Страница 21 из 68
Но не многие посещали Великих в этой их обители. Знать считала часовню слишком убогой. А слуги боялись связанных с этим местом рассказов, предпочитая ей городские часовни и храмы. И все же в ней не царил дух запустения. Ни один камень не дал трещин, ни один подсвечник не свалился с подставки перед безликими статуями, не разбилось ни одно, хрупкое по своей природе, витражное окно.
Эрвианна де Байе стояла в центре часовни, с низким полотком над головой и отлитым из золота солнцем под ногами, и оглядывалась по сторонам. Вглядывалась в маски на статуях. В потолок. В золотые лучи, расползающиеся по серому каменному полу.
Она сама не знала, что жаждет увидеть. Что должна увидеть, заметить. Хоть одна подсказка. Хоть намек…
— Ох, папа, вечно ты со своими загадками… — раздраженно процедила она сквозь зубы.
Но несколько успокоившись, закрыла глаза, и мысленно повторила то, что написал ей отец.
«Поговори со мной наедине.
В лучах заката и тенях безличья.
Станцуй со мной на тонком острие.
Склони колени перед истинным величьем…»
В том, что это именно то место она не сомневалась. Часовня в королевском саду была единственной в столице, а может и всей стране, двери которой выходили не на восток, а на запад.
Подобная странность была связана с тем, что изначально это место часовней и не было. Но на такую мелочь, как вход, предпочли закрыть глаза.
— «…Станцуй со мной на тонком острие…» — прошептала Эрвианна одними губами, и взгляд ее зацепился за солнце под ногами. — Ну конечно… Ну, папочка!
Лучи были разными, одни шире и длиннее, другие короткие. Эрри выбрала самый тонкий и закрыла глаза, воскрешая в памяти шаги сарвы. И глубоко вдохнув, собравшись с силами, двинулась от центра по лучу. Три шага по тонкому, один вправо, на самый широкий. Шаг назад. Шаг влево. В груди Эрри нарастало пение уфии. Тревожное и кипятящее кровь. Оно выводило мелодию сарвы, и губы герцогини сами собой растягивались в улыбке. В глазах разгорался огонь азарта. А пальцы подрагивали от страха. И все же она продолжала мурлыкать сарву себе под нос и переступать делать шаги, давно забытые, но все так же любимые.
Еще шаг вправо и Эрри остановилась перед одной из безликих статуй.
«…Склони колени…» — пронеслось в голове, и она опустилась на холодный камень.
«Enim magnitudo dare sanguinem!»
«За величие отдай кровь!» — гласила надпись, вырезанная в камне под ногами. И заканчивалась неглубокой выемкой, точкой под восклицательным знаком.
Эрри медленно вытащила одну из длинных острых шпилек из волос. Светлая непослушная прядь тут же упала на лицо, и она раздраженно заправила ее за ухо. Ей едва удавалось сдержать дрожь, когда острие шпильки впилось в указательный палец, и тяжелая капля крови упала точно в выемку.
Несколько мгновений, которые Эрвианна даже не дышала, ничего не происходило. Настолько долгих мгновений, что она успела подумать о том, что сделала глупость, решив подтвердить свою догадку. И тронулась точно, как и мать. Разочарованно вздохнула и слизнула еще одну каплю крови, с и без того покалеченной руки. И уже собиралась плюнуть на все и вернуться в свои покои во дворце. Когда услышала резкий щелчок и статуя Великого в золотой маске сделала шаг вперед, открывая черный зев прохода.
— Шарам бы тебя побрал, папа! — ругнулась Эрвианна себе под нос, шикнув на, чуть не выскочившее от страха из груди, сердце.
Но привычно сделав несколько глубоких вдохов, шагнула вперед. Статуя тут же встала на место, а по стенам зажглись факелы, сами собой, освещая крутую лестницу вниз.
Эрвианна сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Но тут же расслабилась. Не ради этого ли она и пришла?
Шаг за шагом она спускалась навстречу неизвестности, что вздрагивала внизу лестницы ярким светом. Пальцы раненой руки скользили по шершавому камню стен узкого коридора с низким потолком, похожим на лаз огромного червя. В животе завязывался шелестящий клубок страха, сжимал внутренности до тошноты и подступал к горлу. Эрри то и дело слизывала, выступившую на прикушенной губе соль с привкусом метала. Заставляла себя дышать глубже, подавляя приступ паники, что настигал ее каждый раз в тесных помещениях. Разгоняла ладонью мелкие мурашки, ползущие по всему телу, от щиколоток до самой макушки. Но все же дела шаг за шагом, силясь понять, что хотел ей сказать отец. Что скрывал, даже от матери? Чего не мог написать в письме, имея доступ и разрешение покойного короля на использование магии? И боялась. Боялась, что каждый шаг, что она сейчас делала, словно пила черкающая по дереву, отрезал путь назад. Боялась того, что ждало ее впереди.
Последняя ступень и перед Эрри открылась ярко освещенная библиотека.
Множество книг на высоких стеллажах. Стол, забросанный бумагами. Пара кресел и ниша с крепкими напитками. Вешалка с единственным серым плащом на ней. Огромное зеркало в человеческий рост, с рамой исписанной непонятными письменами и россыпью камней оки. Отдельный стеллаж с песками и зельями, о существовании которых Эрвианна де Байе даже не подозревала. Здесь пахло книгами и пылью. Она неуверенно переходила от одного стеллажа к другому, проводила пальцами по корешкам, вчитывалась в названия. Некоторые были просто по истории, но большинство… Большинство книг хранили в себе тайны магии, и само пребывание в этом месте, могло стоить жизни Эрри. Но почему-то это ее не пугало. Была какая-то детская уверенность в том, что здесь она смогла бы пересидеть даже падение мира. И никто кроме нее не войдет сюда. Страж в золотой маске не позволит этого. Или может она просто хотела, чтобы так было? Хотела, чтобы было хоть одно место на свете, где она бы чувствовала себя в безопасности.
Эрри медленно провела пальцами по стеклянным пузырькам разных цветов и форм, с надписями на незнакомом языке и улыбнулась. Пески времени и те, что использовали для тайной переписки, она узнала и так. Красный песок, был, кажется, для одурманивания, а белый — внушение страха. Больше того, ужаса безотчетного и всепоглощающего.
И только у стола нерешительно остановилась. Закусила и без того искусанную губу. Не позволила слезам навернуться на глаза.
Все, что она видела, было написано рукой отца. Его чуть нервный, но ровный и уверенный подчерк, совсем не присущий тому человеку, которого помнила Эрвианна. Невысокий, щуплый, вечно прятавший глаза за толстыми стеклами круглых очков. Хоть Эрри прекрасно знала, что у отца никогда не было проблем со зрением. С неизменной улыбкой на лице, из-за которой лицо покрывалось мелкими морщинами. Он не был красив, но умел располагать к себе. Именно благодаря этой доброй участливой улыбке. Некогда Эрри даже жалела, что не похожа на него ни капли. Что ее черты достались исключительно от матери.
Неверное, дети не должны выбирать любимого родителя, но Эрвианна не умела и не хотела себе врать. Отца она действительно любила. Всей душой.
Эрри опустилась в кресло и подняла первый, попавший на глаза лист, исписанный его рукой. И тут же отложила, закрыла глаза, откинувшись на мягкую спинку.
— Что ты хотел мне сказать, отец? — спросила она тишину и пыль, что царили в, давно не видевшей людей, библиотеке.
Она поднялась и прошла к нише с напитками, среди которых не было вина, зато было несколько разновидностей талливийского виски. Эрри выбрала один из стаканов, и дунула в него, чтобы избавиться от пыли. Поморщилась, проследив за тем, как она поднимается в воздух, и поставила стакан на место. Подхватила бутылку, откупорив ее зубами и выплюнув пробку, как пьяница в захудалой таверне. И тут же сделала несколько больших глотков, приложившись к горлышку. Закашлялась. Стерла слезы, выступившие на глазах.
— Ох, что же за дрянь ты пил, папа? — снова сказала она тишине и шмыгнувшей между стеллажами крысе.
Но ставить на место бутылку и не подумала, снова устроившись в кресле и взяв другую бумагу. После еще одну. И еще. И так несколько раз, пока не наткнулась на запечатанный герцогской печатью конверт.