Страница 3 из 51
— Мы сразу отправимся в порт, или можно будет осмотреть достопримечательности? — с издевкой спросил пленник, все еще пытаясь прокашляться. Охранник, чьё лицо скрывала сверхъестественно туго затянутая ушанка, замахнулся прикладом. Но не ударил. Стремно.
— Ладно. Все равно я не испытываю иллюзий насчет местной кухни.
Замотанный в цепи краснокожий здоровяк обернулся, и зыркнул на Гришу пустым черным глазом, как у акулы. Охранник с большим удовольствием пнул здоровяка по ноге, выплескивая накопившийся гнев. Колонна продолжила движение.
Над зданием вокзала болтался грязный, побитый градом транспарант «Сто пятьдесят лет битве за Аркадию». Под ним, кто-то попытался начертить круг призыва, перепутав половину рун. Темный силуэт незадачливого колдуна так и остался на стене, между своим творением и надписью «Здесь был Пес».
Мудрец прошлого был прав лишь отчасти – каждый дебил может пользоваться магией, но не каждый при этом выживет.
Повсюду бродили рабочие со злыми, заиндевевшими мордами. В основном, потомки тех, кого феи во время войны принудили к сожительству. Немногие пленные сохранили разум и возможность размножаться, в человеческом понимании этого слова.
От такой родни, новому поколению достались закрученные рога, паучьи жвала или густая шерсть. Кому как повезло. Могло быть гораздо хуже. Отсутствие фантазии феи компенсировали грубой силой и магией, позволявшей им проталкивать самые квадратные предметы в самые треугольные отверстия.
Церковь Цан-Чан согнала подменышей и мутантов на север, подальше от крупных городов. Здесь они восстанавливали промышленность, вкалывая как проклятые.
Заключенные прошли мимо статуи Алой Снежаны Костедробительницы. Женственное лицо святой сияло добротой и состраданием. Щупальца, торчавшие из-под пышной юбки, намекали: времена тяжелые и расслабляться не стоит.
Иногда Гриша вглядывался в полупрозрачные полосы над головами окружающих. Кроме не, этих табличек никто не видел. Там не было имен, ведь по имени он здесь никого не знал. Заключенные шли под номерами, конвоиров обозначали безликие должности. Хмурым жителям Звездного доставались прозвища в соответствии с внешним видом, вроде «Заячьей морды» и «Лампочек вместо глаз».
По сравнению с активной защитой и заменой чувства боли на неприятное онемение, эта способность всегда казалась ему довольно бесполезной.
Вот идет большой лохматый фавн в пуховике. Цвет его «имени» - темно-синий, а значит, он придерживается традиционных взглядов. Может глубоко верующий, или убежденный социалист. Так или иначе, выступает за порядок. В любом случае, свою позицию он отстаивает яростно, иначе буквы были бы светлее.
Позади него в колонне идет девчонка с длинными волосами. Ее цвет – красный, может чуть розоватый. Явно что-то натворила, но ничего серьезного. Головы никому не откусывала, демонеток не призывала.
Свое Гриша мог видеть только в зеркале. Ну, как свое, имя он менял несколько раз, чтобы никто не подкопался и не использовал его в нехороших целях. Текст на табличке сохранял белый, исключительно нейтральный цвет.
Да и вообще, Гриша легко по лицам понимал, кто находится передо ним. Если не разбираешься в людях, будешь очень быстро съеден. Или станешь инкубатором. Или все вместе, в произвольном порядке.
Особенно, при таком образе жизни, который он вел последние несколько лет. Ему очень нужно было попасть в экспедицию, но, к сожалению, по их меркам он был неумытым крестьянином. А неумытые крестьяне садятся на корабль только в качестве пленников "Эгиды".
Рабочие кварталы обшарпанных коробок резко закончились. Открылся вид на бухту, затянутую разноцветным туманом.
До войны, за пределами города простиралась тундра, а за ней вечные льды. Но с тех пор многое изменилось. Магия успела прийти в мир, снова уйти и вернуться. Многие страны были уничтожены. Многие просто исчезли, отрезанные друг от друга теплым черным океаном.
Последний радиосигнал, с другой стороны, был пойман семьдесят лет назад. С тех пор мир молчал. Те, кто остался здесь, были вынуждены как-то жить дальше. Жить, в данном случае, понятие сильно растяжимое…
Корабль, на котором им предстояло отправиться в неизведанное, уже стоял у пирса, окутанный облаком пара. Он большой, больше, чем Гриша себе представлял. Размером с довоенный лайнер, но даже близко не такой красивый.
Судно колонистов – угловатый короб из серого металла, увешанный орудиями и облепленный влажными полосками литаний. Изнутри доносится тихое пение. Неужели на борту ангел? Звезды и палки, это сильно усложнит задачу! Чего ему точно не хотелось, так это драки с разумным куском металла.
Экспедиционный корпус собрался на пустыре перед старым грузовым контейнером. Заключенных согнали на горку, чтобы они тоже могли оценить мотивирующую речь, но не мозолили глаза ученым и колонистам. На контейнер залез лысый мужик с красными глазами и начал вещать о важном и вечном. Гриша слушал оратора вполуха. Возвращение потерянной земли в руки человечества не входило в его планы.
Как бы «Эгиде» не хотелось этого скрыть за громкими словами и лозунгами, там все равно не могло быть ничего кроме нищеты, смерти и разнообразных тварей. Может, все было еще хуже, чем здесь.
Заключенным на этом корабле отводилась незавидная роль приманки для больших существ, скрывавшихся в глубинах. Или их могли принести в жертву пролетавшему мимо богу штормов и соли. В самом крайнем случае, их можно было съесть, если бы запасы экспедиции истощились бы раньше времени.
В этой толпе у многих темно-красные имена на невидимых табличках. Или темно-синие. В обоих случаях, практически черные. Многие заслуживают всего, что с ними может произойти.
Но его есть никто не будет. Они просто собираются оставить неудобного пленника на пустынном архипелаге в семистах километрах от берега, и пусть он там делает, что вздумается. Но они ошибаются. На самом деле, Гриша направляется в другую сторону.
И корабль этот ему нужен только для того, чтобы добраться в зону покрытия. Вот тогда, дух Магатамы и должен сделать свое черное дело.
2 - Путешествие к Обители Бессмертных 2
С самого его рождения, оно скрывалось внутри.
Марика, приютская воспитательница, говорила, что таким и принесли, с полосами по всему телу, немного светившимися в полумраке. А Петька-сторож сказал, притащил его какой-то вонючий многоногий зверь, заросший ракушками. Речного чудика побили и прогнали обратно в болота.
Но то Петька, его самого потом за пьянство отправят на рудники, где он, скорее всего, уже давно сгинул. Так что веры ему никакой.
С Новобережска вызывали колдуна, чтобы осмотрел странного ребенка. Он, само собой, окатил мальчика настойкой из вереска, и холодное железо к груди приложил. Ведь главное, чтобы не подменыш, иначе проблем не оберешься. Так, хоть шишка вместо головы, все едино.
Прошел почти год, прежде чем они поняли, что боли мальчик не чувствует. Когда остальные сироты орали, как резаные, он просто лежал, глядя в потолок. Рассматривал картинки и пляшущие перед глазами буквы. Когда все ныли, и грызли резиновые кольца, его зубы не болели, даже не чесались.
От того, чуть не помер в два года. То ли отравился, то ли подцепил чего – в детских коллективах всегда полно заразы. Мальчик бегал, как угорелый, и выглядел совершенно здоровым. Только побледнел. Выцвел, будто бумага на солнце. И лишь тогда, его потащили к врачу, а потом снова к колдуну. Кое-как выходили, напичкав антибиотиками, фунгицидом и таблетками, заставляющими отторгать скверну.
Он еще не знал, что дух защищает его. Может, со временем и так бы оклемался. Выяснилось все гораздо позже.
С другом они полезли в старый дом, что стоял прямо на берегу. Все остальные довоенные постройки разрушились, а этот остался: серый короб с пустыми окнами, омываемый приливом два раза в день.
Любили они туда таскаться.
Потому что хоть и страшно, но умом понимаешь – там безопасно. Это не приютское кладбище, где воют самые настоящие духи, а обереги гудят от напряжения так, что слышно бывает в спальне. И не лес, полный чихающих трупоедов и прочих неприятных тварей.