Страница 51 из 75
– Пожалуйста, товарищ Затонский, огласите результаты голосования по кандидатуре на должность наркома внутренних дел.
За трибуну встаёт невысокий плотный пожилой человек в очках с круглыми стёклами.
– Перехожу сразу к делу! – Закричал он неожиданно высоким голосом. – Выдано для голосования семьдесят один бюллетень, в урнах для голосования обнаружено шестьдесят девять бюллетеней. За резолюцию проголосовало тридцать два человека, против – тридцать пять, двое – воздержались!
Затаивший дыхание зал разом выдохнул.
– Резолюция не прошла, – холодно констатировал Молотов. – исполняющим обязанности наркома будет его первый заместитель – товарищ Фриновский. Заседание окончено.
Внизу на выходе из Сенатского дворца образовался затор, более трёхсот человек, кандидатов и членов ЦК, Контрольной, Ревизионной и Счётной комиссий, пропущенные сквозь Шохинскую лестницу, растеклись по фойе и столпились у открытых дверей, обсуждая последние события.
– Товарищи! Просьба не останавливаться в дверях! – Пытается навести порядок местный персонал.
– Поздравляю с назначением, Михаил Петрович! – К оттеснённому к стене Фриновскому пробился Рудзутак.
– Спасибо, Ян Эрнестевич. – Растягивает губы в улыбке комкор.
– Приходите сегодня в восемь вечера к Розенгольцу (нарком внешней и внутренней торговли СССР), – Рудзутак наклоняется к уху Фриновского и переходит на шёпот.
– В восемь не обещаю у меня заседание в шесть, – так же тихо отвечает он. – ближе к девяти освобожусь…
– Михаил Петрович, дорогой, – к ним пробивается Хрущёв и сразу лезет целоваться, Рудзутак незаметно отходит. – как я рад за тебя! Знакомься, это – товарищ Икрамов, первый секретарь Узбекистана.
К ним потянулись другие, желающие лично поздравить. Фриновский завертел головой по сторонам в поисках своего порученца, но того толпа уже вынесла на улицу.
– Петя, ты женат? – Обращается комкор к нему, когда через двадцать минут они зашагали в сторону Троицкой башни.
– Разошёлся, Михаил Петрович.
– Тебе легче… Ты же из Ленинграда родом?
– Из Выборга… Что всё так плохо?
– Плохо, Петя, плохо, – показывают пропуска и спускаются к Кутафьей башне. – не сносить нам головы в любом случае, кто бы не победил. Приготовь нам надёжные паспорта на всякий случай… В общем, будь готов в любой момент…
– Вы со мной? В Финляндию?
– Нет, Петя, нет. Не дадут мне спокойно умереть за границей ни те, ни наши… А страна у нас большая глухих мест хватит. Ты вот ещё, продумай как уходить будем… я думал может на охоту или рыбалку там мотнуться… Обмозгуй, короче, как и что… чтобы не сразу хватились.
Московская область, Видное.
Сухановская тюрьма НКВД.
21 июня 1937 года, то же время
– Товарищ сержант госбезопасности, надолго нас сюда? – Вохровец обращается к начальнику. – А то ни пожрать – столовой нет, ни отлучиться – трое нас всего.
– Не гунди, Макар, без тебя тошно… – начальник отлипает от толстой кирпичной стены тамбура, ведущего с одной стороны к площадке для прогулок заключённых, а с другой в тюремный коридор. – хорошо, что напомнил, надо послать Сидорова в комендатуру… скоро обед привезут.
– Обед – эт правильно, обед – эт хорошо! – Веселеет он. – А сказывала ли Прасковья-то твоя что сегодня на обед?
– Макароны по флотски. – При упоминании знакомой буфетчицы веселеет и сержант.
– Люблю я макароны, – Макар отбивает чечётку, в такт прихлопывая себя по груди. – хоть говорят: они меня погубят…
– В артисты тебе, Макар, надо как Жжёнову… – Не-е… спасибочки. Как он я не хочу. – Оба смеются, Макар показывая два широких заячьих зуба. – Я хочу поближе к кухне…например, в буфете театра оперетты.
– А ну не сидеть! – В момент свирепеет вохровец, оставшись один. – Прогулка, значит – ходить…
Зэки неспеша поднимаются и выстроившись в цепочку начинают ходить по кругу.
– Веселей, доходяги! Раз-два! Раз-два!
– Всё шабаш! – В тамбур возвращается сержант. – Закончилась прогулка. По одному! Подходим.
Первым к решётчатой сварной двери подходит Жжёнов, начинается рутинная сверка имени, статьи и срока. Дверь открывается, в тамбур заходит зэк, дверь закрывается. Затем беглый обыск и сержант открывает вторую дверь, ведущую в полуподвал, где находятся камеры. Здесь заключённого должен принять ещё один охранник, но сейчас приходится его обязанности исполнять сержанту: за Жжёновым закрывается дверь камеры и слышится оборот ключа.
– Второй подходи! – Кричит Макар.
– Иванов Иван Терентьевич, сто пятая часть первая, десять лет. – Бойко рапортует «Молодой».
Потянулась тюремная рутина, привычная и зэкам и охранникам, кому-то тягучая, а для кого-то пролетающая в мгновение ока.
– Гринько Семён Егорович, сто пятая чась первая, десять лет. – В тамбур вступил последний арестант, Крест.
В этот момент с дальнего конца длинного коридора раздался телефонный звонок, сержант оставил свою дверь закрытой и поспешил к аппарату.
– Сесть. – Скомандовал Макар Кресту, тот попривычно опустился на корточки, в привычную позу для лагерных зэков, так конвою их легче пересчитывать.
– Давай веди его сам, я – встречать прокуророских. – Громко кричит издалека сержант. – Услышал бог наши молитвы… забирают Чаганова от нас.
Макар, чертыхнувшись, начинает копаться в висящей на ремне связке ключей в поиске нужного.
– Нишкни, мусор, – сзади послышался хриплый шёпот и что-то холодное упёрлость ему в спину. – завалю в момент если рыпнешься.
– Не убивай, не убивай… всё сделаю. – Залепетал охранник, дрожащей рукой пытающийся попасть в замочную скважину.
– Веселей, доходяга, раз-два, раз-два… – осклабил чёрные зубы Крест, больно тыча дулом нагана в спину вохровца, а однажды со всей сиды пнул его под зад, когда он замешкался на каменной лестнице вниз.
– Отворяй калитку! – Макар на ходу подготовил нужный ключ чтобы не злить Креста. Первым выскочивший из камеры, «Молодой» сходу пробил охраннику в грудь и сорвал с него фуражку, за ним приковылял «Щербатый».
– Жжёный где? – Намахнулся Крест на Макара, тот сразу забыв про боль в груди, показал на одну из дверей. – Открывай!
Молодой отталкивает охранника в сторону и через секунду оттуда появляется испуганный актёр, поощряемый к этому пинками под зад.
– Ну, теперь ты в век с Крестом не расплатишься… – хватает его за шкирку «Щербатый». – с кичи тебя вынул. До конца жизни водкой поить должен.
Вдруг сверху раздался металлический звук, (Крест взводит курок нагана и даёт всем знак спрятаться в камерах) и слышится скрип дверных петель.
– Так и есть! Дверь не закрыл! Мать твою так, Макар. – Кричит сержант скрытый поворотом лестницы.
Главарь неслышно тенью метнулся навстречу голосам.
– Вот, товарищ Трусов, смотрите сами, привыкли мои работать с политическими во внутренней тюрьме, – под округлыми сводами подвала послышался голос сержанта. – совсем страх потеряли…
Крест выскакивает из-за поворота и в упор стреляет в грудь сержанта самии сразу направляет ствол на толстенького лысого гражданского, попятившегося от неожиданности назад и севшего на ступеньки.
– Сколько вас приехало? – Прохрипел главарь, его обступают сзади зэки.
– Двое… я и водитель. Он остался в машине. – Весь сжимается под взглядами уголовников.
Крест, достаёт из кобуры наган, снимает связку ключей с ремня убитого, протягивает всё «Молодому» и показывает рукой наверх, мол, проверь что там наверху. Тот летит наверх, прыгая через две ступеньки. «Щербатый» поднимает следователя, стучит по бокам, деловито выворачивает его карманы.
– Крест, позырь какая волына у барбоса… дамская. – Он вынимает и картинно демонстрирует «вальтер» из-под мокрой подмышки Трусова.
– Гони сюда и кобуру! – Главарь вырывает оружие из рук «Щербатого», его сумасшедший счастливый взгляд мечется по сторонам и останавливается на вохровце, на него же смотрит дуло миниатюрного пистолета. – Чаганов где?