Страница 80 из 103
Она горько улыбнулась.
— Первородные давно вымерли. Ни я, ни вселенная, ни вся магия миров не способны вернуть к жизни тех, кто давно покинул плоть свою.
— Не понимаю! — выкрикнула я.
— Ты поймешь. Как только посмотришь истинным зрением, все поймешь. У меня слишком мало времени, чтобы объяснять. Растет армия поклоняющихся злу, потому как запорошены глаза их. Не видят, кому поклоняются. И ломается хрупкий мир истинной магии. Не осталось ее почти. Зло знает о тебе и сделает все, чтобы заполучить артефактора, не поклоняющегося злу, либо уничтожить. Торопись, Тана. Ты можешь открыть глаза невидящим, можешь спасти свой мир и оставшуюся в нем истинную магию.
Я стояла, завороженно глядя в лицо собственной мамы и вслушиваясь в ее ставший пронзительным голос. Он был живым, мерцал искрящимся серебром, впитывался в кожу, оставляя на ней следы древних рун. Разноцветные нити магии тянулись ко мне от химер, гарпий и горконов, от единорогов и грифонов, от всех древних мифов, находящихся в Горкане. Я стояла, дрожа от поглощающей меня силы, от пропитывающей меня истинной магии. Голова кружилась. Казалось, мне нечем дышать. И все же выдавила:
— Я не знаю, что мне делать! Как спасать Тартарот и магию.
— Делать? — Взгляд покровительницы Горканы потеплел. — Ты уже все сделала. Ты уже создала сильнейший из артефактов. Дело осталось за малым: наделить его истинной магией и приказать совершить то, для чего он создан.
— Я? Создала? — и как–то совсем нехорошо мне стало. Ведь у меня был всего один созданный мною «неудачный» артефакт. У меня все похолодело внутри. А прародительница истинной магии в ответ на мой вопрос устремила взгляд на Знойку, высунувшую мордочку из кармана.
— Нет… — прошептала я сдавленно. — Нет! — выкрикнула в потоки магии, окружающей меня.
— Да, милая моя девочка… — ветром ударило в уши. — Да!
Яркий многогранный свет ослепил. Нити магии опутали меня и Знойку.
— Нет, — в отчаянии продолжала кричать сквозь кокон разноцветных нитей, уже точно зная, что за существо находится в моем кармане и для чего я здесь. С горечью понимая, что ожидает меня по возращении. Как же невыразимо тоскливо и больно сжималось сердце, выдавливая душераздирающий крик, проглатываемый силой Горканы! — Нет! — потонуло в магии, вспышками открывая мне прошлое и вырисовывая в моей памяти историю жуткого обмана, залитого кровью невинных.
А потом я рухнула на колени. Стояла дрожа, обняв себя за плечи. Не плакала и уже не кричала. Не могла больше, голос сел. В голове стучало молоточками. Кожа пылала от впитавшейся в нее магии, все тело горело, приспосабливаясь к новому, неизведанному и пока непонятному, но уже гулом проносящемуся в голове. Сила! Магия! Истинная!
Крик ударил вспышкой. Молоточки в голове застучали быстрее, с болью сдавив виски. Взметнулись птицы в небеса. Звери Горканы пропали в деревьях. И прародительница пропала.
За спиной снова раздался крик.
Я с трудом обернулась и с ужасом увидела, как за рекой армия мертвецов обступает Лоди. Как остервенело, бешеным псом, кидается на умертвия тьма. Но что она может сделать против настоящего зла, поднятого темным жрецом?
Жрец… Как же так вышло, что я ничего не видела? Не могла! Глаза были запорошены темным заклятием очень черной магии. Жуткий обман, стоивший жизни сотням артефакторов и ведьм, тысячам магов и боевиков, миллионам простых людей и темных. Нет, я подумаю об этом позже. Сейчас у меня нет времени. Потом буду плакать по потерянному, из–за обманутых, из–за смерти родных. Хотя нет, плакать я не буду. Потому что ведьмы не плачут! А еще они не прощают предательств и подлости. Жрец — демон зла. Тот, за веру в которого я когда–то была готова умереть. Тот, кто на самом деле причастен к смерти моей мамы. Тот, кто собственноручно убил моего отца, потому что он был артефактором. Одним из тех, кто не принял власть демона.
Нет… Позже… Позже решу, как эта тварь будет умирать… Сейчас главное — самой под натиском нежити не лечь. Я поднялась. Вскинула руку в призыве силы, и та заалела на пальцах, вспыхнула на ладонях ярким огнем.
Я покидала Горкану. Шла к Лоди.
***
Нити истинной магии еще пытались собраться воедино, создавая из меня артефактора. Беспомощны были они пока в моих руках. Но ведь я еще и ведьма.
Лоди стоял, качаясь на нетвердых ногах. Некромантские заклятия летели в мертвых. Последние останавливались, осыпались прахом. На смену им вставали новые. И не было им конца и края.
Я ударила огненным мечом, рассекая мертвую плоть. Алая плеть разом снесла головы троим, те откатились в туман и оттуда сверкали на нас мертвым огнем.
Сила во мне вспыхивала, впитывалась в ведовские заклятия и била по мертвым.
Подчиненная Лоди тьма глотала мертвецов. Но казалось, что на каждого упокоенного возрождались еще трое умертвий, наполненных силой дьявольского жреца.
Я билась с остервенением, давилась собственными заклятиями и выплевывала новые. Видела, как становится совсем безжизненным лицо Лоди.
«Мне нужно пробиться к нему. Дать хоть немного силы».
Тощие костлявые пальцы ухватили меня за руку, занесенную в ударе. Рванули. Я охнула, ощутив, как болью пронзило ладонь, и по ней потекла тягучая кровавая полоса. Заклятие откинуло от меня умертвие, но тут же еще двое встали прямо передо мной. Один ухватил за плечи и рванул к себе. Черные зубы полоснули меня по плечу. Я вскрикнула. Второй ухватил за руку и… оторвать мою конечность не успел. Голова мертвого слетела, снесенная черной лапой. Напротив меня возникла морда химеры. Грозный рык ознаменовал отрывание головы второго умертвия, державшего меня за плечи.