Мой Бабаян

Сосед снизу – человек прелюбопытнейший. Физик в области нейрологии, разрабатывает новое поколение томографов и живет с молоденькой студенткой. Мое отношение к нему как к серому клерку улетучилось, когда в очередную дисконочь к нему пришел сосед, тот, что живет уже под ним, с вежливым требованием «Выключить нах это дерьмище!». На что сосед ответил: «А как же мне вас теперь просвещать?!». А просветление получил он сам. Огромный фонарь светился под его глазом на следующее утро.

– У тебя отменный музыкальный вкус, – сказал я вошедшему в лифт соседу.

– Два терабайта отборного великолепия, – с гордостью заявил физик, стараясь не показывать «фонарь», приобретенный ночью. Высокие отношения. Мне крайне симпатичен этот человек.

Телефон все так же не выдавал привет от Аленки. Значит, зависимости не будет, и она адекватна. Не будет неоправданных требований, не будет бессмысленных обид «потому что она так думала» и будущего, где меня видят в ЗАГСе и требуют удалить телефончик Галочки и Танечки.

– Привет! Взял герметик и готов пройтись по швам, требующим моего внимания, – быстро настрочил судорожно бегающим большим пальцем по яркому экрану двусмысленное сообщение.

Ответит в течение пары часов – выдержит положенную паузу, мол, «не бросаюсь на шею», и тогда у нас все неплохо сложится. Ответит позже – покажет, что не особо важен, что за ней еще придется и побегать. Либо напишет вообще завтра – и это уже ненормально и повод задуматься – не воняло ли у меня под мышками.

Проще расставлять границы, пока еще пусто на полигоне взаимоотношений. Все маски сняты, и никто не стремится спрятать скелет после первого коитуса. Вроде нечего уже скрывать. Все из страшного – жирок, шрам, подбородок – уже продемонстрировали в нелепых автомобильных позах. Реакции никакой не последовало, значит, можно и расслабиться. Вот тогда и начинают выползать тараканы пострашнее, чем лишние кило. В случае с Аленой вылез не просто таракан, а гигантский монстр. Такой же был в фильме «Годзилла».

Поздно вечером она написала: «Какой герметик?» – но отвечать уже не хотелось.

Что-то уже изменилось в нашем влечении. Потерялась легкость. Пошла совсем другого рода игра: расстановка тех самых границ на пустующем поле. И страсти положено было уступить место прагматизму. Эйфории, какой хотелось, уже не ощущалось, и раскаленной докрасна жажды уже не получу. Она остывала быстрее, чем могла.

Наверняка черный кот жаловался на мое вызывающее поведение и натравливал на меня Аленку. А она, доверчивая, повелась на усатый развод.

Утром написал: есть сегодня свободное время вечером, могу забрать после работы. Поужинаем.

– Я не против, – довольно быстро ответила Аленка. – Закончу в 19:00, заезжай.

В этот раз она не заставила себя долго ждать. В 19:15 чем-то озадаченная, если не расстроенная, Алена вышла из банка. Не помахав рукой, не кинув вещи в салон, встала возле капота и закурила. Вот так просто началась новая игра «я несчастна». Вышел из машины.

– Дай папиросу.

Алена молча достала бумажную трубочку, фаршированную пылью табачного листа. Прикурила и передала мне тлеющую сигарету.

Спрашивать, что случилось, глупо – это значит вовлечь себя в ее игру, откуда два выхода: либо в ЗАГС, либо в скандальное расставание. Взваливать на себя мнимые проблемы неразумно еще и потому, что, приняв их однажды, ты вынужден будешь заниматься тем, чего нет, постоянно. И это неминуемо приведет к скандалам, так как найти «то, чего на белом свете вообще не может быть», невозможно, и вынужденно будешь соответствовать благородному образу Айвенго, так как не можешь отступать от своих принципов.

Мнимые проблемы от реальных отличаются разительно, и сама барышня, создающая их, проблемы, знает эту разницу. Вот эти реальные как-раз-таки не стоит игнорировать. Иначе моральный компас девушки укажет на вашу никчемность и она вам скажет обидное «прощай».

Так вот, ни к свадьбе, ни к расставаниям не был расположен. Надо – сама расскажет. Ну а если нет, то нет.

Стояли молча, докуривая. Она смотрела в никуда. Мне же было интересно, на сколько хватит ее молчания и терпения. Огонек Алениной сигареты быстро подошел к фильтру.

– Поехали, – предложил я спокойно.

Молча сев в авто, она достала еще одну сигарету. Намеков стало слишком много для десяти минут. Громкий негодующий вздох «за что мне все это» был бы кстати. Она продолжала эмоционально давить. В такие игры Леша не играет. Молча перекусили в гриль-баре, пить не стал. До ее дома добрались без пробок достаточно быстро.

– Зайдешь?

– Да, конечно, герметик не зря с собой вожу второй день, – задорно ответил на ее предложение.

Привычный подъезд, болезненно-желтые стены, пятнадцатый этаж, фольгированная дверь, пахнуло кошачье-собачьим присутствием. Возможно, кто-то из них сдох. Хоть бы это был котяра. Но именно он вышел встретить хозяйку с мордой «че пожрать принесла?», обнюхал ее руки и сумки. Увидев меня, сверкнул глазами и удалился к себе, видимо на подоконник. Значит, почил вечным сном Флиппер. Жаль пса, отзывчивый и веселый малый был.

– Пес сдох? – расстроенно спросил я.

– Нет, он у мамы вместе с сыном.

– Так и кота можно было с собой взять. Или черный хвостатый пират предпочитает компанию киски? – с прищуром продолжал переманивать Аленку в нормальное, привычное для нас русло общения, обильно приперченное юмором. Но она не торопилась выходить из образа. Так прессовать меня еще никому не приходилось. Если проблемы, то поделись. Или начни их решать, сказав, что сегодня не до встреч. Все остальное похоже на вымогательство. Леша как правительство: на контакты с террористами не идет!

– Давай по-быстрому пройдусь герметиком. Дай либо духи, либо средство для снятия лака. Не смотри на меня удивленно. Мне нужно снять лак с ногтей и обезжирить ванную для герметика, – шутки не достигали цели. Точнее, достигали, но толстая прослойка погруженности в образ страдающей нимфы была непробиваема.

Видно было, что Аленка начала оттаивать. «А нужно ли продолжать играть?» – наверняка вертелось в ее голове. Я удалился в ванную и начал свои манипуляции с белой и тягучей, как зубная паста, строительной химией. Прошелся, жирно выдавливая герметик, по периметру водного ложа, наложив белый толстый шов. Алена подкралась сзади, наблюдая за процессом. Лишнее убрал бумагой.

– Не плотина в Аризоне, но оборону от водяных напоров будет держать. Сегодня еще попользуйся в привычной тебе манере ежика, то есть соберись в пучок. А завтра смело можешь направлять струю куда заблагорассудится. Герметик застынет и закупорит щели. Чайком попотчуй, и я поехал.

Она молча пошла копошиться на кухне, пока я собирал в пакет герметик, бумажки. По грохоту посуды в раковине стало понятно – все по-старому, без изменений. Раскиданные вещи одинокими кучками неряшливо пестрели на фоне острых углов квартиры. Покачал головой.

Сообщение с предложением она получила с утра перед работой. Машину не взяла – планировала сегодня прийти со мной. Это неуважение к гостю, любовнику, человеку. Все равно что сказать «ты большего и не заслуживаешь» и погрузить в пучину своего хаоса, не считаясь с моей эстетикой.

Чай без сахара, черный, ждал меня на столе. Алена вышла на балкон, курила. Вернувшись, сказала: «Уже поздно, оставайся».

Она ритуально расстелила постель, пошла в душ. Легла молча в вызывающе сексуальном белье. Механизм был запущен. Одеяло с моей стороны приятно оттопырилось. Руки скользнули по спине Аленки, огибая ее плавные перегибы. Она перевернулась. Начал ее целовать. Но она сегодня необъяснимо пассивна. Как оловянный солдатик, Алена приняла бездвижную позу на посту печали.

– А если так? – грубая рука стянула кружевные трусики.

– Не надо, – еле слышно произнесла Аленка.

Просьба скорее была похожа на эротичное «О, нет. Но давай». И я залез на нее. Две жесткие пощечины прижгли мой норов с разных сторон так молниеносно, что жечь стало не сразу. Словно два разряда шокером пронзили тело и обострили все чувства. Встал, начал собираться. Обулся на босу ногу. Носки и трусы поместились в карман. Все это произошло со скоростью горящей спички. Две резкие инъекции зарядили адреналином.