Страница 68 из 75
– Зачем тогда вообще разделять Остехбюро? – Сталин подносит спичку к трубке. – Под одной крышей работать удобнее, меньше разделяющих стен.
Рухимович встревоженно заёрзал на стуле.
«Не удастся промолчать»…
– Мы предлагаем закрыть все разработки по теме «волнового управления». – Поднимаю глаза на вождя.
– Как это закрыть? – Спичка догорела и потухла, но он этого не заметил. – Вы знаете сколько времени и средств потрачено на эту работу? Товарищ Ворошилов, под вашим между прочим руководством. Как это вам в голову могло придти?
– Позвольте мне объяснить, товарищ Сталин? – Сердце заёкало в груди.
Вождь, не ответив, с потухшей трубкой в руке пускается в путь по кабинету, в котором повисла гнетущая тишина. Ворошилов хмурится, Будённый ободряюще кивает головой, мол, давай не тушуйся. Дожидаюсь когда Сталин дойдёт до стены и повернёт обратно и пытаюсь поймать его взгляд.
– Я в течении последних дней изучал в секретариате Остехбюро отчёты об испытаниях приборов по удалённому управлению самолётами, катерами и торпедами…
«Не перебивает, значит ещё не всё потеряно»…
– … большинство из них закончились полным провалом. Испытания длятся уже десять лет, но полного успеха достичь не удалось ни в одном. Нескольких частично удачных было, но проводились они в тепличных условиях: в безоблачную погоду, когда самолёт управления висел буквально над объектом управления и в отсутствии какого-либо противодействия противника. Это характерная особенность этого вооружения: оператору нужно своими глазами видеть цель и быть рядом с объектом управления, что абсолютно нереально в настоящей боевой обстановке.
– Товарищ Ворошилов, что вам известно об этом? – Сталин останавливается возле стола и раздражённо смотрит на него.
– Я не получал никаких отчётов… – Жёстко отвечает тот, не отводя глаз.
– Отчёты об испытаниях направлялись заместителю наркома по вооружениям Тухачевскому и начальнику Остехбюро Бекаури. – Спешу на помощь шефу.
– Хорошо, оставим это пока… – берёт себя в руки вождь. – тут надо собирать отдельное совещание, приглашать специалистов. Товарищ Чаганов, мне всё равно не понятна позиция НКВД: зачем одной рукой собирать радиоинженеров Остехбюро в одном НИИ, а другой – закрывать тему, над которой они работали?
– Чтобы поставить перед ними другие задачи, более нужные нашей армии и государству…
«Как-то нахально прозвучало»…
– И что же это за задачи, товарищ капитан? – Грубый прокуренный голос Шапошникова не позволил выразить весь сарказм, содержащийся в вопросе.
– Обеспечить надёжной шифрованной радиосвязью правительство, армию и флот. – Ни один мускул не дрогнул на моём лице. – А этот НИИ со временем станет головным институтом нового радиоэлектронного главка наркомата оборонной промышленности.
– У нас уже есть такой, – вставляет реплику Рухимович. – пятый, слаботочной элетропромышленности…
– Ему тоже будет чем заняться: в план третьей пятилетки включена программа строительства новых радиозаводов, взять в управление существующие. – Только успеваю крутить головой отбиваясь. – Кроме того, часть из инженеров Остехбюро осуждены и без участия органов трудно будет наладить совместную работу осуждённых и свободных специалистов, поэтому на первом этапе предлагаю НИИ-20 оставить за НКВД.
Перевожу дух, пока Рухимович переваривает сказанное.
– Всё-таки, мне непонятна сама постановка вопроса, – в комнате снова зазвучал хриплый голос начальника Генерального штаба. – хорошо, пусть оружие сейчас не работает должным образом. Почему вместо того, чтобы продолжить работу, на которую уже ушли миллионы рублей, и достичь поставленной цели, вы предлагаете отправить его на свалку?
«Так и хочется зайти с козыря: потому что никому не удастся в бижайшие двадцать лет ничего путного создать»…
– Потому что есть в этом оружии слабое место – радиоканал, по которому идёт телеуправление. Для того чтобы создать средство противодействия ему, начисто забив канал помехами, средств потребуется в десятки-сотни раз меньше. Кстати, в условиях сильных радиопомех телеуправление никогда не испытывалось.
– Ты же сам сказал, Алексей, про надёжную радиосвязь, – встрепенулся Будённый. – а если и её помехами того…
– Одно дело создать помеху возле защищаемого объекта куда нацелено телеуправляемое оружие, – продолжаю радиоликбез для высшего военного руководства. – а другое – на всём фронте. Второе – не осуществимо, так как много электроэнергии понадобится.
– Понятно, – кивает маршал. – в одном месте сильным быть легко, а всюду – не получится.
«Именно так».
– Вот для создания таких помех на нужных участках, чтобы противодействовать попыткам противника применить подобное оружие против нас, нужно создавать специальное оборудование, и специальные воинские части радиоэлектронной борьбы.
– А на управление по проводам радиопомехи влияют? – Интересуется Шапошников.
– Нет не влияют, но тогда два самолёта не смогут выполнять никаких манёвров – идеальная цель для вражеских зенитчиков… в любом случае оператор плохо видит цель. Не проще ли посадить лётчика в управляемый самолёт? Тот лучше справится с задачей, к тому же освободится самолёт управления, который тоже сможет принять участие в бомбометании. Это не мои слова, всё это содержится в отчётах на имя Тухачевского, в частности начальника Морского института связи и телемеханики Берга, он пишет в 1936 году: «… всё, что подано Остехбюро по линии телеуправления самолётов и катеров – это очковтирательство»…
Последняя моя фраза произвела на собравшихся гнетущее впечатление: судя по всему имя Акселя Ивановича было всем знакомо.
– Кхм-кхм, – прочистил горло Сталин. – я вижу, что вопрос с Остехбюро сложнее, чем мы думали. Товарищ Будённый вам надлежит организовать совещание по вопросам, касающимся вопросам управляемого оружия с привлечением нужных специалистов. Товарищи Чаганов и Рухимович, вы свободны. Переходим к следующему вопросу…
Москва, ул. Большая Татарская, 35.
ОКБ спецотдела ГУГБ.
26 июня 1937 года, 21:15
В приёмной скрипнула дверь, но сквозь открытую дверь кабинета не вижу вошедшего.
«Надо будет второго секретаря найти, чтобы работали посменно: один „дедушка“ мой график не выдерживает. Вот исегодня, четверть часа назад, пошатываясь, он оставил свой пост».
– Товарищ капитан госбезопасности! – В комнату влетаёт радостная Оля и замирает в центре по стойке смирно. – Представляюсь по поводу присвоения специального звания сержант госбезопасности.
Защитного цвета гимнастёрка, синяя юбка до колен, на краповых петлицах два эмалевых красных кубика. Вид – закачаешься.
«Неделю назад как вышел приказ НКВД об изменении системы знаков различия, а я ещё сменить не успел, так и хожу со звёздочками».
– Поздавляю! – Бросаюсь к подруге с распростёртыми объятьями. – Это дело надо обмыть! – «Мне это только давай, я как бабушка Карлсона, чемпион мира по обниманиям».
– А у меня ещё одна новость! – Отбившись от меня, Оля делает значительное лицо и поднимает над головой два одинаковых ключа.
Вопросительно гляжу на неё.
– Не тормози! Это ключи от твоей новой квартиры! В «Доме на набережной»! – Удивляется подруга моей недогадливости.
«Позаботилась обо мне, заметила, что я домой не иду, позвонила Свешникову… А я правда не могу себя пересилить, всё перед глазами окровавленный труп Кати стоит».
– Вещи я уже перевезла…
– Спасибо, – расстроганно целую подругу в щёчку и встряхиваю головой, отгоняя преследующую меня картину. – ну что, пойдём посмотрим планировку жилплощади?
– Я двумя руками за, – Оля выходит в приёмную и возвращается оттуда с небольшим чемоданчиком. – можно я у тебя поживу с недельку? Всё-таки десять минут до работы. А то мне полтора часа на дорогу на трамвае приходится тратить каждый день. Да и воду в общежитии выключили…
– Не вопрос, заодно со знаками различия мне поможешь, ну что двинули? – В спешке сую документы со стола в сейф и догоняю подругу на лестнице.