Страница 70 из 75
«А стёкла-то без диоптрий, ха-ха-ха».
– Радушный такой, – опускаю взгляд на свои мозолистые руки со шрамами от частых ожогов. – чаем сразу кинулся меня угощать…
Берия усмехнулся, отошёл к столику с телефонами и попросил чаю.
«Что там за длинный список подшит сверху? Похоже на перечень компонентов и материалов, что я в Америке покупал с указанием их стоимости. Значит догадались сравнить отпускные цены и цены по прейскуранту»…
– Известно ли тебе, что нибудь о его связях с Троцким? – Большие карие глаза немигающе смотрят на меня.
«Надо решаться: сейчас всплывёт история с Седовым, с пропавшими двадцатью тысячами долларов».
– Тогда когда я встречался с Боевым ничего не было известно.
– А когда стало известно? – Берия подскакивает со стула и нависает надо мной.
– Стал догадываться в Чикаго, – я спокоен, такой вариант, хоть и нежелательный, нами тоже рассматривался. – когда случайно обнаружил в коробке от конфет, что мне передал Гольдман двадцать тысяч долларов. Точнее на следующий день, когда прочёл в газетах сообщение об аресте Седова…
– Не понимаю, какая связь?
– Дело в том, – глаз от оппонента не отвожу и тоже перестаю мигать. – что при первой встрече с Боевым я стал свидетелем его скандала с главным бухгалтером Амкора. Тот возмущался, что Боев затребовал из кассы двадцать тысяч наличными. Ну а связать одно с другим было не трудно: директор задумал передать деньги сыну Троцкого, используя меня как курьера, попутно ещё скомпрометировав.
– И как ты поступил? – Секретарь вносит поднос с чайником и стаканами в подстаканниках как в поезде.
«Фриновский чашки не признавал. А Берия на удивление эмоционален, при его то профессии: с нетерпением ждёт когда секретарь выйдет из кабинета».
– Заранее пошёл по адресу, что оставил мой переводчик Гольдман перед своим неожиданным отъездом. Это была небольшая гостиница, устроил там пожарную тревогу…
– Это как?
– После большого Чикагского пожара, когда сгорел весь центр, во всех зданиях в городе установили противопожарную сигнализацию. Она имеет большой недостаток: срабатывает от любого удара по её проводу, жёлтому такому, поэтому получается много ложных вызовов. Один из таких был в нашей гостинице. Короче, поднялась тревога, жильцы кинулись наружу, среди них я увидел Седова. Его портреты часто печатали в газетах в двадцатых годах.
– Сам придумал? – С детской завистью спрашивает Берия.
– Сам. Потом в соседней лавке купил такую же коробку с конфетами и заказал доставку.
– Так ты английский знаешь?
– Учился на курсах «Берлиц», здесь у нас рядом с управлением, так что объясниться на улице и в магазине могу. А если надо, например, прочитать научную статью, то смогу легко.
– Что было дальше? – Берия садится и снова вскакивает.
– Позвонил в полицию, прочитал по бумажке, что в такой-то гостинице остановился смутьян, наверное, хочет у нас революцию устроить и положил трубку.
Мой слушатель весело хохочет.
– Почему не вернул деньги? – Смех резко обрывается, передо мной снова суровый начальник Главного Управления Государственной Безопасности.
– Чтобы враги их потом напрямую Троцкому передали? – Выдерживаю взгляд.
– Резиденту нашему, например, мог бы отдать. – Берия увеличивает темп задавания вопросов.
– Мне в Москве имени нашего резидента не называли да и сам он не представлялся. – Отвечаю не торопясь, обстоятельно. – На родину через четыре таможни везти было опасно, поэтому решил потратить на оборудование…
– Самоуправство получается и растрата… – Собеседник опускается на стул.
– Не к кому было обратится за советом, – виновато развожу руками. – один в чужой стране, кругом враги, пришлось управляться самому. Реквизированные у троцкистов доллары потратил на благо страны: на создание техники особой секретности.
– Наш бухгалтер посмотрел твой финансовый отчёт по командировке… – Берия механически листает папку, неотрывно глядя на меня. – и не нашёл он там никаких следов этих злополучных двадцати тысяч. Сто тысяч долларов, тютелька в тютельку, ни центом больше.
– Так и есть, – тянусь за чайником. – их надо искать в заниженных ценах на проданное мне оборудование и материалы.
– Бухгалтер, который по приказу Ежова делал ревизию твоих сделок в «Амкоре», так и сделал, вот только по его оценкам товаров ты купил на сто сорок тысяч долларов. Откуда взялись ещё двадцать тысяч? И за какие такие услуги иностранные компании тебе давали скидки?
– За взятки… – спокойно отхлёбываю остывший чай.
– Ещё и дача взятки… – Тихо пробормотал Берия. – Кому давал?
«Знает о МакГи или нет? Знает, конечно, громкое было дело».
– Питеру МакГи, он был представителем «Радиокорпорэйшн» на «Светлане», пытался вместе с техническим директором Студневым махинациями заниматься. А я был тогда на заводе начальником Особого отдела. Я их вывел на чистую воду и американца отозвали на родину.
– И после такого он у тебя деньги брал? – Недоверчиво пришурился мой собеседник.
– Конечно, почему нет? С превеликим удовольствием. Он – мошенник по своей натуре. Где-то повезло, а где-то нет. Как он говорит: это бизнес – ничего личного.
– На каком языке говорили?
– На русском.
– Скажи, Чаганов, почему я должен клещами каждое слово из тебя вытягивать? – Повышает голос Берия. – Может теперь сам что-нибудь расскажешь?
«Что ж расскажу».
– Там же в Чикаго я встретился с академиком Ипатьевым…
«Не могу понять знает он об этом или нет».
– Так прямо случайно и встретился, в городе, где миллион жителей живёт? – В голосе Берия зазвучало раздражение.
– Взял телефонный справочник, он есть в каждой телефонной будке, нашёл его номер, позвонил и мы встретились. – Не поддаюсь на провокацию начальника. – Он живёт неподалёку.
– С какой целью?
– Консультация мне была нужна по техническому вопросу. Ипатьев охотно согласился встретиться, рассказал над чем работает: оказалось над установкой для получения высокооктанового бензина. Я предложил ему сделать для меня копию чертежей, когда она будет готова.
– И, конечно, в отчёте о командировке забыл об этом написать. – Зловеще сверкнули стекла его пенсне.
– Товарищ Берия, – уже с трудом сдерживаюсь я. – в стране, в партии в тот момент шла острая политическая борьба. Моё имя напрямую связывают с именем товарища Кирова и вы хотите чтобы я докладывал скрытым и открытым его врагам в НКВД о своих контактах с беглыми академиками, иностранными мошенниками и троцкистами?
– А я что, по твоему, буду смотреть сквозь пальцы на такие твои связи? – Ядовито ухмыляется он.
– Я верю что человек, назначенный на этот пост товарищем Сталиным, сможет отличить врага от товарища…
«Хочешь сказать, что Ежова тоже назначили по предложению Сталина? Хочешь, но не можешь, не принято у нас сомневаться в решениях вождей».
– Оставим это пока, – делает озабоченное лицо Берия. – чтобы завтра подробный доклад о встречах с Ипатьевым, Боевым, долларах и прочем был у меня на столе. Сейчас поговорим об испанских делах…
На ватных ногах спускаюсь по лестнице в свой отдел, подношу часы к глазам.
«Ничего себе, дружеская беседа длилась почти пять часов. Гвозди бы делать из этих людей»…
Москва, ул. Большая Татарская, 35.
ОКБ спецотдела ГУГБ.
27 июня 1937 года, 18:00
– Здравстуйте, Алексей Сергеевич. – Валентина хватается за телефонную трубку. Киваю вохровке и неспешным шагом двигаюсь по напралению к своему кабинету. С противоположной стороны длинного коридора навстречу спешит Оля, сзади немного отстал чахоточного вида невысокий мужчина.
– Товарищ Чаганов, мы к вам. – Останавливаюсь, губы невольно расплываются в улыбке, видя её ладную фигурку. – Товарищ Медведь назначен начальником Особого отдела вашего СКБ. «Медведь? От него и половины не осталось».
– Филипп Демьяныч, – делаю шаг навстречу и обнимаю за плечи младшего лейтенанта (он замешкался протянуть мне руку в ответ). – очень рад, что будем работать вместе (Медведь сглатывает слёзы). Прошу в кабинет, товарищи.