ангел сказал Антонию: и ты делай так, – и спасешься! Услышав сие, Антоний возымел великую радость и дерзновение, – и поступая так, спасался». [Цит. по: Древний патерик. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. https://azbyka.ru/otechnik/Zhitija_svjatykh/drevnij-paterik/7.] В дополнение к уставам Кассиана и Бенедикта, важную роль играл устав св. Василия Великого. Василий говорит о том, как труд способствует благочестию: «Господь наш Иисус Христос говорит, что не просто всякий и во всяком случае „достоин пропитания“, но „трудящийся“ (Мф. 10: 10), и апостол повелевает трудиться и делать своими руками „полезное“, дабы иметь что подать „нуждающемуся“ (Еф. 4: 28), то из сего само собою явствует, что надобно ревностно заниматься рукоделием. Ибо цель благочестия надобно почитать не предлогом к бездействию и не удалением от труда, но побуждением к подвижничеству, к большим трудам, к терпению в скорбях, чтобы и нам можно было сказать: „в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде“ (2 Кор. 11: 27)». («Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах», вопрос 37, цит. по: https://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Velikij/pravila-prostra
34
Бенедикт писал: «Мастера, если бывают в монастыре (из братий), должны делать свои дела со всем смирением. Если кто из них станет гордиться мастерством своим, яко доставляющий чрез него монастырю нечто, такого отставить надо от мастерства, и опять не приставлять к нему; разве только, когда смирится, авва может позволить ему опять заняться им» (Устав святого Бенедикта, глава 57).
35
Вебер. Протестантская этика. С. 181–183. Исследование Вебера имеет два измерения. С одной стороны, это историческая теория о важной роли протестантской этики в становлении духа капитализма. С другой – внеисторический анализ определенной социальной этики. Так как первое из этих измерений можно до некоторой степени опровергнуть эмпирически – скажем, на примере католической Венеции, где дух капитализма развивался параллельно с протестантской Европой (краткую сводку наиболее значимых контраргументов к теории Вебера приводит Энтони Гидденс в предисловии к английскому изданию), и оно не является значительным фактором нашего времени, я сосредоточусь на втором, используя термины «дух капитализма» и «протестантская этика» в аналитическом, а не в историческом значении. Так как два главных аспекта значений этих терминов совпадают, в предметной дискуссии они взаимозаменяемы. (Подробнее о взаимоотношениях протестантской этики и духа капитализма см. у Вебера части 1–3.)
36
Castells, Information Age (2000). [Цит. по изданию: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / пер. с англ. под науч. ред. О. И. Шкаратана. М.: ГУ ВШЭ, 2000.] Мартин Канрой в работе Sustaining the New Economy: Work, Family, and Community in the Information Age (2000) приходит к тем же выводам: «Отсутствие зависимости между уровнем IT-индустрии и уровнем занятости означает, что распространение вычислительных технологий не относится к факторам, определяющим уровень безработицы» (p. 38).