Ученица придворного алхимика

      - Что Вы, лорд, это всего лишь ножницы, - поспешила уверить я и достала то, чем собиралась срезать растения. Как удачно, что я взяла их с собой, а не стала искать садовника и просить у него специальный садовый инструмент!

      - Действительно, - недоверчиво сощурился Иса и начал обходить меня, будто хищник, кружащий вокруг добычи. – А мне казалось, я видел голубые камни. Как глупо.

      - Наверное, Вы просто часто думаете о своей невесте, вот Вам и привиделось, - искусственно улыбнулась я, не смея сдвинуться с места.

      - Отнюдь. Я думаю совсем не о ней, - холодно ответил маг, пока его черные глаза пытались протереть во мне дыру. Голос его был таким красивым, медовым, но я помнила, что это лишь фасад: передо мной был темный колдун, который не чурался ничего, чтобы захватить власть. Именно он лишил меня наставницы, он опутал Эльвину сетью своих чар. Оправдывая мое мнение о своей персоне, Иса вдруг стал требовательным и властным. – Что ты здесь делаешь?

      - Я пришла собрать цветы для своих эликсиров, господин, - скромно потупилась я, как и полагалось нижестоящей.

      - И какие же цветы тебе требуются?

      - Роза, мак и калла, лорд.

      - Все в единственном экземпляре? – продолжил допытываться маг. Он очень хорошо замечал странности, но и у меня был богатый опыт увиливания и притворства перед дворянами. Первое, что учатся делать простолюдины во дворце, это проходят школу под названием «Как не вызвать высочайшего гнева и неудовольствия и не потерять своего места».

      - Эти зелья редко заказывают, лорд Иса. И кроме того, от алхимиков требуют по возможности экономить ингредиенты.

      - Для чего же такой интересный набор? – повел мужчина светлыми бровями.

      - Розы применяются во многих духах, помадах и притираниях благодаря своему запаху и цвету, а также успокаивающим и ранозаживляющим свойствам. Мак пойдет на лекарство от бессонницы. Каллы используются при укусах ядовитых змей, да и сам цветок ядовит, - увидев, как оживились глаза моего противника, я тут же поняла, что допустила ошибку. Не стоило вообще заговаривать о ядах.

      - И кого же в замке короля укусила змея? – как бы невзначай поинтересовался лорд. – Или, может быть, тебе заказали яд для тайного убийства? 

      - Что Вы, лорд! При правильной обработке это будет мочегонное!

      - Я не знал, что в твои обязанности входит приготовление лекарств.

      - Это не обязанность, это добровольная помощь.

      - И кому же?

      - Господину Фейтону, - имя пожилого врача сорвалось с языка раньше, чем я успела подумать о том, насколько легко можно будет поймать меня на вранье. Иса только кивнул своим мыслям, - обязательно проверит! Я так и знала.

      - Я вижу, ты действительно хорошо знаешь травы.

      - Наставница научила меня всему, что я знаю.

      - И ты хотела бы научиться чему-либо другому?

      - Как только вернется госпожа Хексия, она продолжит мое обучение.

      - Что ж, пойдем, - маг повернул в сторону розария и легко зашагал по дорожке. Кажется, он пришел в хорошее расположение духа, словно сытый кот, только что пообедавший мышью.

      - Куда же, лорд? – мое же настроение стремительно падало.

      - За цветами. Или они тебе больше не нужны?

      Мы подошли к кусту с как раз распустившимися красными розами, и тут я вспомнила о чернилах и записке для принцессы. К счастью, я не выложила их из вместительных карманов мантии, и теперь был хороший шанс отдать их Исе. Все равно без его проверки принцесса бы ничего не получила. 

      - Лорд, могу ли я попросить Вас? – подала голос я. Он только кивнул. – Сегодняшнее происшествие с Ее Высочеством… я очень сожалею, - это была истинная правда. – Не могли бы Вы передать ей это в качестве моих извинений? – и я вытащила пузырьки и свернутый листок. Содержимое флаконов маг понюхал, скривившись, а вот записку с интересом прочитал прямо при мне, повертел с двух сторон и даже прищурился – наверное, проверял на магию. Не скрою, во время этой процедуры у меня сердце было не на месте, но какое торжество я испытала, когда он ничего не нашел! В конечном итоге лорд простецким движением убрал переданные вещи за пазуху своей шелковой рубашки, отчего я почувствовала себя неловко.

      - Возможно, я выполню твое желание, хотя твои действия заслуживают презрения. Да, мне обо всем донесли, - жестко отчеканил лорд. – Однако и мне от тебя кое-что нужно. Готова ли ты стать моей ученицей и помощницей?

      - Вы сказали, я заслуживаю презрения. Зачем Вам такая ученица? – сухо произнесла я и отвернулась, чтобы обрезать толстый твердый стебель с шипами. Тот никак не поддавался обычным ножницам.

      - Узнаешь, когда согласишься, - загадочно пообещал маг и подхватил цветок. Под его пальцами роза слетела с куста без всякой резки. 

      - У меня уже есть наставница, я не могу бросить ее. Кроме того, я не умею колдовать, - отказалась я. 

      - И где же твоя наставница? – вдруг усмехнулся Иса. Страх в моей груди сменился гневом, но я не могла показать свои истинные чувства, чтобы не навредить принцессе.

      - Она скоро вернется, - проговорила я, но голос дрогнул. В кармане рука помимо заколки нащупала золотую монету. – Кроме того, лорд, Вы заплатили за мазь для принцессы слишком большую сумму. Я должна вернуть Вам золотой, - и я вложила деньги в его ладонь, стараясь держаться как можно увереннее.

      - Такая же гордая, - вдруг сказал мужчина, и глаза его подернулись дымкой неизвестного мне воспоминания, - и почти такая же красивая, - провел он бутоном розы по моей щеке. Я вдруг осознала, что сейчас он видел не меня, а кого-то другого – ту женщину, о которой думал. Иса протянул мне цветок, но я в последний момент не сомкнула пальцы, чтобы не коснуться стебля, и роза упала на землю. Маг скривился, будто увидел перед собой нечто гадкое. – Но отвратительно труслива, - закончил он и развернулся, чтобы уйти. Лишь бросил через плечо: - Думай быстрее, Алоиза. Мое терпение не бесконечно. 

      Передергивая плечами от пережитой встречи, я принялась срезать новый бутон – притрагиваться к розе Исы не хотелось, да и это могло быть опасно. Наставница предупреждала, что ему нельзя даже кивать, так на что мог обречь меня принятый цветок? Его настойчивое желание обучать меня тоже настораживало. В какую ловушку он меня заманивал? Я этого не знала, но очень хотела выяснить. 

      Собрав все необходимое, я вышла из оранжереи и поспешно направилась к себе, а потом в лабораторию, получать экстракты. Самый быстрый способ заключался в измельчении растений и медленном их нагревании в масле с помешиванием в течение шести часов и последующим трехдневным настаиванием. Это было долго, но все другие способы требовали от семи дней до двух недель, а иначе растения не отдали бы все свои полезные вещества, и смесь не могла считаться экстрактом. Зная обстоятельность наставницы и ее любовь к труду и сложным задачам, я догадывалась, что вряд ли ее чары отреагировали бы на плохо приготовленный состав. 

      Поэтому я поставила четыре маленьких горелки и колбы, в одну из которых с трудом покрошила шипастый стебель розы, исколов все пальцы. Вторая емкость наполнилась лепестками лилии, в третьей оказался пестик каллы, а в последнюю были порублены листья мака. Для мацерации* у меня специально хранилось масло лесного ореха, которое я и добавила в нужных пропорциях. Осталось зажечь огонь и ждать. 

      А тем временем занимался вечер, и мой насыщенный день рисковал превратиться в ночь. Мне не нравилось сидеть и ничего не делать, но вся другая работа была уже выполнена. Части растений медленно томились в пузырьках, и я уже подумывала сходить почитать книгу, оставленную Хексией, как в дверь робко постучали. Я удивилась. В такое время? Не принцесса ли? 

      Увы, когда я открыла, на пороге стояла вовсе не Эльвина, а Тобиас Морелли собственной персоной. Что-то все повадились ко мне в лабораторию ходить. Глядишь, в следующий раз тут окажется Иса. Подмастерье художника тем временем мял свою шляпу и смотрел в пол, выдавая свое крайнее смущение, так что первой пришлось здороваться с ним мне.

      - Проходи, Тобиас. Все же вспомнил, за чем приходил? – поинтересовалась я, с неохотой пропуская юношу внутрь. Он несмело вошел, но жался, как девица на выданье. И это мужчина, который на целый год старше меня! Даже странно, ведь раньше он не был настолько стеснительным. – Тобиас, говори уже, у меня и так много дел.

      - Алоиза, понимаешь, я пришел… мне нужны пигменты для красок.

      - Ну и прекрасно, какие тебе нужны? Цены ты знаешь.

      - Мне… очень стыдно, я понимаю, что я не могу просить тебя о таком, но…

      - Боже, Тоби, неужели тебе так сильно досталось от дядюшки за ту картину? Так я тебе скажу, это вовсе не ты виноват, а растяпа Джек. Хороший закрепитель не будет чернеть, даже если ты покроешь его в два слоя. Просто больше не покупай у него в обход господина Тарма, и все, - я неосознанно стала разговаривать с ним мягко, как молодая мать с ребенком, и Тобиас наконец-то соизволил поднять на меня свои серые несчастные глаза. Щеки его горели.

      - Понимаешь, Алоиза, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе! – выпалил вдруг он, набравшись смелости.

      - Так вот в чем дело… неужели дядюшка не дал тебе ни гроша? Или ты уже все спустил? 

      - Нет, это не для дядюшки! – воскликнул Морелли, а потом снова потупился. – Это для меня.

      - Если хочешь тренироваться, он с радостью оплатит тебе краску для собственных картин. Не стоит переживать, - я похлопала парня по плечу. – Просто скажи ему.

      - Он не должен увидеть эту картину! Не должен ничего узнать! Пожалуйста, Алоиза, только ты можешь спасти меня! Вместо денег ты можешь забрать одну из моих готовых работ. Они в мастерской, я покажу тебе.

      - Это те, которые никто не купил? – не удержалась я от остроты, но тут же об этом пожалела, увидев поникшее выражение на лице Тобиаса. Для него и так было унизительно просить, пришлось переступить через себя. Видимо, его тайная работа была очень важна ему. – Хорошо, - вздохнула я, вспоминая оставленное золото наставницы и понимая, что от голода не умру. – Показывай свои картины, мне все равно сейчас нечего делать. Пошли. Так какие красители тебе нужны?

      - Благодарю тебя, Алоиза! – возрадовался художник. – Дядюшки, то есть мастера, как раз сейчас нет, пойдем, я провожу тебя в мастерскую, - я взглянула на мирно готовившиеся экстракты и проследовала за дверь, открытую для меня предупредительным Тобиасом. Меня ждало очередное маленькое приключение в виде посещения рабочего места лучшего королевского живописца. 

      Пока мы шли по каменным коридорам, осмелевший Тобиас перечислял мне необходимые ему красители, и в результате так увлекся, что чуть не затребовал все цвета радуги. Но особенно много ему нужно было красных оттенков: от розового до ярко-красного, того самого глубокого цвета, который получают из личинок.

      - Да что вас всех тянет на этих жуков, - проворчала я, вздыхая. – И тебя, и леди Крестон… 

      - А еще мне нужен синий-синий, насыщенный, как… - витал в облаках художник. Видно, переволновался перед своей просьбой, а теперь, получив мое согласие, впал в эйфорию. 

      - Как глаза леди Оливии? – хитро произнесла я, наблюдая за одухотворенным лицом.

      - Да, да, именно! – энергично закивал Морелли, и сразу же устыдился своего порыва, покомкал в руках шапку, натянул ее на голову и замолчал. 

      - Ты что, собрался десять ее портретов нарисовать? – пошутила я. – Смотри, картин не хватит за краску расплачиваться, - но юноша вдруг посмурнел, и я поняла, что попала в точку. Он был влюблен в леди Оливию. И не зря он утром зашел такой нарядный: видно, заметил ее приход, и кинулся к себе, прихорашиваться. Мне вдруг стало жалко парня, и с ним я почувствовала себя, как старая мудрая тетушка, которая отбирала у ребенка единственную игрушку, потому что пора было становиться взрослым. – Знаешь, Тоби, - я дотронулась до его плеча, - зря ты так. Тебе с ней все равно ничего не светит. Это же Оливия, она вдова графа. Богатая, знатная, самовлюбленная. Она флиртует со всеми подряд, и ты в лучшем случае станешь очередным развлечением или мальчиком на побегушках.

      - Не говори так о ней! – вдруг дернулся Тобиас. Первый раз я видела его таким злым. – Оливия не такая! Ты совсем ее не знаешь!

      - А ты как будто знаешь! Возомнил невесть что, когда она тебе только корзинку разрешила донести! – но в ответ на мою тираду Тоби только подобрался, упрямо сжал губы, окинул меня горячим гневным взглядом. Я была удивлена этой вспыхнувшей в нем решительности. Зная мальчика с детства, я никогда бы не подумала, что однажды в нем проснется такой огонь. Видимо, влюбленность сделала его мужчиной, но как же потом тяжело придется его разбитому сердцу! Хотя поделать тут я ничего не могла. – Хорошо, давай не будем о леди Крестон, Тоби, - примирительно начала я. – Ты прав, я ее совсем не знаю. Но и ты будь осторожен, - и прикусила язык, чуть не добавив вслух: «Ей такие мальчики, как ты, на один зуб». 

      Тоби оттаял также быстро, как и вспыхнул, но на меня он смотрел с каким-то даже сожалением, будто я не понимала того, что понимал он. Спокойно он открыл передо мной дверь, за которой я никогда не была, и тихо сказал:

      - Проходи, Алоиза.

      Там, внутри, было темно, только пахло краской, да вокруг угадывались квадратные очертания холстов. Художник на ощупь нашел на столе кресало и зажег свечи. Пока он высекал искры, я отметила, что это очень долго – добывать огонь без магии. Хорошо, когда можешь просто взять и щелкнуть пальцами, но как же опасно!

      Наконец, мы получили достаточно света, и юноша сунул мне один из подсвечников в руку. В неровном пламени свечи я обнаружила початую бутылку вина на столе. Видимо, мой взгляд был достаточно красноречив, на что Тобиас только уныло пояснил:

      - Дядюшка, - а потом вдруг извиняющимся тоном добавил. – Знаешь, в последнее время он совсем распоясался. Когда выпивает, портит картины. То начнет служанок писать и короны им подрисовывать, то оденет какую-нибудь знатную даму в холщовый мешок и хохочет. А мне потом приходится краску снимать, и заново всех писать, чтобы холсты не переводить, - пожаловался он и снова покраснел, будто сказал что-то неприличное. Я вдруг живо представила круглощекого сэра Морелли, рисующего Ису на спине свиньи, и помотала головой. Стоило отвлечься на мастерскую.

      А посмотреть было на что! Бутыли с лаками, растворами и маслом, палитры, где художники смешивали краску, мольберты, рамы, кисти, рулоны холстов и множество готовых и незаконченных картин. Они стояли стопками, целыми кучами, прислоненные к стенам. В соседнюю комнату вел только небольшой проход между ними.

      Я аккуратно отогнула несколько холстов и стала рассматривать творения Морелли. Тут были портреты придворных и даже короля, но большая часть оказалась полями, лугами, горами и лесом, замком и городскими домами, речкой и обычными крестьянами. Было много девушек и народные гуляния. В общем, столица и ее окрестности.

      - Красиво… - я даже затаила дыхание. – А почему они здесь?

      - Дядюшка любит природу и простых людей, - с охотой и некоторой грустью объяснил Тобиас, - но их никто не покупает. В общем, пейзажи еще нравятся знати, а лучше всего разбирают портреты короля. И часто дворяне заказывают самих себя. Ты даже не представляешь, как сложно им угодить! Вот лорду Исе уже второй раз портрет переписываем!

      - Жениху принцессы? – ухватилась я за эту ниточку. О враге надо знать как можно больше. – И как же его рисуют?

      - В тронном зале, позирует по часу, иногда даже по полчаса. Разве за такой короткий срок что-то успеешь? Но он вечно занят, иногда посылает за дядей, а сам не приходит.

      - А ты видел его?

      - Видел, - кивнул Тобиас. – Когда с дядюшкой ходил.

      - И что ты о нем думаешь?

      - Глаза у него неприятные. И сам он … мурашки пробирают.

      - А ты можешь говорить мне, когда он снова соберется позировать?

      - Ну…

      - Просто из-за него я не могу поговорить с принцессой, мне будет легче это сделать, если я буду точно знать, что он занят. 

      - Ну хорошо, - согласился Тобиас. – Я сообщу тебе.

      - А это что? – вдруг наткнулась я на одну Картину и не поверила своим глазам.

      - Это… - смутился художник, - ты только госпоже своей не говори! Это дядюшка развлекался. И запретил мне притрагиваться!

      На Картине, на зеленом лугу, стояла Хексия. Но тут она была как-то моложе, красивее, и без своего чепца. Светлые волосы струились по плечам, и была она в белом платье, таком воздушном, легком, какое может придумать только воображение художника. Тем не менее ее гордая осанка и всегда немного недовольный чем-то взгляд остались прежними. Будто вот сейчас она сойдет с полотна и начнет ворчать, как обычно: «Алоиза! Ты почему до сих пор не разнесла заказы? Где травы, о которых я просила? Да кто так работает, сколько раз можно объяснять?» Я остро почувствовала, как мне ее не хватает, и едва справилась с подступившими слезами.

      - Я хочу эту. Эту картину, - чуть хрипло сказала я.

      - Но это же дядюшка…

      - Так нарисуй такую же! Только пусть она стоит в лаборатории, с колбами. И пусть будет в чепце и переднике. Я дам тебе столько краски, сколько захочешь. И даже за холст заплачу. Ты ведь сможешь?

      - Да, - неуверенно произнес парень. – Но пойдем ко мне, вдруг ты выберешь что-то другое!

      - Это вряд ли, - покачала головой я.

      В соседней комнате, которая была поменьше, хранились работы самого Тобиаса. Их было гораздо меньше, но я с интересом их рассматривала: никогда не видела, что он рисует. Его картины были как-то нежнее, чем у дяди, и настраивали на мечтательный лад. Очень много цветов и девушек. И очень знакомые алые розы, лежавшие поверх стопки набросков.

      Пока художник отвлекся на свои кисти, я быстро заглянула под картину с розами. И то, что я там нашла, меня поразило. На бумаге углем была изображена… полуобнаженная леди Оливия. Она лежала на диване и как-то по-особому, заманчиво улыбалась. Тот самый пеньюар на ней был раскрыт, и мягкая ткань повторяла изгибы тела, с тщательностью прорисованные художником. Одна грудь ее выглядывал из-под полы пеньюара. Я встала в ступор и почувствовала, как мои щеки начали гореть. Ничего подобного, настолько бесстыдного, я и представить себе не могла. А Тобиас-то оказался не так прост!

      - Нет, не трогай, Алоиза! – вскричал юноша и кинулся ко мне, пытаясь вырвать листок. Я же инстинктивно отшатнулась, в темноте запнулась о раму, и мы упали на пол. Причем на твердые доски приземлилась именно я, а вот удачливый Тобиас оказался на мне, уткнувшись лицом прямо в мою грудь.

      - Слезь-ка с меня! – потребовала я ворчливо.

      - Рисунок, - заупрямился художник и протянул руку. «Да ты наглец!» - мысленно признала я, но все отдала. Зачем мне был нужен портрет Оливии, тем более, такой?

      - Это ты нарисовал ей табличку с розами, - догадалась я. – И ты был вчера в ее комнате, когда я приходила. И на нее ты спустил все свои деньги, - Тобиас только кивнул. – Ну и зря! – тут же сориентировалась я и отвесила парню подзатыльник, чтоб не падал, куда не следует. – Не знаю, что у вас за игры, но она графиня. По крайней мере, она могла бы сама тебя обеспечить.

      - Ты бесчувственная, расчетливая… – пораженно вымолвил Тобиас и затем гордо отвернулся, но я уловила боль в его глазах. – Я же мужчина, - тихо проговорил он. А потом вдруг задумчиво принялся себя же утешать. – Но, в конечном итоге, когда я стану известным художником, мы с Оливией уедем и будем вместе.

      - Ты сам-то в это веришь?

      - Конечно! – сверкнул глазами он. – Ты не понимаешь искусства! Оливия будет моей самой прекрасной натурщицей, мы продадим мои картины в Карсте и будем счастливы.

      - Только где ты писать-то собрался свою картину? – спустила я его с небес на землю. – Если даже я нашла маленький набросок, твой наставник наверняка заметит этот… большой портрет.

      - Алоиза, прошу тебя, - жалобно попросил Тобиас и выглядел при этом, как несчастный щенок. И снова краснел. – Пожалуйста, никому не говори. 

      - Я не скажу, Тобиас, - успокоила я его. Мы немного посидели в темноте.

      - Алоиза, - позвал опять художник, снова сминая свой многострадальный головной убор. – Я же все равно буду у тебя писать портрет госпожи Граден. Можно, я в твоей лаборатории…

      - Ты хочешь писать у меня ЭТО? Среди моих реторт, колбочек и реактивов? – я с ужасом представила голую Оливию в цветном варианте. Тобиас лишь еще больше поник, сгорбился, и мне пришлось уступить. – В конечном итоге, думаю, реактивы не будут против, - вздохнула. – Да и ты уже второй за сегодня, кто называет меня бесчувственной, надо что-то с этим делать. 

      - Прости меня, Алоиза, - виновато зарделся художник. – И спасибо.

      - Только учти, если разобьешь хоть что-нибудь! – строго пригрозила я. – И если запах не понравится, тебя там никто не держит! – снова робкий Тобиас заверил меня, что будет вести себя тише мыши. – Знаешь, я, пожалуй, засиделась у тебя, Тоби, у меня там еще мацерация идет! – вскочила со стула, потерла ушибленную поясницу и заспешила к выходу. Юноша проводил меня до самой Белой башни. И, хоть с маслами все было в порядке, я осознала, что спать опять лягу за полночь.

      Прошло еще много времени прежде чем я смогла снять колбы с огня, закупорить и поставить в шкаф, чтобы настаивались. Уставшая и сонная, я вернулась к себе, едва заметила листок в приемном кабинете и принялась его читать при свете свечи. Это оказалось послание от Эльвины, где она в вежливых выражениях заверяла меня в своем королевском прощении. Снизу на бумаге оставалось еще немного места, и я принесла со склада нашатырь, чтобы подержать записку над флакончиком с солью. К моей радости, на листе проступили ярко-синие буквы. Принцесса догадалась и прочла тайные строки!

«Приходи завтра с утра в покои леди Крестон, возьми с собой кольцо. И почему мы снова на Вы?» - писала она.