Возвращение воина

А потом Джек заметил знакомое лицо в толпе. Гарольда Весткотта.

— Гарольд! — закричал он, но очаровательный джентльмен из «Лисы и фазана» делал вид, что не слышал его. — ГАРОЛЬД! — закричал он снова и указал связанными руками в сторону Гарольда, обращаясь к приставу. — Прошу, сэр… тот человек может поручиться за нас.

Все посмотрели на юношу в бархатном жилете с серебряными пуговицами и наплечниками. Гарольда вытолкнула вперед толпа, и он оказался перед приставом.

— Это так? — осведомился пристав. — Вы знаете этих людей?

Джек посмотрел на Гарольда с мольбой, прося его подтвердить их историю. Но дружелюбный путник не спешил лезть в это дело.

— Гарольд, — взмолился Джек. — Скажи приставу, что мы были с тобой позапрошлой ночью в гостинице. Ты же в долгу у нас, помнишь?

Казалось, прошла вечность, и Гарольд посмотрел на Джека, улыбнулся и кивнул.

— Да, — сообщил он. — Я знаю их.

Джек обрадовался. Их алиби подтвердят.

А улыбка Гарольда стала печальной, он добавил:

— Они воры, это так. Они украли мой кошелек и драгоценный медальон.

— Что? — в ужасе закричал Джек. Акико и Йори смотрели на него с потрясением.

Гарольд с наигранными слезами указал на Джека, обвиняя его.

— Он забрал медальон. Мой серебряный медальон!

Главный констебль отодвинул рубашку Джека и сорвал медальон с его шеи.

— Это мое! — закричал Джек, отчаянно потянулся к единственной связи с Джесс. — Гарольд врет. Он — вор! Он… — Джека прервал удар по челюсти, он отлетел на пол. Он лежал на твердом полу, голова звенела, а пристав допрашивал Гарольда.

— Это хорошо сделанная вещь, сэр, — начал он. — Вы можете доказать, что вы ее владелец?

— Да, — уверенно ответил Гарольд. — Если заглянете внутрь, в медальоне портрет моей любимой. У нее волосы как золотая пшеница и глаза как летнее небо.

Пристав посмотрел на портрет внутри.

— У меня нет повода не верить вам, — заявил он и протянул медальон. — Вот, берегите его.

— Благодарю, — Гарольд с уважением склонил голову и убрал медальон в карман. — А что насчет моего кошелька?

Главный констебль с сожалением покачал головой.

— Боюсь, кошелька при нем не нашли, сэр.

Гарольд тяжко вздохнул, словно беды мира свалились на его плечи.

— Как жаль. Но у меня хотя бы снова будет любимая Джуди рядом с сердцем.

— Джуди! — завопил Джек, поражаясь наглой лжи Гарольда. — Ее зовут Джесс, и это моя сестра!

Гарольд ушел в толпу, а Джек кипел. Роуз была права, Гарольд был актером и вором… как и сама Роуз.

Пристав повернулся к Джеку, лежащему на полу посреди зала.

— Неприятно говорить, но, похоже, на вчера у вас есть алиби. Вас нельзя обвинить в краже лошадей и убийстве конюха…

Джек ощутил искру надежду среди гнева. Их отпустят! А потом он догонит гадкого Гарольда Весткотта и заберет медальон, даже если это будет последний поступок в его жизни.

— Но, — продолжил пристав, — теперь мы узнали со слов джентльмена, что вы — карманники. Как пристав этого города, я конфискую ваши вещи, а потом вы пробудете день и ночь на позорном столбе, и вас отстегают плетью.

Он посмотрел на Йори глазами рыбы.

— Раз вы представитель веры, я буду мягче. Вас стегать не будут, только позорный столб.

Его холодный взгляд упал на Акико, которая тихо шептала Джеку:

— Корэ дэ джубун дэсу! Ваташитачи ва коко кара денакереба наримасен, Джэкку.

Джек понимал. «Хватит! Нам нужно пробивать путь боем, Джек». Но для людей в толпе слова Акико звучали странно и пугающе.

— Она говорит на языке дьявола! — закричала бледная женщина.

— Она пытается проклясть нас! — завизжала другая и указала на Акико толстым пальцем. — Она — ВЕДЬМА!

Толпа вдруг испугалась. Раздались вопли «Ведьма! Ведьма!». Акико в ужасе озиралась на опасную толпу, их крики оглушали.

— ТИХО! — рявкнул пристав, констебли пытались отогнать толпу от чародейки.

Все притихли.

Пристав встал, хмуро глядя на Акико, и сообщил:

— Дьяволицу будут судить водой!

23

Позорный столб

Джек беспомощно смотрел, его голова и руки были заточены в позорном столбе, а Акико привязали к деревянному стулу. Его смятение и ярость смешались, жители тут были жестокими и глупыми, и они решили наказать Акико с религиозным пылом.

Йори, чьи ноги были прикованы, тоже не мог остановить происходящее. Акико старалась сопротивляться, но много рук быстро пристегнули ее к стулу. Как только ее конечности привязали, стул закрепили на длинной дубовой балке, соединенной со столбом, поднятым высоко в воздух.

Крики «Ведьма!» гремели кругом. Жители города хотели увидеть суд водой, собрались вокруг пруда, окруженного камышами, на краю рынка. Они продолжали кричать оскорбления, а ее стул завис над холодной вонючей водой.

— Она НЕ ведьма! — закричал Джек. — Она просто говорила на японском!

Старушка рядом повернулась к нему.

— А звучало как проклятие ведьмы, — прорычала она и бросила в Джека гнилое яблоко. Она была меткой, и яблоко попало по его лбу, взорвалось, окатив его кислой жижей.

До суда Акико толпа утолила жажду к жестокому наказанию, забросав Джека и Йори гнилыми фруктами и лошадиным навозом. Два друга несколько часов страдали от унижения, оскорблений и мучений от рук жителей города, пока у края пруда строили стул. К концу дня они были вонючими, грязными и в синяках. Но это нельзя было сравнить с тем, что ждало Акико.

— Оставьте ее в покое! — умолял Джек, смаргивая жижу яблока. — Она не ведьма!

— Это мне решать, — пристав самодовольно прошел по рынку, его ключи позвякивали на бедре. Толпа пропустила его к пруду, где два крепких мужчины еще держали стул Акико в воздухе. Пристав посмотрел на пленницу, сунув большие пальцы под пояс, давящий на его пухлый живот. — Тебя обвинили в чарах ведьмы, — сообщил он. — Ты признаешься, что ты — ведьма?

— Конечно, нет! — заявила Акико. — Это…

По кивку пристава стул опустили в пруд. Акико оказалась под поверхностью, ее слова затерялись в бурлящей грязной воде. Толпа радостно взревела. Джек и Йори смотрели в ужасе, а их подруга пропала полностью, и только пена на воде показывала, где она погрузилась в пруд. Прошло несколько мучительно долгих секунд, и пристав махнул поднять стул.

Акико кашляла и отплевывалась. Ее покрывала слизь, тина и грязь.

Пристав повторил вопрос:

— Ты признаешься в том, что ты — ведьма?

— Н-нет, — пролепетала Акико, сплевывая комок тины. — С чего бы…

Пристав подал сигнал, и Акико снова окунули в пруд. Жители склонились, пытаясь разглядеть ее фигуру в мутной воде.

— В чем смысл этого суда? — дрожащим голосом осведомился Йори.

Пристав повернулся к ним, скаля склизкие губы.

— Доказать, ведьма она или нет.

Йори нахмурился.

— Но как? Вы просто пытаете ее.

— Если она не утонет, то она — ведьма, — ответил пристав, словно Йори был глупым. — Конечно, она может просто признаться и избежать ненужных страданий.

Йори смотрел на пруд с тревогой.

— А если она утонет?

— Мы поймем, что она не ведьма.

— Но будет слишком поздно! — закричал Йори.

Пристав пожал плечами.

— Лучше поздно, чем никогда.

После пары минут он махнул поднять стул. Акико дрожала, заметно ослабела. Она кашляла, изо рта на колени лилась отвратительная вода пруда.

— Теперь признаешься? — спросил пристав.

Акико покачала головой, ее длинные волосы висели темными мокрыми щупальцами на ее бледном лице. Стул снова погрузили в воду. Толпа опять завопила.

Джек бился в оковах, пытался вырваться из позорного столба, удерживающего на месте. Но дерево было прочным. Он мог лишь в ужасе смотреть, как вода в пруде успокаивается, и пузырей становится все меньше.

— Она тонет! — в отчаянии заорал он. — Поднимите ее! Умоляю!

Пристав не слушал его. Толпа стала тихой, когда прошли минуты. Движения в пруде пропали. Пристав отдал приказ поднять стул. На нем было безжизненное тело. Водоросли прилипли к волосам Акико как зеленые козы. Слизь пятнами покрывала ее одежду. И белые водоросли обрамляли ее голову, словно она уже лежала в могиле.