Страница 1 из 7

Лиловый куб. 11 часов 12 минут до смерти

Габриель Тамара Викторовна

«Болезни старости ослабляют нашу привязанность к жизни по мере того, как мы приближаемся к смерти.» (Джонатан Свифт)

Всюду был сумрак, притушенные лампы, железо и неимоверное количество проводов. Сумрак здесь был осязаем, он словно кисель лился меж решётками железного пола, просачивался из-под обшивки корабля, струился по вентиляционным каналам и клубился на тех этаже, который простирался под палубой, по всему периметру космического корабля «Северная Корона». На корабле стоял отдалённый гул, что-то постоянно жужжало, шипело, скрипело, хлопало, пыхтело, звенело. Но не в этой части корабля. Здесь раздавался только один звук – крик. Крик мог быть надрывным, женским, мужским, детским, умоляющим, ужасным, смертельным и даже безмолвным… Безмолвный крик здесь стоял всегда и был не только слышим, но и осязаем. В этом блоке никто не мог долго работать. Охранники быстро сходили с ума и бросались в ледяную пустоту космоса, потому здесь работали только провинившиеся в незначительных проступках и преступлениях. Охранники по сути тоже были узниками, им нельзя было покидать Тюремный сектор. На техэтаже, под тюремной палубой располагались их жилые комнаты, семью заводить тюремщикам было запрещено. Они должны были либо спать, либо работать.

Тюремный сектор не был самым худшим местом на корабле, но это был самый низ, откуда вырваться никто не мог, потому что тюрьма на «Северной Короне» была местом смерти всех обитателей станции, без исключения. Тюрьма состояла из 30-ти камер и одного Лилового куба. Много камер для корабля и не требуется, потому что здесь было только одно наказание за любое преступление – Смерть.

Вскоре в Тюремном секторе раздались глухие, быстрые шаги, которые исчезли за дверью с надписью: «Тюремный надзор». Офицер в светло-серой форме гвардейца сообщил, что Лиловый куб готов, казнь должна состоятся через 12 часов. Тюремщики, в отличие от гвардейцев, элитой не считались, потому их форма была тёмно-синего цвета, с внешним выпрямителем позвоночника, не позволяющего тюремному охраннику спать в ночные дежурства. Оружия надзирателям никакого не полагалось, отчасти из-за того, что они в любой момент могли схватить безумие космической тишины, отчасти из-за того, что смертникам бежать некуда и оружие для их охраны не требуется. Тюремный надзиратель отдал честь гвардейцу и отправился сканировать идентификационную метрику смертников, чтобы после казни составить отчёт. Идентификационная метрика, из органических материалов имплантируется при рождении и постоянно обновляется с помощью специальных записывающих устройств, метрика заменяет удостоверение личности на корабле. Такой порядок был введён ещё в Забытые времена, когда огромный корабль с функциями космической станции отправился в полёт. С тех прошло больше 150 лет.

После сбора личных данных, появились другие тюремщики, которые стали вытаскивать осуждённых из камер и тащить к заднему шлюзу, который при открытии окатывал их холодным лиловым светом. Туда и стаскивали заключённых, не заботясь об их сохранности и комфорте.Первым притащили немощного старика, которому на вид было лет 90. Его, как старую кучу тряпья, бросили посреди комнаты. Другой охранник притащивший кричавшую женщину, ругнулся, споткнувшись об него. Он зло крикнул другому охраннику, что за лень его проглотит Безмолвная тишина раньше срока и бросил женщину, которая кубарем откатилась и ударилась о заднюю стенку лиловой комнаты. Ещё 20 минут и в помещении с Лиловым светом оказалось 7 человек. Один молоденький парень скулил от ужаса в углу, а в другом углу плакала навзрыд совсем юная девочка.Дверь закрылась и холодный лиловый свет плотно окружил людей. Казалось, что свет живой, что он только и ждал, когда закроется дверь, чтобы накинуться на тех, кто остался. Но это был просто свет, который заполнял помещение сквозь экраны и щиты. Свет Лиловой звезды.

Старик лежал неподвижно, можно было подумать, что он уже мёртв, но под разорванной одеждой его слабая грудь делала вдох и выдох. Медленно и судорожно он дышал. Когда-то его лохмотья были формой продуктового сектора станции: чёрная кофта и штаны, с синими резиновыми вставками, которые подгоняли одежду по размеру, и плотно облегали тело. После допроса и пыток, его одежда была изрезана на куски, на которых засохла кровь.Но в лиловом свете пятна крови на чёрном были не заметны, о них знал только он сам. Его седые волосы спутались и образовались колтуны, а на лице выросла неровная борода, которая слиплась от крови, но в лиловом свете казалось, что это не кровь, а просто чёрный волос среди седины. Глаза старика были уставшими, но спокойными. Удивительно, что после череды пыток он остался в своём уме. Старик вдруг повернул голову и посмотрел в тёмный угол, где лиловый свет был много темнее. Никто из смертников не ожидал, что старик жив, пока он не повернул голову. Эти неожиданные признаки жизни заставили умолкнуть молодого парня, скулившего в углу. Он вдруг сосредоточил свой взгляд на старике и замер. Старик внимательно смотрел в угол, в котором ничего нет. Он ждал. Он отсчитывал секунды: раз, два, три, четыре, пять…

В тёмном углу замигал малозаметный красный огонёк, а дверь куба странно щёлкнула, старик перестал считать и улыбнулся. У него уже не было сил, встать или сесть, или даже просто перевернуться на бок, но у него были силы говорить. Запасной план в действии, он должен начать, он должен начать всё отсюда и прямо сейчас.

- Я, Давед Жаба, - проскрипел старик и в Лиловом кубе наступила тишина, даже женщины перестали рыдать. Все с удивлением посмотрели на старика, который вдруг заговорил. – Я, конечно, стар и в этом моё преступление. Зато я прожил очень долгую жизнь, не свойственную обитателям нашей станции.