Страница 30 из 79
Меня замутило. Судя по тому, как задрожала Ида, не меня одну.
– Так что, спасибо за информацию, но о том, что Андрей вчера с убитым был, мы и сами знали.
– А то, что он прячется? – не унималась я. – Разве это ни о чём не говорит?
Туманов-старший молча подвинул нам с нимфой бумаги, показывая таким образом, что разговор окончен.
– Всё-таки зря ты, Артемис. – сказала мне Ида, стоило нам выйти из кабинета.
– Ничего себе! – возмутилась я. – Убит человек, между прочим.
– Человек, да. Убит. Тот, который чуть не убил тебя.
– Ты полагаешь, мне надо было молчать?
Нимфа покачала головой.
– Я не об этом. Зря ты Андрея подозреваешь. Я же говорю, он ни при чём.
Кто о чём, а вшивый о бане!
Часть 2
Кали
Глава 12
Как одолеть аэрофобию
– Мы же здесь ненадолго? – честно говоря, Нью-Йорк не впечатлил. Не люблю такие вот разношёрстные толпы, надменные выражения лиц и предложения купить марихуану. Обалдели они, что ли, мы с Идой в широких джинсах и рубашках, с рюкзаками за спиной – ни дать ни взять, школьницы!
– Конечно, нет! – с ошалевшими от счастья глазами, подтвердила нимфа и увлекла меня в очередной магазин на Пятой Авеню. Иде, в отличие от меня, Нью-Йорк понравился. Вместе со стеной проливного ливня, встретившего нас в сером аэропорту, хмурой и неприветливой службой таможенного контроля, долгой дорогой до города, дешёвым гэст-хаусом в Бруклине и ошалелой разномастной толпой людей и нелюдей, совершенно непохожей на то, что показывают в американских фильмах. На деле здесь оказалось слишком непредсказуемо и неуютно, как будто выходишь из своей тихой и светлой квартиры в уютном спальном районе и попадаешь прямо на площадь огромного, шумного мегаполиса, под прицелы многочисленных туристических камер и вспышек мобильных телефонов. Прислушавшись к ощущениям, я поняла, что именно мне так не понравилось в одном из самых крупных городов Земли – толпа людей, настроенная равнодушно и пожалуй, что даже враждебно друг к другу, не чувствовала своей причастности к месту, на котором находилась. Ни географической, ни экономической, ни политической, ни вообще никакой. Это были бесчисленные туристы, приезжие, американцы из провинций, прибывшие на распродажу в огромные магазины, как принято говорить у нас, гастарбайтеры со всего мира, всех цветов и оттенков, и такое во всём этом было стремление урвать, отвоевать собственный кусок места под солнцем, что на душе становилось тревожно и грустно. И первая мысль, которая посетила меня после того, как благообразного вида мексиканец с маленькими, неприятно бегающими глазками, предложил мне купить конопли, «уидс», была, что будь я даже обычной смертной и всё такое, ни по чём не осталась бы жить в таком месте, не подарила бы ему свою энергию и свою жизнь…
– Ты не понимаешь, Артемис, – щебетала Ида, с ловкостью снующих туда-сюда афроамериканских леди, сметая с полок узкие джинсы всевозможных расцветок, ультрамодные кроссовки на толстой подошве, топы, майки, леггинсы и прочее барахло, и увлекая меня к примерочным кабинам. – Это просто классика техногенного мира, просто живая иллюстрация к учебнику Развития Вселенских Цивилизаций, я вообще впервые вижу столько стекла и железобетона! Восторг!
Ну конечно. Для выросшей – к оракулу не ходи – на лоне природы, нимфы, не травившейся с детства выхлопными газами и продуктами полураспада, не слушавшей пропаганду бережного отношения к экологии все младшие классы школы, и понятия не имеющей о приближающейся экологической катастрофе родной планеты, – для этого дитяти неведомой Астрелии, которое даже с некоторыми Олимпийцами на «ты», серый, как будто насквозь продуваемый ветром современности и стремительно уносящегося в небытие времени, Нью-Йорк оказался своего рода экзотикой. А для меня ещё одним поводом призадуматься. О жизни, смысле вещей, своём предназначении, о пути на Олимп…
Кстати говоря, моё меланхоличное настроение можно понять: после одиннадцатичасового перелёта эконом-классом – мы с нимфой решили, что сорить деньгами, учитывая, что неизвестно что нас ждёт в этом самом Нью-Йорке, и в скольких ещё странах придётся побывать в погоне за треклятым Свитком, будет верхом непредусмотрительности и расточительности, учитывая события, произошедшие в дороге, я имела полное на то право быть уставшей и крайне недовольной жизнью.
Один только поход за минералкой чего стоит! Если по порядку, то сев в кресла и пристегнув ремни, мы с Идой как-то синхронно поняли, что обе не испытываем никакого восторга от предвкушения предстоящего многочасового перелёта. Аэрофобия у нас разыгралась. Посему разжились у приятной улыбчивой сотрудницы авиалинии двумя бутылками колы и принялись мешать их содержимое с вискарём, заблаговременно приобретённым в дьюти-фри. Скажете, недостойно светлого звания современной студентки филологического факультета? Отнюдь. Для испытывающих крайнюю степень недоверия к полётам на современных авиалиниях, вполне себе закономерное решение.
Неудивительно, что вскоре после взлёта мы обе благополучно задремали, а когда я проснулась с пересохшим горлом, и не увидела поблизости никого из стюардесс, сама отправилась к ним, за шторку, чтобы попросить воды.
За шторкой стюардесс не оказалось, и я уже собиралась вернуться на своё место, как неизвестно откуда взявшийся вихрь прижал меня к панельной перегородке. Вихрь при ближайшем его рассмотрении оказался никем иным, как Полом, чтоб его. Осознание, что я прошляпила собственного братца, садясь в самолёт, натолкнуло меня на логический вывод, что бояться полёта мы с нимфой дружно начали ещё в аэропорту, в связи с чем и на рейс чуть не опоздали, и запыхавшимся после забега нам было не до разглядывания уже занявших свои места лиц пассажиров.
– Ты что здесь делаешь? – не поздоровавшись, впрочем, чего я жду от наи, якшающегося с вампирами, недружелюбно хмуря брови, начал Пол.
– А тебе что за печаль? – я усиленно делаю вид, что сама решила облокотиться на стенку. Ладно, прижаться к ней всем корпусом. И шевелиться не хочу, да.
– Лечу на фестиваль народных танцев на Гавайях! С детства знаете ли мечтала наслаждаться народными танцами!
– Дошутишься, Артемис.
– Доспрашиваешься, Павел Аркадьевич.
Братец скривился, то ли от моего вежливого обращения по имени-отчеству, то ли ещё от чего-то, впрочем, он каждую нашу встречу кривится, скоро начну забывать, как выглядит его и без того мерзкая рожа.
– Тебе идёт. Всегда так ходи, – мило посоветовала ему, после чего Пол ударил в серую панель рядом с моим лицом ребром ладони. Тихо ударил, но зло. Псих.
Братец, по своему обыкновению, был в тёмном пиджаке и чёрной шёлковой рубашке, и светлые волосы, с чёлкой до подбородка, зачёсаны назад. И держал меня крепко, надёжно блокируя любые попытки сопротивления. Интересно, он чего ожидал? Что решу прямо в самолёте огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове? Или от испуга выпрыгну в окошко? Хотя от этого психованного можно всего чего угодно ожидать, вон, как ярится, чтоб его зоной турбулентности приложило. А мне не так страшно, я-то все ещё пьяная.
– Ты за каким … в Нью-Йорк намылилась?!
– За тем же, за каким и ты, – бросила ему сквозь зубы. Самолёт попал в воздушную яму, Пол прижался ко мне больше необходимого, и я физически ощутила, как напряжены все мускулы на его теле. Тоже мне, наи бракованный, еле сдерживается. Нервный!
– Ты не смеешь зариться на Свиток, поняла?!
– Это ты с чего решил? – возмутилась я. – Тебе нужнее, да?!
– Ты не представляешь, насколько нужнее.
– Ну конечно, ты же без мамочки рос и вообще, обиженный жизнью… – процедила я со всей презрительностью, на которую была способна.
В ответ Пол цепко взял меня за плечи и слегка тряхнул. Ну ладно, тряхнул ощутимо, но страшно не было. Видимо, находясь рядом с этим психованным, я поняла, что ни от чего не застрахована, в смысле, ни от каких повреждений, а значит, и бояться смысла нет, в связи с чем издевательски уставилась прямо в ненавистные серо-голубые глаза. Красивые глаза между прочим, ясные и глубокие, словом, всем хорошие глаза, если бы не подлая натура и больные нервы их хозяина!