Страница 14 из 17
– Хотя с твоей стороны было бы глупо не спросить. А, как мы уже говорили, глупости в тебе нет, что бы там люди ни думали. Итак, я отвечу: нет. Клянусь Ангелом, я не причиню Стивену никакого вреда, исполняя наш с тобой договор.
– И никаких угроз?
– Неужели ты так плохо о себе думаешь? Неужели ты полагаешь, что мужчину можно заставить полюбить тебя исключительно угрозами?
Она не ответила. Да и зачем? Ответ крупными буквами был написан у нее на лице.
– Стивен связался не с той женщиной, – сказал Валентин почти мягко. – И в глубине души сам об этом догадывается. Я просто сделаю так, чтобы он понял это так же ясно, как мы. Остальное будет не труднее, чем упасть со скалы. Расслабься, и пусть сила притяжения сделает свое дело. Не бойся протянуть руку за тем, чего ты действительно хочешь, Селин. Будь выше страха.
Чего она действительно хочет…
Еще не поздно сказать то самое слово, спасти родителей.
Или оставить слово несказанным, а тайну – нераскрытой. Теперь родители заплатят за все, что с ней сделали. За решетку шрамов у нее на спине и на сердце. За лед у нее в крови. И если она стала дочерью, способной отправить мать и отца на смерть, винить в этом можно только их.
Но это не значит, что она должна соглашаться на остальную сделку. Даже промолчав, она все равно может уйти – прочь от Валентина, особенно теперь, зная, на что он способен. Прочь от Стивена – зная, что он о ней думает. Закрыть дверь в прошлое, начать сначала. Выбрать жизнь без боли, мучений и страха…
Но кем она будет без боли?
И что такое сила, если не борьба с муками?
Нет ничего мучительнее отвергнутой любви, – говорил тот странный Безмолвный Брат. – Любовь, не знающая награды. Не могу представить себе ничего больнее.
Раз Валентин сказал, что может подарить ей Стивена Эрондейла, значит, он действительно может. В этом Селин не сомневалась. Он был способен на все – в том числе и найти способ толкнуть Стивена в ее объятия. Но даже Валентин не сумеет заставить Стивена полюбить ее.
Она получит его, но он никогда не будет ей принадлежать. Каждое мгновение, в каждом поцелуе она будет помнить, что он хочет не ее, а кого-то другого. И это будет целая жизнь, проведенная в тоске по тому, что недоступно. Недостижимо.
Тот Безмолвный Брат был мудр и сказал чистую правду. Нет боли мучительнее этой.
– Не торопись, подумай, – сказал Валентин. – Это все-таки серьезный выбор.
– Мне не нужно время, – сказала она. – Я согласна. Я хочу Стивена.
Никакой это был не выбор. Выбора у нее не было.
Кассандра Клэр, Робин Вассерман
Земля, которую я потерял
Нью-Йорк, 2012 год
Вечерело, но на сером городском небе звезд пока не было видно. Алек Лайтвуд еще спал. Всю ночь они с парабатаем сражались с демонами-краучерами. Джейс Эрондейл, пользовавшийся у нефилимов славой стратега, оценил их количество так: «ну, примерно дюжина», хотя на самом деле их было тридцать семь. Алек потом обошел поле битвы и сосчитал – из вредности.
– Иди отдохни, Засыпающая красавица, – сказал ему Магнус. – Мне нужно заняться зельем, а у Макса по расписанию вечернее искушение.
Алек проснулся среди сбившихся в ком простыней из лавандового и зеленого шелка. Под дверью спальни мелькали жутковатые серебристые отблески. Пахло серой, шипел демон, откуда-то доносились любимые голоса.
Алек улыбнулся в подушку.
И вот в тот самый миг, когда он собирался встать, на стене проступили огненные письмена:
Алек, нам нужна твоя помощь. Много лет мы искали одно попавшее в беду семейство и пытались выяснить причины их невзгод. Кажется, нам удалось напасть на их след на Сумеречном базаре в Буэнос-Айресе.
Отношения между Охотниками и жителями Нижнего мира в этом городе крайне непростые. Базар охраняют круче, чем тронный зал. Им управляет женщина-вервольф, так называемая Королевы Базара. Она объявила, что доступ в ее владения запрещен всем, кто хоть как-то связан с нефилимами, Всем до единого – кроме Александра Лайтвуда, который ей, как она утверждает, нужен. Нам необходимо попасть на Базар. На кону стоят человеческие жизни.
Ты откроешь нам дверь? Ты придешь?
Джем и Тесса
Алек долго смотрел на послание, потом вздохнул, подобрал с пола свитер и, все еще полусонный, вышел из спальни.
В главном зале Магнус, небрежно облокотившись о каминную доску и прищурив зелено-золотые глаза, переливал бирюзовую жидкость из флакона в банку с черным порошком. Потертый пол из темных досок и шелковый ковер ровным слоем были засыпаны игрушками Макса, их приемного сына. Сам Макс тоже восседал на ковре в матросском костюмчике с темно-синими ленточками под цвет волос. В объятиях он сжимал Председателя Мяо.
– Ты мой мяу-друг! – торжественно сообщил он Председателю и сдавил его еще сильнее.
– Мяу! – горестно отозвался Председатель.
С тех пор, как Макс научился ходить, жизнь кота превратилась в настоящий ад.
Пентаграмма была начертана на безопасном расстоянии от ковра. Внутри клубились серебристый свет и туман, окутывая ее обитателя мерцающей дымкой. Длинная тень демона извивалась по зеленым обоям и галерее семейных фотографий.
Магнус поднял бровь.
– Полегче там, – бросил он в сторону пентаграммы. – А то выглядит так, будто увлеченным подросткам удалось раздобыть дымовую машину для школьного спектакля «Адская Оклахома!»[13].
Алек улыбнулся. Серебристый туман рассеялся, и в центре пентаграммы показался демон Элийас с угрюмо обвисшими щупальцами.
– Дитя, – зашипел он Максу, – тебе неведомо, из какого темного рода ты происходишь! Ты от природы склонен к злу! Присоединись ко мне, адский найденыш, в моих блаженствах, и вместе мы…
– Мой бапа – Ультра Магнус, – с гордостью сообщил тот. – А папочка – Сумеречный Ахотник.
Имя «Ультра Магнус» он позаимствовал у одного из своих трансформеров, но Магнусу это, кажется, понравилось.
– Не перебивай, когда я обещаю тебе темные демонические удовольствия! – обиделся демон. – Почему ты меня все время перебиваешь?
На слове «демонические» Макс просиял.
– Дядя Джейс говорит, мы поубиваем всех деминов! – восторженно заявил он. – Всех деминов!
– А тебе не приходило в голову, что твой дядя Джейс – очень грубый и невоспитанный человек? – осведомился демон. – Все время всех обижает, говорит гадости, сарказм еще этот…
– Люблю дядю Джейса, – нахмурился ребенок. – Ненавижу деминов!
Свободной рукой Магнус подцепил маркер и нарисовал еще одну черничку на белой офисной доске в доказательство того, что Макс и сегодня успешно сопротивлялся демоническим соблазнам. Десять черничек, и ребенок получит награду – какую захочет.
Алек подошел к Магнусу, изучавшему доску, и аккуратно – поскольку тот все еще держал в руке булькающий сосуд – обвил руками его талию, соединив пальцы на чеканной пряжке ремня. Футболка Магнуса оказалась с впечатляющим вырезом, и Алек уткнулся носом в гладкую обнаженную кожу и вдохнул запах сандала и ингредиентов зелья.
– Привет, – пробормотал он.
Магнус протянул назад свободную руку, кольца на ней слегка зацепили волосы Алека.
– Сам привет. Не спится?
– Я спал. Слушай, у нас новости.
Он рассказал о послании Джема Карстерса и Тессы Грей. О семье, которую они искали, о Базаре, куда не могли попасть без его помощи. Он говорил, а Магнус тихо вздохнул и прислонился к его груди – эти легкие бессознательные движения значили для Алека очень много. Каждый раз он вспоминал тот далекий день, когда впервые коснулся Магнуса, привлек к себе и поцеловал – другого мужчину, выше чем он сам, и тело его было таким стройным и гибким и таким близким. Тогда он еще подумал, что головокружение, облегчение и радость, которые он испытал, – все это просто оттого, что он, наконец прикасается к человеку, чьих прикосновений жаждет сам… хотя думал, что на его долю такого уже никогда не выпадет. Теперь он знал, что все дело было в Магнусе, – и даже тогда он все понимал или хотя бы догадывался. Сейчас этот жест напомнил ему о всех днях, прошедших с тех пор, – о днях, которые они провели вместе.
13
Отсылка к мюзиклу «Оклахома!» (1943), который считается первым мюзиклом в современном понимании. Его часто ставят в школьных театрах США.