Королева плоти

Хрусть-шмяк-чавк.

Звуки доносились из-под прилавка, негромкие, но очень

Хрусть!

торопливые, как будто нетерпеливый ребенок пытается разгрызть леденец.

Охотники осторожно обошли упавший столик, стараясь не производить лишнего шума, и подошли к прилавку, из-под которого торчали ноги, обутые в старые «конверсы». Подошва правого была выпачкана чем-то алым. Роланд приложил палец к губам, призывая остальных быть как можно тише. Они переглянулись — серьезные, напряженные, совсем не похожие на беззаботных юнцов, отпускающих веселые шуточки, — и разом посмотрели за прилавок.

За год работы Эдуардо видел многое — обезвоженных людей, парней, из которых вытащили кости, монстров на любой извращенный вкус. Втайне он надеялся, что они столкнулись с очередным приступом демонического аппетита и сейчас им предстанет обезумевший пожиратель черничных кексов, а пятно на кедах обернется малиновым джемом; но в глубине души понимал, что так просто дело не обойдется.

Потому что пахло не кексами.

Потому что кексы не хрустят.

Потому что за мгновение до того, как он посмотрел на пол, его рассудок, приняв все необходимые сигналы от окружающего мира, кричал — нет, вопил, и вопил во все горло — не делать этого.

Но он посмотрел.

***

Тварь, стоящая на четвереньках возле тела несчастного баристы, с аппетитом лакомилась ребрами, которые она с хрустом извлекала по одному из разорванной грудной клетки. С видимым удовольствием она обдирала с них свежие куски мяса мелкими острыми зубами, а потом разгрызала кость, чтобы добраться до костного мозга. Правое бедро бедняге Бену обглодали полностью, а место, где должна была находится мошонка, было откушено целиком как кусочек сырного крекера. Совершенно нетронутой, словно в насмешку, осталась правая половина лица, и с одной стороны губы разошлись в немом крике. Левая щека была оторвана полностью, обнажив зубы, по которым растекался глаз — видимо, тварь неаккуратно подцепила его когтем. Вокруг тела стоял парной запах свежего мяса, перекрывавший все остальные ароматы; а тварь увлеченно чавкала и причмокивала, не замечая замерших охотников.

Она была размером с крупную собаку, только ноги были неестественно вывернуты в суставах. Кожу без шерсти покрывали странные темно-розовые струпья, как после ожогов или от крупных язв. Длинные пальцы на передних лапах слишком напоминали бы человеческие, если бы не заканчивались желтыми изогнутыми когтями. Пасть, без сомнения, главенствовала на круглой морде и простиралась от уха до уха. Губы отсутствовали, обнажая ряд острого частокола зубов. Глаза были скрыты под тяжелыми веками — при еде тварь щурилась от удовольствия, и Эдуардо мог видеть только отблески холодного света на обглоданном ребре баристы.

Кто-то ухватил его за локоть: обернувшись, он увидел перекошенное от ужаса лицо Кайли и крепко, почти до боли, сжал ее руку в толстой перчатке. Краем глаза он заметил, как Роланд перекрестился, а Гарретт поднес руку к горлу, стараясь сдержать рвущийся наружу желудок. Теперь отсутствие завтрака не казалось проблемой.

Щелчок зажигалки, раздавшийся позади них, как будто снял чары, и охотники — суровые и повзрослевшие — разом схватились за ружья.

Но тварь тоже услышала — или почуяла — присутствие посторонних. Она оторвалась от своего обеда, подняла на охотников голодный — жадный — взгляд и со скоростью молнии бросилась вперед.

Если бы Гарретт среагировал хоть на полпроцента медленнее, то десертом демонической трапезы стала бы уже его щека. Но он успел пригнуться и резко подался вперед; коляска врезалась в прилавок, и кассовый аппарат шмякнулся вниз, раздавив мертвецу оставшуюся половину лица. Кайли и Эдуардо, синхронно повернувшись, открыли огонь по мечущейся твари, стараясь не подпускать ее к двери на улицу. Роланд потянул вниз Монику, в зубах которой дымилась сигарета — руки она освободила, чтобы делать пометки в своем блокноте.

— Спрячьтесь за прилавком, — бросил он. Долго уговаривать ее не пришлось.

Гарретт тоже открыл стрельбу, но его обзор был ограничен — колесо зацепилось за ножку стула, и быстро развернуться он не мог. Все же ему удалось задеть тварь, и по кофейне разнесся пронзительный вопль, в котором смешались человеческий крик боли и дикий рык рассвирепевшего зверя. Тварь бросилась к двери, но Кайли метким выстрелом преградила ей путь и отвлекла внимание на себя. Она собиралась отступить и занять выгодную позицию за перевернутым столиком, но поскользнулась на пролитом кофе и неловко шлепнулась на пол; тварь без раздумий прыгнула на нее. Выстрел Роланда не попал в цель; Эдуардо, беспрестанно бормочущий под нос «Блядь, блядь, вот же блядь!» на обоих языках, бросился наперерез плотоядному монстру.

Он успел закрыть Кайли и в то же мгновение почувствовал, как острые маленькие зубы впились в ладонь. Его бормотание тут же переросло в крик. Если бы не перчатка, тварь наверняка отхватила бы ему пару пальцев.

— Статуя Свободы, Эдди! — хрипло выкрикнул Гарретт. Ему все же удалось развернуть кресло в этом тесном пространстве и занять удобную позицию. — Покажи мне ебучий факел!

На раздумья времени не было. Собравшись с силами, Эдуардо вскинул руку так высоко, как смог, и зажмурился. «Я ведь все равно останусь без руки, — подумалось ему вдруг. — Если не зубастик, так рыжий псих мне ее оттяпает».

Луч Гарретта угодил твари прямо под зад, и та, разжав хватку, рухнула на пол. Она собралась было метнуться к прилавку, но Роланд на этот раз смог захватить ее своим лучом. Кайли без колебаний бросила ловушку, и через несколько секунд все было кончено.

В наступившей тишине было слышно только тяжелое дыхание охотников и саксофон Луи Армстронга, лившийся из чудом уцелевшего радио. Эдуардо заворожено смотрел на перчатку, стремительно темневшую от крови. Кайли, сбросив оцепенение, подошла к нему.

— Я помогу, — мягко сказала она.

Роланд огляделся.

— Мисс Блейк? — обеспокоенно произнес он. — Мисс Блейк, вы…

— Я в порядке, — Моника поднялась, опершись на прилавок. Ее светлый костюм был испачкан в крови, глаза лихорадочно блестели, освещая бледное лицо. Она щелкнула зажигалкой, прикуривая очередную сигарету, сняла с шеи диктофон и выключила запись. Посмотрела вниз, на растерзанное тело баристы. Первый шок уже прошел, и испуга она не чувствовала — только возбуждение, предвкушение предстоящей статьи. Мысленно Моника уже перебирала варианты для заголовков.

Роланд, приняв ее оцепенение за последствия шока, осторожно коснулся ее плеча.

— Мисс Блейк, вы точно…

Моника посмотрела ему в глаза и — невероятно! — расхохоталась.

— На хер «мисс Блейк». Можете звать меня Моникой. Думаю, официальную часть нашего знакомства мы завершили несколько минут назад.

* Mierda (исп.) — дерьмо

========== Глава 2. Иллюзии ==========

— По минимальной оценке у этого существа около пятидесяти зубов, — пробормотал Игон, внимательно изучая рану Эдуардо. — Очень, очень интересно! Мне нужно взять у тебя кровь на анализ. Я мог бы изучить слюну, но ведь вы уже обработали рану, — разочаровано добавил он.

— Виноват, — хмыкнул Эдуардо. Он осторожно пошевелил рукой. Пальцы двигались с трудом, но в целом боль была терпимой — в основном благодаря таблеткам, которые он получил от Жанин.

— Ты ведь не превратишься снова в клоуна, Эдди? — весело спросил Гарретт, но в его голосе чувствовалось искреннее беспокойство. — Синий цвет тебе не к лицу.

— Вероятность заражения не исключена, — быстро сказал Игон, не дав Ривере ответить остротой. — Лучше бы тебе побыть пару дней здесь, под моим наблюдением.

Эдуардо пожал плечами. Он все равно собирался остаться на дежурство — какая разница, на каком диване спать? Мысль о возможном заражении его не беспокоила, потому что чувствовал он себя вполне неплохо… Да и не походила та тварь на зомби, превращающего людей в себе подобных — конечно, если не считать повышенного аппетита вкупе с нездоровым интересом к человеческой плоти. Он содрогнулся, вспомнив произошедшее — воображение словно в издевку рисовало ему картины о том, как зубы монстра вонзаются в нежную шею Кайли. Чтобы разрушить туман этих едких иллюзий, Эдуардо украдкой поглядывал на девушку, с головой погруженную в книги, но вполне живую и невредимую.