Выжить любой ценой

Ветер раздувает мне волосы. Мотор как-то подозрительно подвывает, но мы все же движемся вперед, так что, наверное, это не так уж страшно. Обернувшись, я смотрю, как берег постепенно исчезает из вида. Мы огибаем мыс, и он пропадает.

Мы выходим в открытое море и остаемся одни. К счастью, Джин и Джен надолго замолкают. Марк с Черри сливаются в объятиях. Мне становится неудобно, и я отворачиваюсь. Иногда вдали показываются лодки, и Самад объясняет, что все плавают с масками в одних и тех же местах, а мы попробуем что-нибудь поинтереснее.

– Их возят к маяку, где есть рыбацкая деревня, – пренебрежительно бросает он. – Потому что им лень придумать что-нибудь, кроме обеда в рыбацкой деревне. И туристы считают, что увидели настоящую Малайзию. А на самом деле это не так! Просто представление для туристов.

– В этом вся фишка, – тихо произносит Кейти. – Оторваться от стада и увидеть места, где никто еще не бывал.

– Просто потрясающе, – соглашаюсь я. – Одни в открытом море.

Это и правда здорово, и я готова провести так весь день. Мне страшно нравится, что мы отклонились от заезженного маршрута и не видим других лодок.

Когда Перхентиан-Кесил превращается в еле различимую полоску на горизонте, Самад бросает якорь и раздает нам маски.

– Вы пока поплавайте, – говорит он, опускаясь на свое место и задирая ноги. – Осмотрите все вокруг, а потом возвращайтесь в лодку.

Он достает сигарету, шарит в кармане в поисках зажигалки и, не найдя ее, убирает сигарету обратно в пачку.

– Я уже сто лет не плавала с маской, – сообщаю я Джин, которая уже скинула мешковатое пляжное платье, оставшись в фиолетовом сплошном купальнике.

– Да что здесь уметь, дорогая, – усмехается она. – Берите в рот трубочку и дышите через нее. Как будто вы курите.

Она натягивает маску и криво улыбается. Потом поворачивается к Джену, который запутался в шортах и раскачивает лодку.

– Осторожней, идиот! – вопит она. – Ты что, собираешься лодку перевернуть, болван? Хочешь утопить нас всех? Да? Кретин!

Джен корчит рожу. Джин выставляет вперед подбородок, и они с ненавистью смотрят друг на друга. Интересно, а мы с Крисом так же выглядели на закате нашего брака?

Нет, нет и нет. Мы никогда по-настоящему не скандалили. Хотя мне порой хотелось устроить сцену. И лишь предсмертная агония наших отношений подтолкнула нас к дикой сцене, которую никто не видел, кроме одного-единственного существа, испытавшего поистине недетскую боль.

Глубоко вдохнув, я прыгаю в теплую прозрачную воду.

Она нежно обволакивает меня. Я плыву на спине, глядя в голубое небо, где маячит лишь парочка легких облачков. Мое лицо обжигает солнце, и я радуюсь, что намазалась защитным кремом.

Как же здесь волшебно. Я в восторге, что мы в открытом море, вдали от земли и всего остального. Чуть-чуть страшновато, но я стараюсь не терять из вида лодку.

Ко мне кролем подплывает Эдвард. Остановившись, он болтает ногами в воде, стараясь удержаться в вертикальном положении. С его волос стекают на спину струйки воды. Вслед за ним, широко улыбаясь, подплывает Кейти.

– Мы во власти стихии, – со счастливой улыбкой произносит она. – Здорово, правда? Только мы, море и небо.

Я стараюсь не думать о глубинах, находящихся под нами.

– А как насчет акул? Они нас не тронут?

Эдвард смеется:

– Знаете что? Когда вы это сказали, меня так и подмывало нырнуть и ухватить вас за ногу. Но я этого не сделал. Оцените.

– Я должна быть благодарна, что вы не ведете себя как десятилетний мальчишка? – хмуро говорю я. – С чем вас и поздравляю.

Мы оба смеемся.

– Спасибо.

Эдвард отплывает, потом поворачивается и кричит:

– С акулами здесь все в порядке! – И ныряет под воду.

– Здесь совсем неопасно, – успокаивает меня Кейти. – Правда. Давайте поплаваем вместе.

– Спасибо, – киваю я. – Вообще-то я не трусиха, но здесь мне как-то не по себе. Под нами столько воды, столько всякой живности, для которой мы чужаки. Осознавать, что мы не на твердой земле, где можно ходить и что-то есть, ну, не знаю…

– Так в этом-то все удовольствие! – восклицает Кейти и уплывает.

Пловец из меня так себе. Плавать я научилась лет в двадцать, когда поняла, что все давно умеют это делать. Я собиралась водить машину и решила, что перед этим надо научиться плавать. Именно в таком порядке, ведь научиться плавать легче и дешевле.

В то время я жила в пригороде Лондона, в семье, где живут девушки, желающие изучить иностранный язык.

– Мы заплатим за твой курс обучения, – предложила миссис Тао вскоре после того, как я начала работать. – Обычно наши девушки выбирают английский, но тебе, Эстер, это не нужно. Чему ты хочешь научиться? Французскому языку или чему-нибудь еще?

Я улыбнулась. Мне нравилось жить в этом доме. Он был просторным и полным воздуха, и в моем распоряжении был весь верхний этаж.

– Мне бы хотелось научиться плавать. Я до сих пор не умею.

– Решено, – сразу же согласилась миссис Тао. – А почему ты не научилась в детстве?

Ответа она обычно не ждала, так что все обошлось.

Сначала я ненавидела эти занятия, когда приходилось топтаться на мелководье вместе с другими обучающимися (старик, подросток из внутриконтинентальной африканской страны, нервная дама лет на десять старше меня и тому подобная публика) и смотреть на инструкторшу, начавшую занятия словами «Имейте в виду, что это вода». Причем инструкторша шлепнула по ней рукой, подняв кучу брызг. Но когда я в первый раз переплыла бассейн, то почувствовала себя победительницей Олимпийских игр, получившей золотую медаль. Тем не менее машину я сейчас вожу без всякого напряжения, а вот плавать до сих пор побаиваюсь.

Солнце сильно припекает голову. Пока я предаюсь воспоминаниям, Кейти медленно плавает вокруг, опустив лицо в воду, так что кверху торчит только трубка.

Присоединившись к ней, я понимаю, откуда ее восторг.

Прямо подо мной целое облако или, вернее, косяк тропических рыб. Рыбы-клоуны оказываются намного меньше, чем я себе представляла, когда мы с Дейзи смотрели «В поисках Немо». И еще тысячи других рыб, голубых, золотых и серебристых, огромных и совсем крошечных, обычных и причудливых, с какими-то шишками и наростами. И множество кораллов, совсем не похожих на те мертвые остовы, которыми усеяны пляжи: они живые, яркие и шевелящиеся.

Не поднимая лица из воды, я уплываю от Кейти и остальных. Дышать через трубку я научилась довольно быстро. Это совсем не страшно и вполне комфортно. Иногда в трубку попадает вода, я паникую и начинаю кашлять. Однако вскоре до меня доходит, что надо всего лишь поднять над водой лицо, и она сама выльется из трубки. Меня переполняют эмоции, и я все смелее ныряю в глубину. Мне хочется увидеть черепах и даже акул – ведь в таком изумительном месте ничего дурного просто не может случиться.

Заметив причудливую бугристую рыбу, я пускаюсь за ней вдогонку, уж очень забавная у нее морда, а тело отливает золотом. Она плывет, лениво рыская из стороны в сторону и разгоняя стайки мелких рыбешек. Я увлеченно преследую ее, гадая, знает ли она о моем присутствии. Вероятно, я закрываю ей свет, потому что плыву прямо над ней. Но я для нее все равно что облако для меня. Интересно, у нее здесь есть враги? И чем питается она сама? Ест рыб помельче?

Когда она наконец удирает от меня, я выныриваю на поверхность.

Вокруг никого нет, я одна посреди океана. Поначалу я даже улыбаюсь: это настоящее торжество блаженства. Приняв вертикальное положение, я озираюсь. Но лодки нигде не видно. Тогда я начинаю шарить взглядом по горизонту. Вдали темнеет какой-то остров, но я не уверена, что это Кесил. Возможно, это просто скала или далекий материк.

Больше ничего в море нет.

Я вдруг ощущаю всю глубину океана. Здесь только я в компании сотен тысяч рыб. Шутки об акулах больше не кажутся мне забавными. От волнения я начинаю задыхаться. Солнце обжигает макушку. Я ложусь на спину и, глядя в небо, стараюсь успокоиться.