Инерция

Следом за хозяином турбазы (довольствуясь, таким образом, лишь вторым местом) навстречу Кожину вышел средних лет и среднего возраста крепкий мужчина в полицейской форме.

— Полиция округа, — отчеканил он, прикладывая ладонь к козырьку фуражки, — полковник Радомилов.

«И где же твой полк, полковник?» — едва удержался от язвительно-провокационного вопроса Кожин. Лицо его при этом, правда, оставалось невыразительным, без тени эмоций.

И тем не менее. Сколь бы много Андрею ни приходилось общаться по работе с сотрудниками полиции, но кое-чего в них понять он решительно не мог.

Ведь, казалось бы, «гравитационная война» и само понятие войны дискредитировала донельзя, и армию заодно. А та же полиция все равно подражает военным, как младшая сестра старшей. И в манерах поведения, и в системе отношений внутри ведомства, и в такой мелочи, как ношение формы.

С другой стороны тот же Андрей не мог не признать, что военные в той европейской мясорубке полувековой давности (как и в любой другой) не столь виноваты, как те, кто отдавал им приказы. Отдавал — и спокойно отсиживался по высоким кабинетам или надежным бункерам. Ношением же формы утруждая себя разве что на парадах.

И если уж действительно предаться рефлексии, а не искать соринку в чужом глазу, то чем не армия (даром, что в миниатюре) спецподразделения той же Глобальной Безопасности? Те же звания, форма. Да и оружие отнюдь не для охоты на уток. А уж по боевой подготовке — полицейским сто очков вперед дадут уж точно.

— Скажите код вашего коммуникатора, — попросил полковник Радомилов, когда Кожин представился в свою очередь, — вам передадут протоколы опроса потерпевших. И отчеты экспертов.

Андрей назвал код, Радомилов отдал распоряжение крутившемуся неподалеку одному из подчиненных, и вскоре коммуникатор Кожина издал булькающий звук, сообщивший о поступлении ожидающих приема файлов.

Дав согласие на прием, Андрей затем перевел коммуникатор в режим просмотра файлов. Над рукой с браслетом вырос прямоугольник голографического экрана. Кожин дотрагивался до него пальцем, выбирая материал для просмотра и настраивая для пущего удобства.

Отчеты экспертов он просмотрел бегло, задерживая взгляд, главным образом, на заключениях. Да и те оказались просто-таки вызывающе банальными. Радиационный фон в норме, геомагнитная активность в норме, вредных примесей в воздухе не обнаружено. В общем, опасности городок не представлял, но… биологическая активность, тем не менее, как было указано в одном из отчетов, отсутствовала. Проще говоря, ни дроны, кружившие над Гродницей, ни управлявшие ими умники, не нашли никаких признаков жизни. Похоже, в гравитационном коллапсе сдохли даже бактерии.

Зато выжил тот, кого решили звать Измаилом! Да не один, но аж в четырех экземплярах.

Имелись в отчетах и снимки городка с воздуха. Однако в них Кожин тем более не увидел ничего нового сверх того, что успел рассмотреть с борта коптера.

Не намного интересней были и показания потерпевших — отдыхающих и персонала турбазы. Лишь двое присутствовали при возвращении Гродницы, и то лишь потому, что решили искупаться с утра пораньше. Но и они видели только, как посреди озера возникло нечто огромное. А деталей не разглядели, предпочли спасаться бегством. Остальные же отдыхающие дружно храпели, дыша перегаром. И лишь когда кое-как продрали похмельные глаза, смогли заметить, что вид из окон… хм, несколько изменился.

Не больше бдительности проявили и те, кому по идее вменялось в обязанности оберегать сон клиентов. Охрана, обслуга. Дождавшись, когда последний из отдыхающих отойдет в объятья Морфея, одни принялись резаться в карты, другие — полезли в глобальную сеть. Кто-то и вовсе уснул, считая формально продолжавшуюся рабочую смену лично для себя законченной. Но особенно высокой среди персонала турбазы оказалась концентрация курильщиков и людей, страдающих недержанием. Даже те, кто не сознался, что банально проспал возвращение Гродницы, по собственным словам, либо как раз курить ходил (и шибко увлекся данным процессом), либо засел в туалете (аналогично). Так что, опрашивая этих недотеп, полицейские лишь впустую потратили время.

С другой стороны, много ли в принципе можно увидеть извне, да еще на расстоянии?

— Сам город обследовали? — осведомился Кожин, погасив голографический экран и опустив руку с коммуникатором. Ответ, впрочем, ему и так уже подсказывало профессиональное чутье. Вкупе с содержанием снимков.

— Никак нет, — отвечал Радомилов, подтвердив его ожидания, — напротив, подходы к… месту происшествия перекрыты, расставлены дежурные наряды для недопущения постороннего проникновения. Ждали вас, агент Кожин. Во избежание действий, способных воспрепятствовать работе Глобальной Безопасности.

«А главное: вам, видно, боязно туда соваться, — снова съязвил про себя Андрей, — всегда ведь приятней, когда кто-то другой за каштанами в огонь лезет».

Впрочем, следующие слова полковника опровергли эти мысли. По крайней мере, в том, что касалось смелости местной полиции.

— Это лейтенант Паков, — представил он подошедшего русоволосого детину в полицейской форме, — будет сопровождать вас, агент Кожин, и оказывать всемерную поддержку. Лейтенант Паков обладает опытом полицейских операций в городских условиях повышенной опасности.

«В трущобах, кишащих бандитами, наркоманами и тому подобной публикой», — так понял последнюю формулировку Андрей.

Затем посмотрел на Пакова, вытянувшегося перед ним во фрунт. Кровь с молоком, а лицо до того открытое и дружелюбное, что любой кинорежиссер охотно принял бы его на какую-нибудь непременно положительную роль. От ангела до деревенского простачка-работяги, склонного к бескорыстию.

С другой стороны, не стоило обманываться. Жулики обычно тоже выглядят дружелюбными. А уж какие открытые и честные лица имели политиканы, принявшие решение о применении гравитационного оружия…

— Можете звать меня Марьян, — еще более приветливым тоном предложил Паков.

— Могу и звать, — не нашел Андрей лучшего ответа.

Он уже намерился в компании с лейтенантом идти по дощатым мосткам в сторону Гродницы, когда внезапно оказалось, что еще один человек желает участвовать в обследовании вернувшегося городка. Точнее, одна.

— Юлия Кранке, — торопливо представилась невысокая и еще сравнительно молодая женщина в нелепых роговых очках; в джинсах и легком, но все равно не слишком уместном в летнюю пору свитере, протягивая Кожину руку, — Европейский центр катастроф.

Андрей машинально пожал маленькую сухую ладошку, однако наличие еще одного спутника его не порадовало. Тем более, объяснить смысл своего присутствия госпожа Кранке не соблаговолила.

Кожин обратился было за поддержкой к полицейским, но Паков лишь смущенно отвел взгляд, а Радомилов и бровью не повел. Как будто вовсе не видел здесь проблемы.

И неудивительно. Представителям общественных гуманитарных организаций люди в погонах препятствий обычно стараются не чинить. Дабы те, чего доброго, не раструбили в СМИ и не накляузничали Всемирной Ассамблее, как их зажимают, не дают работать. И тем, вне всяких сомнений, ущемляют права человека.

Так что беседу, не обещавшую быть приятной, Андрей решил вести сам. Благо, погон сотрудники Глобальной Безопасности не носили. Кроме спецподразделений, понятно.

— Так поработали бы с пострадавшими, — сухо молвил Кожин, обращаясь к Юлии Кранке, и указал рукой на все еще стоявших, будто Ваня у ворот отдыхающих, — может, кому-то медицинская помощь нужна. Или психологическая. А там… в той стороне никого живых точно не осталось.

На последних словах он мотнул головой в сторону сереющей Гродницы. И не мог не обратить внимания, что серости там успело прибавиться. В небесах над городком — в том числе.

— А вы уверены? — в тон ему ответила Кранке и саркастически усмехнулась, — ну, насчет живых.

— Таково заключение экспертов, — сказал Андрей, — а я привык доверять экспертам.

— Привыкли! — презрительно хмыкнув, передразнила его дама из Европейского центра катастроф, — может, и города, вернувшиеся из небытия вы встречать — привыкли? И поскольку раз на неделе?