Страница 8 из 14
Указом Александра II от 19 ноября 1860 г. было образовано Кубанское казачье войско, путем слияния Черноморского казачьего войска и первых шести бригад Кавказского Линейного казачьего войска, которые и определили социокультурное и этническое своеобразие «родословной структуры» Кубанского казачьего войска.
История черноморских казаков своими корнями уходит в Запорожскую Сечь, интегрировавшую в себя самый разнородный этнический и социальный компонент на основе преобладающего малороссийского. Таким образом, у истоков генеалогии черноморских казачьих родов, чья судьба неразрывно будет связана с кубанской землей, мы можем увидеть беглых крепостных, солдат, недоучившихся священников, младших отпрысков дворянских фамилий, и являвшихся представителями самых разных народов112.
При поселении на Тамани и Правобережной Кубани черноморские казаки стали нести большие людские потери, которые правительство стремилось восполнить. Целенаправленные мероприятия российского правительства по переселению определенных категорий населения на Кубань и вливание их в ряды казачества, также имеют непосредственное отношение к семейной истории кубанских казачьих родов.
Традиция приема в казачьи ряды представителей других народов сохранилась и на Кубани. В ряды кубанского казачества принимают ногайцев, о чем свидетельствуют фамилии Нагой, Ногаевы, Ногайцевы – Нагайцевы, Наймановы, Карамурзины113.
Основу Кавказского Линейного казачьего войска составили донские казаки, крестьяне южнорусских губерний, отставные чины Кавказской армии – «…1792 г. Февраля 28. Сформирован из Донских казаков, содержавших кордоны по р. Кубани и там поселенных, и из Волгских казаков, учрежденных в 1732 году, – Кубанский казачий полк…1803 г. Июня 8. Сформирован Кавказский казачий полк из бывших казаков Екатеринославского войска, образованного в 1787 году июля 3 из поселян и мещан Екатеринославской губернии и из польских выходцев…1841 г. марта 25. Сформирован из казаков 4-х станиц и из нижних чинов Тенгинского Навагинского пехотных полков – Лабинский казачий полк…»114.
К концу XIX – началу XX вв. в среде кубанских казаков устанавливаются устойчивые семейно-родственные связи, закрепляются постоянные фамилии, откладывается комплекс документов, фиксирующий их службу Российскому государству и повседневную жизнь. Все это позволяет говорить о появлении предпосылок, объективно способствующих изучению генеалогии и семейной истории кубанского казачества. Однако революционные события начала XX в. и последующие преобразования российского общества прервали процесс эволюции казачества. Ушедшая в эмиграцию часть казачества, изо всех сил стараясь сохранить свою самобытность, исторические корни и самосознание, постепенно растворялась в западной цивилизации, утрачивая прежние и устанавливая новые генеалогические связи. Оставшимся на Родине казакам было просто небезопасно помнить и передавать потомкам страницы истории своих семей. Тем не менее, законсервировав на долгое время память о своем казачьем происхождении, представители кубанского казачества продолжали жить одной судьбой с Россией, соединив историю своих семей с историей страны.
Следующим важным вопросом при выстраивании методологических принципов генеалогии кубанского казачества является выделение двух разнохарактерных векторов развития этого нового направления научной мысли. С одной стороны, генеалогия казачества занимается рассмотрением истории одной из многих этносоциальных групп, сохраняя при этом структуру и этапы генеалогического поиска, приемы и методы родословной реконструкции, разработанные традиционной генеалогией. С другой стороны, – любая региональная генеалогия имеет свои специфические особенности развития, присущие только ей источники, «привязку» к местным историческим событиям, и свои перспективы исследования историко-регионального пространства.
Современная ситуация в развитии исторических дисциплин показывает что они становятся областью междисциплинарных исследований, имеющие своей целью получение разнообразной информации. В настоящее время генеалогия является одной из активно развивающихся вспомогательных исторических дисциплин. К возможностям генеалогических исследований обращаются представители самых разных наук – историки, этнографы, демографы, социологи, педагоги. Во многом интерес к генеалогии связан с гуманизацией науки и образования, возрождением духовной сферы, исторической и социальной памяти общества. При этом генеалогия не только интегрирует в свой научный инструментарий методы смежных наук, но и сама становится методом научного исследования. Как отметил Е.В. Пчелов, «современная генеалогическая наука, бесспорно, не может решать только узкоспециальные, сугубо исторические задачи. На нынешнем этапе развития научного знания, когда полидисциплинарный синтез становится необходимым методом и залогом результативного исследования, генеалогия приобретает функции универсального метода в изучении различных гуманитарных проблем, включая этнологические, демографические, биологические и иные аспекты, направленные на решение задач научной антропологии во всех ее взаимосвязанных проявлениях»115.
В рамках генеалогии кубанского казачества полидисциплинарный характер генеалогических исследований позволяет выделить целый ряд вопросов нуждающихся в дальнейшем изучении и соответственно влияющих на выстраивание методологической концепции:
1) происхождение и генеалогия социальной «верхушки» в лице атаманов, войсковой старшины и высших чиновников Черноморского, Линейного Кавказского, а затем и Кубанского казачьего войск;
2) степень влияния их брачных и семейно – родственных связей на социокультурное развитие Кубани;
3) рассмотрение процесса интеграции неказачьего и казачьего сословий в Кубанском казачьем войске;
4) соотношение иноэтничного компонента в рядах кубанского казачества и установление генеалогических связей с народами Северного Кавказа;
5) изучение и формирование фонда семейной истории рядового казачества;
6) подготовка и публикация справочных изданий, аккумулирующих документальный материал по истории отдельных казачьих родов, социальных слоев (духовенства, представителей торгово-промышленного капитала, интеллигенции), станиц и казачьих полков.
Именно полидисциплинарность и обращение к «микроистории», «истории снизу», позволит составить коллективную биографию кубанского казачества как локальной общности северокавказского регионального пространства. Учитывая что, «современная профессиональная историография предлагает разнообразие методологических подходов к изучению региональной истории»116, генеалогия кубанского казачества являет наглядный пример нетрадиционного, но перспективного подхода в изучении северокавказского исторического пространства.
Генеалогия «непривилегированных» сословий России, в том числе и кубанского казачества, новая и перспективная область отечественной исторической науки. На местном историческом материале, на исторической ретроспективе кубанского казачества демонстрируется, каким образом общетеоретические установки и методологические подходы генеалогии применяются в изучении «местных» исторических источников, как проявляет себя генеалогия на локальном уровне.
В целом же, наши общетеоретические подходы разработки проблемы генеалогии кубанского казачества основываются на универсальном принципе историзма. «Сбор фактов, их анализ и синтез, предполагающие ту или иную степень обобщения, – таковы основные компоненты метода исторического исследования, – отмечает В.Ф. Коломийцев, – в основе этого метода лежит принцип историзма – универсальный научный подход, сопряженный со способностью мыслить категориями времени, места и причинности»117.
112
Щербина Ф.А. История кубанского казачьего войска. – Екатеринодар, 1910. – Т.1.
113
Керейтов Р.Х. Некоторые вопросы этногенетических и историко-культурных связей кубанских ногайцев с народами Северного Кавказа // Историческое регионоведение – вузу и школе: Материалы 5-й региональной научно-практической конференции. – Славянск-на-Кубани, 1997. Ч.2. – С. 35.
114
Казин В.Х. Казачьи войска. – СПб., 1912. – С. 117 – 118.
115
Пчелов Е.В. Полидисциплинарный антропологический подход в изучении генеалогии Северного Кавказа // Генеалогия Юга России: история и современность: Материалы Всероссийской научной конференции. – Нальчик, 2004. – С. 57.
116
Маловичко С.И., Булыгина Т.А. Современная историческая наука и изучение локальной истории // Новая локальная история: методы, источники, столичная и провинциальная историография: Материалы первой Всероссийской научной Интернет – конференции. – Ставрополь, 2003. – Вып.1. – С. 22.
117
Коломийцев В.Ф. Методология истории (от источника к исследованию). – М.: РОССПЭН, 2001. – С. 34.