Выжить вопреки

А по изменению истории тоже мысли есть. Может, тот, чье тело я занял, тоже должен был тихонечко «двинуть кони» где-то на границе, да хоть у того же первого моста. А я ведь, считай, в первый же день войны изменил историю. Может, и незначительно, да кто может сейчас сказать, что значительно, а что нет? Ведь это именно я зажег те танки, а не кто-то другой. Сомневаюсь, что тот, чье место я занял, смог бы это сделать. Взять хоть ту же реакцию родителей, когда я папаше руку сломал. Они ведь тогда обалдели от этой выходки, скорее всего, ничего подобного это тело никогда не делало, а тут такое! Вот и думаю, что сдохнуть я должен был уже давно, еще двадцать второго июня, ну, или двадцать шестого, край. Короче, жрать я хочу, вот и лезет в башку всякая хрень.

– А-а? – Меня толкнули в плечо, и я обернулся.

– Жрать будешь? – Семен стоял с двумя котелками. Рванув у него из руки посуду, чуть не расплескал драгоценную пищу. В этот раз повар сварил суп. Вообще, беда была не только с продуктами, но еще и с приготовлением. Ели всего по десять человек, у нас всего было два больших котла, представляете, как растягивался прием пищи. Кто-то уже обедать хочет, а некоторые еще не завтракали.

– М-м-м!

– Чего? – Сема уставился на меня.

– Говорю, мудаки мы! – проглотив то, что было во рту, повторил я. – Надо у фрицев было кухню забирать. Надоело уже так питаться, с голода сдохнуть можно.

– Взять-то была не проблема, а как бы ты ее потащил сюда?

– А в деревне лошадь была, не видел? Ага, дошло наконец? Там где человек пройдет, там и лошадь.

– Так кухня-то не лошадь…

– Ой, отстань, ради бога, скажи еще, что не протащили бы!

– Да, конечно, протащили бы, не бросили, – кивнул Семен, наворачивая в свою очередь суп за обе щеки. Супом я назвал это варево из-за бульона, точнее, его подобия. Скорее, это было жидкое второе, но блин, довольное сытное. Это наверняка из немецкой тушенки, мы ее много взяли.

– Выпить хочешь? – вдруг спросил Семен и как-то хитро посмотрел на меня.

– Ты чего, не все сдал, что ли? – уставился я на него.

– Вот еще, я чего, сбрендил? – Из сидора на свет появилась темно-зеленая бутылка.

– Давай за то, что выжили! – скручивая запаянную сургучом пробку, провозгласил Семен. Мы сидели удачно, никто нас не видел, можно было и «хлопнуть».

– Надеюсь, командир нам хвост не прищемит, – подмигнул я другу. Мы сделали каждый по нескольку глотков и закурили. Вот ведь блин, меня в этом теле не тянуло, а все равно начал.

– Слушай, Мороз, чего-то мы все никак толком и поговорить не могли, все стреляем да топаем.

– Еще копаем, – важно заметил я.

– О, точно, о лопате-то я и забыл! Так о чем это я? – чуть задумался Сема, как будто бы забыл, о чем спросить хотел.

– Поговорить ты хотел…

– Да, – кивнул друг, – ты вообще, откуда родом-то?

– С Ярославщины.

– О, недалеко.

– А ты?

– С Калининской области я. Город Ржев, слышал? – О, парень, в моем времени только совсем невежды не слышали об этом городе.

– Да, слыхал. Кстати, как ты вовремя разговор завел. Я слыхал разговор, когда еще мы дивизией были, помнишь, тогда фрицев разведчики на допрос притащили?

– Нет, но не важно, мало ли их уже притаскивали.

– Да, не важно. Так вот, слышал, как немцы говорили, что часть из них пойдет именно в Калининскую область. Типа, план у командования такой. Ты бы написал родным, пока не поздно, пусть переедут куда-нибудь подальше, после войны бы вернулись. – Мне очень хотелось предупредить этого парня, а как это сделать, кроме как нести, казалось бы, чушь.

– Я не верю, что фрицы смогут дойти до Калинина. Мы их скоро погоним! Да и батя у меня все одно никуда не уйдет. Он же дом строил собственными руками, теперь бросить? Если бы я ему такое в глаза сказал, он бы мне в рог закатал.

– Дело твое, я вот своим напишу, на всякий случай.

– А что немцы говорили и об Ярославле?

– Они вроде как хотят Москву окружить, а колечко будет через Ярославль проходить. Блин, да если бы я их слушал! Их же в палатке допрашивали, а мы просто рядом проходили. Я чуть задержался, когда про свой город услыхал, вот и все. А насчет погоним… Мало силы у нас еще, Сем, мало. Да и боимся мы их еще. Вон некоторые как бегут, сам же видел. И ведь не бойцы какие, а командиры! А как в плен сдаются? Пяток конвоиров ведет по дороге больше роты красноармейцев, а те и идут, как бараны на убой.

– Это точно! Видел. Но и те, кто насмерть стоит, тоже есть. А бежать пленные боятся, потому что кому-то все равно умереть придется, а никто не хочет, – поддержал и развил мою мысль Семен. – Ладно, повар шепнул, что здесь задержимся, потому как он выпросил у командира времени на готовку. Хочет немного в запас сделать, чтобы уж совсем с пустым брюхом не идти.

– Это хорошо, давай тогда поспим немного, пока тихо.

– Да, кстати, а чего так тихо-то? – едва ли не хором спохватились мы. И правда, чего-то давно не слыхали ни орудий, ни воя самолетов.

– Сплюнь на фиг, а то налетят ироды! – и я сплюнул сам, дабы не сглазить.

Утро вечера мудренее. И это правда. Наш старлей утром заявил, что решил дать нам, бойцам, нормально отдохнуть, поэтому день сидим, а ночью потопаем. Ох и как же это было приятно-то… Лес тут был густой, мы хоть и ушли вчера от разгромленного лагеря всего на несколько километров, но этого хватило, чтобы затеряться в этом лесу. К полудню, правда, тишину все-таки нарушил рев авиационных двигателей, никак проснулись фрицы, начали поиски.

– Если не перестанут до вечера, командир перенесет выход, – сказал нам вернувшийся с совещания лейтенант Борисов. Алексеем его звали вообще-то, мы сами-то об этом узнали только вчера, до этого как-то и не думали об этом.

– Полетают, да и бросят, бензин-то не бесконечный, – отозвался я.

– Надеюсь, надоело тут сидеть. Вроде и тихо, да все равно знаешь, что немец-то под боком. Наши ходили посмотреть к лагерю, шастают по округе немчики, шастают.

– Чего еще видели? – с интересом спросил я.

– Лагеря нет, даже вышки недоделанные фрицы вывезли. Трупы забрали, своих, конечно.

Сидеть долго не стали. На войне ведь как? Есть свободная минутка, отдыхай, хоть впрок это сделать и нельзя, но все же стремиться нужно. В общей сложности я за сутки спал почти четырнадцать часов. Хорошо. Еще бы пожрать вволю… Не буду о грустном.

К вечеру полеты немецких асов закончились, и старлей, наш грузинский командир, объявил выход. Разведка вновь принесла вести о деревне, в которой засекли небольшой гарнизон вражеских войск. А, я же не сказал, командир перед выходом объявил всем, что решено не просто прорываться к своим, теряя людей просто так, а идти с умом, по пути уничтожая вот такие, небольшие гарнизоны. Так все же какая-то польза от нас. Наш особист ведет журнал боевых действий, там обо всем и обо всех есть. На выходе из окружения нам предстоит пройти фильтр, так что любые наши подвиги будут занесены в актив.

Как-то так вышло, что все мы, с кем успел подружиться, потерялись перед атакой. Семена наш лейтенант отправил посыльным к командиру, сам тоже куда-то исчез. Атака на деревню, а точнее, это было немаленькое село, провалилась с самого начала. Разведчики не углядели самую малость – готовность фрицев к отражению атаки. Мы только подходили к окраинам, как нам дали «прикурить». Тогда мы все и потерялись. Главным в той группе бойцов, в которой я случайно оказался, был младший лейтенант, командир одного из взводов. Его взвод был самым плохо обеспеченным у нас в батальоне, да и служили тут странные личности.

– Братцы, вперед, за родину! – заорал мамлей, приказывая идти на штурм села.

– Товарищ командир, так у половины из нас даже оружия нет, – в отчаянии сказал кто-то из толпы.

– У кого нет, это ваша вина, в бою добудете, это ваше наказание за утрату вверенного имущества. Взвод, слушай приказ, выдвигаемся и атакуем противника… – и далее по тексту.