Ирис для вампира

Охотница как кошка спустилась вниз, ступая мягко и прислушиваясь. Когда утренний ветер бил по окнам, она вжимала голову в плечи и старалась слиться со стеной, чтобы не навлечь на себя подозрений. Однако опасения оказались напрасны: на кухне, как и в гостиной, никого не нашлось. Лина заварила кофе, разморозила и подогрела совершенно невкусную пиццу и села завтракать, накатил звериный голод, словно она не ела пару суток. Стрелки часов подобрались к шести утра, обычно в это время вампиры только ложились спать. Доев кусок, напоминавший вязкую безвкусицу, Лина вдохнула приятный аромат кофе, пальцы обхватили бок белой кружки. Она залпом допила остатки и с наслаждением откинулась назад, вытянув ноги вперед. В голове, наконец, прояснилось, и как солнце встало за окном, так и тяжелые мысли стали легче. За ночь удалось о многом поразмыслить, пожалеть и принять дурацкий факт, которому так хотелось противиться до последнего: она влюбилась. Иначе бы ничего этого не произошло.

Странное щемящее чувство не могло являться ничем другим. Сказать по правде, Лина никогда не ощущала подобного, для нее это было впервые, и оттого все становилось лишь хуже. Много раз она пыталась списать свои чувства на действие метки, но в какой-то миг врать себе стало невыносимо. А вчера… Вчера она поверила, открылась и сразу получила удар под дых от судьбы. Что значил странный вскрик Джоша, Лина не знала, но представлялось, словно ее предали. Она ведь полностью положилась на него, разрешила себя вести, заглянуть в саму душу. Над ее телом могли издеваться сколько угодно — она бы это поняла, все-таки, она ведь убила одного из них. Но вчера Лина продала свою душу морою с дивной красоты синими глазами, а он… причинил боль.

Пальцы коснулись шеи, где под бинтом и пластырями осталось явное свидетельство реальности вечерних событий. Она еще слабо отделалась, вампир легко мог убить, слабость во всем теле — прямое тому подтверждение. Лина тяжело вздохнула, покачав головой в такт своим мыслям. Она не до сих пор не могла осознать, что имел в виду Джош, когда начал спрашивать, о ком она думает. Все же ясно: она думала о нем. О тех странных снах, в которых они были вместе. «А я еще была уверена, что никогда не попадусь на эти романтично-розовые сопли». Лина хмыкнула, а потом нахмурилась. «Может, он про Кристофа?» В какой-то момент она невольно сравнила их красоту, но ведь он рассердился не тогда…

— Не понимаю.

Лина в исступлении схватилась за голову, рана на шее отозвалась острой болью. «Черт! Как меня все это задолбало!» И дом, полный тайн, и морои, не оправдывающиеся и ничего не рассказывающие. А вот ей сунуться к ним с вопросами было нельзя, сразу бы шикнули и показали, где ее место. Лина встала из-за стола, медленно прошла в пустынную гостиную, здесь царила тьма за наглухо задернутыми плотными шторами. Морои не боялись солнечного света, но, все-таки, крайне его не одобряли, а Лине сейчас очень хотелось солнечного света. Она подошла, широким движение ладони отодвинула портьеру, распахнула окно, впустив в комнату свежий воздух, одновременно с этим с мягкого дивана раздался приглушенный протестующий стон. Незнакомый голос огорошил липкой навязчивостью и внезапностью.

— Закрой.

Существо на диване промямлило слова, словно выплюнуло ком хлеба, село и тряхнуло черными патлами, помотав мутной головой. Теперь Лина опешила: она его узнала. Это был тот самый вампир, которого она давным-давно видела в Черном лотосе. «Им тут что, гостиница?» Лина побледнела, пальцы закоченели, но вслух она не проронила ни слова. Скорее всего, его позвали после вчерашнего происшествия. «Зачем? Им было мало кровососов в доме на одну бедную меня?» Здравый смысл подсказывал, что, если позвали, значит, он способен помочь в разрешении проблемы, но вот личный опыт отказывался доверять очередному проходимцу.

— Захлопни уже, — недовольно повторил приказ Энви, закрыв ладонью глаза.

Лина поспешила задвинуть обратно тяжелую штору, но окно закрывать не стала, разумно рассудив, что побеспокоил вампира солнечный свет, а не свежий воздух. Судя по тому, что больше возражать он не стал, она оказалась права. Повисла мучительная пауза, в течение которой Лина напряженно размышляла, что делать дальше. И вот когда она почти решилась свинтить, осипший голос вновь подал признаки жизни.

— Воды.

Первым порывом было взбелениться, но после Лина резко одернула себя, вспомнив, что этот вампир легко сможет уделать ее одним мизинцем. «Даже не поморщится, зараза». На мгновение злость вытеснила глухое беспокойство за Дагера, до этого плотно занимавшее мысли. Лина сжала ладонь в кулак, быстро вернулась на кухню, сосчитав про себя до десяти и глубоко выдохнув на последнем счете. Меньшее, что стоило делать, так это ссориться с очередным кровососом.

Стакан воды пристроился на столик у дивана, костлявая рука схватила его, чуть плеснув на пальцы. Вампир, видимо, мучимый жаждой, залпом осушил стакан и попросил еще. Скрипнув зубами, Лина выполнила просьбу. В этот раз он оставил половину, блаженно то ли мявкнул, то ли мурлыкнул, и с удовольствием откинулся на квадратные подушки. Лина медленно развернулась, рассчитывая незаметно слинять с глаз долой, но чужие слова заставили остановиться.

— А ты та самая, да? Девка принца. Это тебя он покусал?

Лина неуверенно замерла на месте, опустив взгляд долу и опасаясь повернуться.

— Да. — Голос прозвучал небрежно и словно по-чужому. Лина, внезапно разозлившись на собственную трусость, скомканно повторила громче, будто постаравшись убедить саму себя. — Да.

— Это ж надо такой идиоткой быть. Хотя наш принц тоже молодец.

За спиной послышался щелчок зажигалки, комнату заполнил вишневый запах, непохожий на обычный табак. Лина невольно кашлянула в кулак, из интереса обернувшись. Вампир все так же лежал на диване, закинув одну ногу на спинку, и курил скрученную из серой бумаги сигару. Рядом на столике стояла маленькая коробка с травкой и аккуратно сложенными треугольниками листами под ней. «Наркоман?» Если чего Лина еще не видела, так это вампиров-укурышей. Хотя, помнится, в первую их встречу Энви тоже баловался белым порошком, кто знает, из чего сделанным.

— Хочешь?

Он спросил расслабленно и беззлобно, повернув голову и посмотрев прямо бездонными карими глазами. Лина сначала мотнула головой, а потом вспомнила вчерашние события — и неожиданно для себя смело подошла, сев в кресло. Энви одобрительно хмыкнул и протянул ей попыхивающую угольком сигару. Неумело покрутив сигару в пальцах, охотница поднесла ее к губам и глубоко затянулась, легкие отреагировали судорогой, в горле зацарапало, на глазах выступили слезы. Лина согнулась пополам в попытке откашляться, Энви глухо рассмеялся. Видимо, неумелые попытки прикурить позабавили его, по крайней мере, не рассердили, что уже неплохо. Лина прислонилась лопатками к креслу, выпрямившись, вампир насмешливо протянул ладонь, предлагая забрать сигару, на что охотница только сузила глаза и вновь поднесла отраву к лицу, глубоко затянувшись и снова закашлявшись по итогу. «Ладно, я пыталась». Пальцы судорожно пихнули сигару пронзительно рассмеявшемуся Энви. Его способ расслабления не очень помог, но немного отвлек от настырных мыслей, лезших в голову раз за разом.

— Первый раз, ха? — вампир без стеснения выдохнул круглое облачко дыма. — Я давно привык.

«Да по тебе видно». Лина холодно глянула на незваного гостя, почувствовав, как страх перед ним уступает, сменяясь безразличием. Этот нездоровый явно не собирался причинять вреда, как и оказался здесь не просто так, следовало разузнать, что он тут забыл.

— Так… Что случилось с Джошем?

Вампир неопределенно хмыкнул, стряхнул пепел вниз, после чего лениво сел, коснувшись ногами пола, и почесал отогнутым пальцем лоб.

— Нашему племени до Посвящения пить кровь нельзя. Эт всякие отбросы сразу кровь пьют, мы не такие. — Глубокий вдох дыма в легкие, задумчивый взгляд оценивающе скользнул по Лине, словно раздел. Угол полных губ изогнулся в насмешке. — Мы живем до восемнадцати как вы, поэтому знаем цену человеческой жизни. Достигнув срока, проходим тест. Если справляемся, идем на Посвящение и становимся высокородными, если нет, — недоговорил, только провел ногтем по шее, явно указав на то, что живыми несчастные не остаются. — Тупые и слабые не нужны.