Страница 15 из 30
Позднее, больше опасаясь вмешательства испанской короны в германские дела, курфюрст изменил свою политику. Сначала он попытался вывести всех габсбургских правителей из Католической лиги. Затем он совсем распустил ее и основал новую лигу, состоявшую исключительно из правителей, подчиненных его воле. В письме курфюрсту Пфальцскому он изобразил этот орган как чисто политическую ассоциацию, созданную ради сохранения конституции, и предложил объединить ее с Евангелической унией на неконфессиональном принципе. В то время это предложение было не такой уж нелепицей, какой ее представили будущие историки обеих организаций, так что нет никаких оснований подозревать герцога в неискренности.
И католики, и протестанты шептались о том, как бы выдвинуть Максимилиана в качестве соперника Фердинанда на очередных императорских выборах. Его репутация оправдывала подобную высокую честь, и у него не было никаких рискованных обязательств перед иноземцами. За пределами Баварии Максимилиан не проявил особой враждебности к протестантам и был очень дружен с курфюрстом Г[фальцским. Таким образом, герцог получил бы поддержку трех протестантских курфюрстов; а из трех рейнских епископов епископ Кёльнский приходился ему родным братом, на Майнцского мог надавить курфюрст Г[фальца, а Трирским командовал французский двор[13]. Таким образом, все будут за него, кроме богемского короля. Однако в июне 1617 года королем Богемии (Чехии) избрали Фердинанда Штирийского. Вот если бы кто-то вырвал из его рук корону… Но все это были пустые гадания, ведь сам Максимилиан до сих пор не принял никакого решения. Он был способен сделать выбор, но его осторожность пересилила разум; ему не хватало той решительной, но и осмотрительной смелости, которая знает, когда и ради чего стоит идти на риск.
В Германии практически не было других князей, которых следовало бы принимать в расчет. Курфюрст Иоганн-Сигиз-мунд Бранденбургский, кальвинист, чьи подданные по большей части исповедовали лютеранство, был стар, ничего собой не представлял и полностью погрузился в дворцовые интриги. Кроме того, он только что приобрел Пруссию в качестве феода от польской короны и боялся и на шаг подойти к династии Габсбургов, пока ему грозил их сторожевой пес – польский король. В общем и целом он уныло тащился по пятам за Саксонией.
Из трех церковных курфюрстов Иоганн-Швайкард Майнцский был человеком неглупым, ответственным и миролюбивым, но почти не обладал влиянием вне коллегии. Значение епископа Трирского было настолько ничтожно, что можно прочесть груду литературы того периода и даже не найти его имени, хотя в историю Трира вошло другое выдающееся имя – Меттерних[14]. Достаточно и того, что этот отпрыск семейства ничего не добавил к его репутации. Кёльнский курфюрст тоже не играл особой роли, если не считать того, что был братом Максимилиана Баварского.
В Вене император Матиас (Матвей) стоял одной ногой в могиле. Он мрачно предсказывал, что после его кончины произойдет нечто ужасное. Но он не имел даже сомнительного удовольствия вовремя умереть. Вместе с Европой он ошибся в расчетах на три года. Сигнал к войне подало не окончание голландского перемирия в апреле 1621 года, а восстание в Чехии, поднятое в мае 1618 года.
Глава 2
Король для Чехии. 1617-1619
Более того, мы сочли, что если отвергнем это законное призвание, то отяготим свою совесть кровопролитием и разорением множества земель…
1
Богемское (Чешское) королевство было всего лишь небольшой провинцией, но статус короля давал права владения на герцогства Силезию и Лаузиц (Лужицы) и маркграфство Моравию. У всех четырех провинций были свои столицы в Праге, Бреслау, Баутцене и Брюнне (Брно), свои сеймы, которые принимали и соблюдали свои законы. В Силезии говорили на немецком и польском языках, в Лаузице (Лужицах) – на немецком и вендском, в Богемии (Чехии) – на немецком и чешском, а в Моравии – на чешском.
Сомнительно, что все они или какие-либо из четырех по-настоящему находились в границах Священной Римской империи.
Богемия (Чехия), самая богатая провинция, господствовала над тремя остальными. Здесь раньше, чем где-либо, достигли зрелости движения за религиозную независимость, национальное единство и политическую свободу, будоражившие остальную Европу. От немцев чехов отделял язык, от других славян – вероисповедание и характер; самодостаточные и предприимчивые, они издавна славились своей деловой хваткой, а их фольклор восхвалял добродетели трудолюбия. Они переняли христианство от византийских миссионеров, но изменили культ, приспособив к местным обычаям; когда позже чехи слились с католической церковью, они сохранили на богослужениях родную речь и приняли в качестве покровителя не кого-то из знаменитых христианских святых, а своего короля Вацлава, чья святость опиралась на народную любовь, а не какой-то иной более высокий авторитет.
Чехи закономерно одними из первых бросили вызов всевластию Рима, подарив Европе сразу двух великих учителей – Яна Гуса и Иеронима Пражского, сожженных за ересь в городе Констанц в 1417 году[15]. Реформаторов осудили, но их учение легло в основу национального достоинства чехов, а затем они, обретя вождя в лице Жижки и сплотившись на широкой горе Табор, отвоевали свою страну. В следующем поколении Йиржи из Подебрад, первый некатолический король в Европе, ввел религию Гуса на всей территории Чехии и повелел поместить на фасаде каждой церкви скульптурное изображение чаши – символ реформы. Отличительной чертой утраквизма, нового учения, было то, что миряне смогли причащаться под обоими видами[16]; в остальном же от католичества она отличалась только в мелочах. Пятьдесят лет спустя в Европу нахлынула германская Реформация и распространила в Чехии лютеранство, за которым последовал кальвинизм.
Примерно в это же время Чехия (Богемия) попала в руки династии Габсбургов[17], в которых осталась надолго. Королевство было желанной наградой, ведь его доходы от налогов с богатого сельского хозяйства и не менее успешной торговли покрывали более половины расходов на управление империей. «Там было и есть все, что требуется человеку… кажется, будто сама природа сделала страну своей житницей или кладовой» – так отзывался о Чехии один восхищенный путешественник. Трудно понять, почему чехи так долго гнули спину перед Габсбургами, которые растрачивали ее богатства на иноземные дела; это было тем более странно, что чешская монархия была не наследственной, а выборной.
Правда же заключалась в том, что Чехия в конце XVI века пребывала в состоянии самой чудовищной смуты. Пока утраквисты (чашники), лютеране и кальвинисты дрались между собой за привилегии, короли Габсбурги снова сделали католичество официальной религией, а три остальные еле-еле терпели. Между тем начался упадок; прежние ценности, основанные на землевладении, рушились, сопротивляясь до конца; маленькую страну делили между собой не менее 1400 дворянских семейств, и каждое из них претендовало на социальную исключительность, которая обходилась недешево. Большинство этих семейств принадлежали к лютеранству, но страх перед фанатичным кальвинистским меньшинством заставил их искать защиты у правительства Габсбургов, пусть даже католического. В довершение всего дворяне одинаково не ладили ни с горожанами, ни с крестьянами.
Эти внутренние распри давали Габсбургам ощущение собственной безопасности. И все же случайный кризис ненадолго сплотил чехов: в 1609 году, когда император Рудольф попытался отменить веротерпимость к протестантам, даже католическая знать выступила против ущемления их прав. Угроза всеобщего восстания вынудила императора издать так называемую «Грамоту его величества», которая гарантировала протестантам свободу вероисповедания, а для его защиты учреждалась организация, члены которой назывались дефенсорами.
13
Предпринимались некоторые попытки привлечь к этому замыслу французское правительство. (Примеч. авт.)
14
Клеменс Меттерних(1773–1859) – министр иностранных дел Австрийской империи в 1809–1848 гг.
15
Ян Гус казнен в 1415 г., Иероним Пражский – в 1416-м. (Примеч. пер.)
16
То есть хлебом и вином, в отличие от католической церкви, где прихожане причащаются лишь хлебом. (Примеч. пер.)
17
До 1526 г. существовало сильное Чешско-Венгерское государство (с 1490 г. Чехия и Венгрия были объединены личной унией), но после разгрома в 1526 г. при Мохаче турками чешско-венгерской армии перед лицом турецкой опасности чешские феодалы выбрали королем австрийского эрцгерцога Фердинанда Габсбурга.