Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 10

– Не предам и не оставлю – шептал он на ушко плачущей девушке – верь мне, и помни это. И девушка запомнила и доверилась. Так она думала до того злополучного момента, как нашла ключ и, улыбнувшись, отворила дверь. Вошла, разулась. Сняла пиджачок и повесила на вешалку, рядом с таким же пиджаком любимого. В квартире пахло розами и ещё чем-то сладким и душным. Парфюм! Женский? Ну нет, такого запаха в квартире без пяти минут её мужа, быть не может. Раздавались странные, непонятные звуки, похожие на визг, издаваемый свиньями во время брачных игр. «Видимо фильм смотрит, а то и вовсе уснул перед телевизором» – подумала девушка: «ведь он так много работает. Надо бы папе намекнуть, чтобы меньше загружал его работой».

Бесшумно ступая по гладкому паркету, чтобы не разбудить жениха, пошла вглубь квартиры. Обстановка у Вадима, была роскошной. Видно было, что хозяин любит шик и лоск. Подойдя к двери спальни, у Арины сильно забилось сердце, и отчего-то вспотели ладони, с глаз сошла любовная пелена, и наступило прозрение. И уже не оставалось ни капли сомнения в происходящих действиях за дверью. Осторожно распахнув створку, она ахнула. Везде была разбросана одежда, а женские трусики валялись прямо около двери, видно было, что даме в первую очередь мешала именно эта деталь туалета. На прикроватной тумбочке стояло два бокала и фрукты, причём спелые ягоды были разбросаны даже на огромной кровати, среди которых на самой середине, резвился ни кто иной, как возлюбленный с девицей, чьи волосы сияли огненно рыжим пламенем, как костёр. Девица с упоением повизгивала и похрюкивала, что создавало смехотворную картину, вот только, если б не было так больно.

Отступая назад, Арина споткнулась, и больно ударившись локтём, выругалась. Что сразу привело в чувство героя – любовника. Рыжая девица продолжала глупо хихикать, на что недавний секс партнёр грозно отреагировал и стащил её с постели за ногу. Арина кинулась в коридор, не глядя, схватила пиджак, сумочку и, обуваясь на ходу, упала, разбив колено, вскочила и побежала вниз по лестнице. У подъезда сидели Полина Григорьевна с подружкой, а весёлый Бублик гонял воробьёв по двору. Выбежав на улицу, девушка не сразу сообразила, что же делать дальше и, прижав руки к пылающим щекам, ошарашенно смотрела по сторонам.

– Ну, что, милая, дома твой друг? – спросила старушка, озадаченно глядя на растрёпанную девушку.

– А?

– Дома, говорю, Вадим, то?

– А, да, дома.

– А чего ж ты так рано ушла от него, поругались, да?

– Занят он очень, трудится…

– Работа – это дело полезное.

– Несомненно. Ну, я, пойду.

– Иди, милая, иди. У молодых всегда дел много. Это нам старикам спешить некуда. Вот до чего же, хорошая и милая девушка, прямо особенная, – пояснила Полина Григорьевна собеседнице. – И поздоровкается и про здоровье спросит. Вот вроде счастливая, а глаза всё время грустные, пустые.

– У богатых свои заботы, – покачала головой вторая старушка.

– Да, ты права. Жаль мне её. Ведь Вадим, раньше, каким шалопаем и бабником был, а хулиганы, они не меняются со временем, это у них в крови. Только боюсь, обидит он этот нежный цветок, растопчет. Другой ей нужен парень. А вот как намекнуть, не знаю, вдруг обидится.

– Да ладно тебе, Поль, не лезь. Это их дело, молодое. Господь им в помощь. Он и поможет, где надо, и осудит, кого надо.

– А то и вправду говоришь, Егоровна, сами разберутся.

Арина тем временем, растоптанная и униженная, подбежала к машине, щёлкнув сигнализацией, быстро рванулась с места. Рыжая девица с букетом, вальяжно вышла из подъезда, поправила подол платья и уверенно продефилировала мимо бабушек. Следом выскочил Вадим, покрутился вокруг, и ушёл обратно в дом.

– Что это с ними со всеми происходит? Видимо переругались. Вон, на Арине то, лица совсем не было: бледная, всклокоченная, растерялась прямо вся – проговорила Егоровна.

– Да, ты права, подруженька, что-то пошло не так. Я ж тебе только сейчас говорила, что это подлец и толку от него не будет. Он как в наш дом вселился, спасу совсем нет. Он же живёт прямо надо мной: грохот, крики, пьянки, девиц разных водил, по несколько за один раз. Вот и эта, рыжая, небось, от него пошла. Он же именно этот букет днём нёс, я так и подумала, что для Аришечки. Это просто золотая девочка. Вот были у этого оболтуса гулянки, а деньги, откуда брал? Даже не знаю. На работу – то, отродясь не хаживал, а потом вижу по зиме – то притих, и на работу видимо устроился хорошую: машину приобрёл, приоделся, смотрю и ремонт в квартире затеял, ох и грохота было. А потом и девчушку эту хорошенькую водить стал. По виду я сразу поняла, что девочка порядочная, степенная. А потом иду по лестнице домой, и голова так закружилась сильно, я прижалась к стеночке, вижу, она спускается и ко мне подошла, здоровьем поинтересовалась, по виду моему сразу поняла, что нездоровится мне. Потом до квартиры проводила, и давление измерила, и аптечку подала. Вот так мы с ней и познакомились. Да, её и Бубличек мой, признал сразу, полюбил. Она даже ни в какое сравнение с моей внучкой не идёт, та избалованная, а это видно, что богатая, а какая ласковая. Я бы ей другого парня пожелала. А этот, ух, я б ему, – погрозила кулачком в сторону подъезда Полина Григорьевна и посмотрела на Егоровну.

– Эх, молодёжь – вторила ей Егоровна. – Полин, а может он, Вадим, в криминале каком участвует, а? Я вон нынче передачу по телику глядела, так там такое показывают, прямо жутко на улицу выходить.

Поёжившись, то ли от холода, то ли от страха, бабушки встали со скамеечки и побрели по домам. Начал накрапывать дождь. Пёс Бублик, даже обрадовался такому повороту событий, потому что его любопытная хозяюшка, уже давно должна была его накормить.

Глава 2.

В это время, Арина горько плакала в машине, не зная, куда ей поехать. К отцу не хочется, не поймёт и не пожалеет. А любимая нянечка уехала в деревню к сестре, делать заготовки на зиму, и теперь раньше ноября не приедет в город. Девушка очень страдала, потому что, сейчас её предал любимый человек.

– За что? – всё время, сквозь всхлипы, повторяла она.

***

Друзей и подруг у Арины не было, потому что папа не давал ни единой возможности знакомиться и заводить дружбу с кем-либо. Когда отец отдал малышку на воспитание няне, кроме денег и подарков ничего девчушке не давал: ни любви, ни ласки, просто пустое место, анне дочь. Общение с ровесниками категорически запрещалось и пресекалось на корню. Росла она в достатке, но не один подарок, ни одна куколка, не заменят ребёнку родительского общения. Как только кроха стала понимать из фильмов, что у деток бывают не только папы, но и мамы, она всё время искала встречи с отцом, чтобы спросить у него: «Где же мама?». И хотя отец и дочь жили в одном доме, возможность повидаться друг с другом была равна нулю, потому что, папочка, всячески избегал встреч с дочерью, вызывая недоумение не только няни, но и домработницы и даже охраны. Жили Зиновьевы в большом двухэтажном доме с красивыми округлыми башенками, так напоминая загадочный, сказочный замок. Что жилище загадочное, так это правда, потому что, все обитатели дома понимали, что у их хозяина много тайн, и одна из них, это откуда у него так много денег. В роскошном доме был большущий зимний сад, и девочка любила там располагаться с куклами, там она однажды и подкараулила своего папочку. Детка, увидев родителя, обхватила его своими крохотными ручонками, расцеловала и прижала головку к могучей груди. Отец не оттолкнул ребёнка, но и не обнял, а безвольно сидел в кресле и выглядел усталым и отрешенным. Девочка, видя, что её не прогнали, решилась спросить у отца: «А где же её мамочка?». Тот побледнел, вскочил с кресла, малышка упала на пол и разревелась от обиды и испуга, а отец стал громко кричать, чтоб она никогда не задавала глупых вопросов о матери, так как её мать – шлюха, что она растоптала их обоих и бросила, укатив с любовником. Девочка продолжала громко реветь, много не понимая из слов отца, но твёрдо усвоив, что в этом доме нельзя произносить слово «мама». Прибежала няня, извинилась и увела кроху в детскую, после чего долго успокаивала ребёнка, баюкала как младенца, целовала в щёчки и гладила по головке со смешными маленькими и задорными косичками. Отец строго настрого запретил подстригать ребёнка и поэтому в четыре годика, у крохи уже были длинные волосики жгуче-чёрного цвета, так непохожие на светлые волосы отца. С тех пор, отец больше не избегал ребёнка, но и общением не баловал. Он часто уезжал на неделю – другую, и тогда в доме была тишина и радость, а когда он приезжал обратно, все грустили. И, только Ариша, по прежнему радовалась его приезду, ведь тогда она могла за ним подглядывать и любоваться.