Его любимая эгоистка

–– Это ли не чудесно? Вот и славно. Значит, наша младшенькая не взглянет больше на Ланса Канди. Выходит, не надо беспокоиться, что включит свое природное очарование и не пошлет в его сторону. У нас не будет хлопот по ее устранению с глаз этого мужчины. Ведь, скорее всего, она не сдержала свой остренький язычок, и герцог от этого и сам не захочет новых встреч с Лави.

–– Вы правы лишь в том, что Лавиния может быть как притягательной, так и отталкивающей. Девочка позволяет себе превращаться в бунтарку…

–– Ах, возможно это все предстоящий бал у императора. Мы все так нервничаем…

–– За некоторое поведение я бы мог лишить ее этого развлечения…

–– Как можно! Это главное событие года для всех молоденьких леди…

–– Понимаю, что поступил бы с ней тогда жестоко, но порой необходимо прибегать к таким мерам наказания, чтобы вразумить непослушных чад.

–– Но Лави все это время старалась вам угодить. Она была внимательна к сестрам, почтительна и мила при выходе в свет. И, если рассудить, то ее дерзкие высказывания в адрес Канди нам на руку.

–– С одной стороны. Но с другой стороны!.. Как вы себе представляете ее реакцию, когда объявлю о сговоре? А скрывать дальше уже невозможно. Мне даже показалось, что девочка что-то заподозрила. Видели, как она пытливо на меня смотрела за обедом?

–– Откуда это возможно?! Вы же только Генриетте сказали…

–– Но Генри очень дружна с Матильдой…

–– Да. Вот только Мати, если и узнала новость, не станет посвящать в нее никого и виду не подаст, что что-то знает. Это же Матильда! Она вечно занята очередной книгой…

–– А Лави очень наблюдательна. Могла что-то заподозрить.

–– Вы правы, муж мой, что надо как-то объявить о сговоре между семьями.

–– Что, если сделать это перед самым балом?

–– Чтобы потом Лавиния испортила мне и своим сестрам настроение?

–– Тогда после него?

–– Это лучше. Но на балу могут уже начать ходить слухи…

–– Н-да, как-то не подумал об этом. Лави не должна узнать такую новость от посторонних людей. Тогда… может, завтра? Если и случится вспышка негодования, то мы ее у нее затушим, ведь, до бала останется день.

–– Пожалуй, это вариант. Но я вот еще, что хотела сказать…

–– Догадываюсь. Вас беспокоит новое появление в компании дочерей виконта Верона?

–– Именно! Мне странно, что Генриетта ослушалась вашего приказа и снова общается с этим неблагополучным молодым человеком.

–– Но, насколько понял, там все дело было в улетевшем зонте…

–– Ах, я вас умоляю! Наша скромница Генри может быть скрытной.

–– Даже так? МММ!.. И что вы, дорогая, предлагаете?

–– Поговорили бы вы с ней еще раз на эту тему.

–– Сегодня? Но я уже имел с ней перед обедом беседу. Согласитесь, дважды за день… то радостное сообщение, то получить предупреждение…

–– Ладно. Вы правы, наверное. Но я с нее глаз теперь не спущу до самой свадьбы с герцогом.

А в это самое время Лавиния пытала друга своей служанки, Ганса. Причем, самым натуральным образом. Она чуть ни вжимала его в стену малой гостиной, грозила карой небесной, если ее обманывает, и водила указательным перстом перед самым носом лакея.

–– Смотри же, Ганс! Обман – это большой грех. Если ты утаиваешь правду… в общем, не советую так со мной поступать, понял?!

–– Но, мисс! – встала на защиту этого проныры его подружка. – Утром ему удалось подслушать разговор, и тогда сразу же мне все передал. Но теперь…

–– Так ты в нем уверена, Мери? Тогда ладно, пусть идет себе. Ох, я так разволновалась!..

–– Подать чего-нибудь покушать?

–– Как ты меня знаешь, дорогая. Я действительно начинаю страдать от голода, стоит только поволноваться.

–– Куда принести? Может, в спальню?

–– Годится. А что ты добудешь?

–– В это время, мало что возможно…

И вот Лави сидела уже в своей комнате в широком кресле, откусывала от сдобной булки приличные кусы и запивала их молоком. Мери приготовила юной хозяйке постель и перешла в ванную комнату. Но перед этим все искоса на нее посматривала. Казалось или нет, но ее ненаглядная мисс явно в мыслях была где-то далеко, ведь огненная непоседа говорить совсем перестала, и на вопросы отвечала как-то сбивчиво.

–– Так я добавлю вам в ванну ароматного масла? Жасмин или лаванду?

–– А? Что? Без разницы!.. И знаешь что? Ты пока здесь хлопочи, а я сбегаю-ка к Генри…

Секунда, и Лавиния была уже в коридоре. Там подбежала к эркерному окну и, привстав на цыпочки, выглянула в него. Ей надо было подсмотреть, есть ли свет в комнате старшей сестры. Ага! У Матильды окно светилось, как иначе, если она зачитывалась обычно до глубокой ночи. А у Генриетты? Похоже, горел ночник. Удача. Можно было к ней идти. Но на тихий стук в ее дверь сестра не ответила. Заснула, не хотела впускать, или не услышала? Младшенькая сестричка нажала на створку, а дверь оказалась не заперта.

–– Генри? К тебе можно? – позвала чуть слышно Лави и проскользнула в щелку.

Потом девушка тихонечко прокралась к кровати, прикрытой кисейным пологом. С чего это вдруг сестре понадобилось закрываться шторой? Она же была большая любительница свежего воздуха…

–– Генри, это я, Лавиния, – младшая сестра приподняла кисею и присела на край кровати. – Ты не спишь? Погоди! Ты плачешь?..

Сердце Лави моментально пустилось вскачь, как только расслышала приглушенные всхлипы. Это Генри уткнулась в подушку, пытаясь сдержать рыдания? Не послышалось ли? Но тут сестра чуть повернула голову, свет ночника упал на ее лицо… боже, на нем же блестели дорожки от слез! О, ужас! Кто посмел обидеть этого скромного ангелочка?

–– Генриетта! Что случилось? – так и подалась вперед рыжик и начала тянуть и теребить кружево ночной сорочки рыдающей сестры. – Ответь же!.. Я так и с ума могу сойти от беспокойства!

–– Отстань, Лави! – очень нелюбезно ответила ей Генри, дернула плечом, стараясь вырваться из цепких пальчиков, захвативших теперь уже в плен ее руку. – И зачем ты здесь? Немедленно иди к себе в комнату, вот узнает папа…

–– Это все из-за того сговора, да? С семейством герцога, да? Они зазнайки? Решили, что дочь графа недостаточно хороша для них? Ах, да, ты сказала «папа»… Это все из-за него? Он был слишком строг, когда имели беседу в его кабинете? – так и подпрыгнула младшая сестренка, от посетившей ее голову догадки.

–– Ты и это уже знаешь? – Генри вдруг резко села в постели. – Постой! Но ведь было принято решение, тебе пока ни о чем не говорить… Ты подсматривала!.. И подслушивала?..

–– Вот как! Такого обо мне мнения … – Лави подпрыгнула на месте во второй раз, но теперь еще и нахмурилась. – А я чувствовала… Заговор, да? Против меня, да? Да кто же вы такие тогда?!

–– Ой! – ойкнула и всхлипнула сестрица одновременно. А еще вытаращила глаза настолько, что даже плакать забыла, только по инерции принялась вытирать тыльной стороной ладони влажную щеку. – Так откуда ты знаешь о герцоге?

–– Ф! – фыркнула младшая сестра и чуть отодвинулась. – Разве возможны тайны от меня в этом доме?

–– И когда об этом узнала? – взгляд Генриетты отчего-то сделался очень подозрительным.

–– А есть разница? – Лави же впала в задумчивость: сознаться сестре, что разведала лишь малую часть так заинтересовавших ее сведений, или нет. Вдруг по неведению сестрица прямо сейчас сама бы все выложила? А то, могла бы и замкнуться, пытаясь сдержать обещание семейству. Вот же они какие!..

–– О, да, есть! И большая. Ведь папа все мне рассказал уже после нашей прогулки по парку, а до того не знала, что практически стала невестой герцогу.

–– И что ты на меня так подозрительно смотришь? – застыла в растерянности рыжик.

–– Вот думаю. Отчего ты там так себя вела?

–– То есть? Так, это как? И где? – нахмурилась Лави.

–– Ну! Этот гнев на Ланса Канди? Не был ли он твоей очередной игрой тогда? Скажешь, никогда не пыталась ранее обращать всеобщее внимание только на себя? И самыми разными способами, вплоть до дерзких выходок?